Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова

ее в потустороннем измерении собственных видений и галлюцинаций.) Этот инсайт сродни прозрению Шребера, который внезапно осознал, без всяких невротических сомнений, в чем его предназначение и к чему вели его все испытания. Шребер понял, что он – женщина. То же самое понял и Шерлок, с его женским именем.

Собственно, такого рода открытия в психозе и называются в психоанализе «толчком к Женщине», le pousse-a-la femme (подробнее о Женщине, с большой буквы, мы говорим в предыдущих главах). Как и судья Шребер, Шерлок претерпевает сначала состояние отброса, который должен быть наказан (чтобы искупить вину перед Джоном), а затем оказывается спасителем мира. Объекта, выступающий из-за разодранной завесы, для Шерлока реальнее некуда. Этот объект отменяет нехватку; он может появиться в любом месте в любое время в любом обличье (как это делает Эвр) – галлюцинаторно для него нет преград. Наконец, они с Шерлоком сливаются в одно целое, сжимая друг друга в объятиях. На этом бег означающих останавливается: вот почему неуловимое имя Лестрейда теперь никогда уже не будет вызывать сомнений у Шерлока. Ведь Вещь – несомненна, незыблема и неподвижна.

Вот почему в этой странной абсурдной вселенной, где за скобками оставлены жестокие преступления и монструозные свойства по-прежнему опасной младшей сестрицы, возможна финальная идиллическая сцена: семейство Холмсов, внимающее чарующей игре младших членов клана, папа Минос и мама Пасифая в окружении деток – Федры, Ариадны и Минотавра.

В «невротической» интерпретации этой сцены мы могли бы сказать, что Эвр, страшный объект, вновь водворена за зеркало, сохраняя положение зеркального двойника Шерлока (в этом смысл их скрипичного дуэта). Здесь Шерлок – Орфей, своей сладкозвучной игрой завораживающий, гипнотизирующий чудищ Аида, или же молодой Давид, смягчающий своей арфой безумие свирепого царя Саула.

В эдипальном измерении историю, разворачивающуюся в финале 4-го сезона, можно рассматривать как то самое «пересечение фантазма» и выявление объекта, вокруг которого этот фантазм структурировался. Выясняется значение бессознательной вины Шерлока, который не сумел спасти Рыжую Бороду, Виктора Тревора, и с тех пор всю свою жизнь выстраивал вокруг бесконечного, никогда не удовлетворяющего до конца (отсюда невыносимость жизни без загадок, кейсов – и угроза наркотического срыва) квеста, распутывания сложных дел. Кости, которые Шерлок во сне находит в могиле Эмилии, – это косточки бедного Виктора в колодце. Эпическое противостояние Шерлока и его архиврага, Мориарти, азартная смертельно опасная игра с достойным соперником, – это «взрослый» вариант забытых детских пиратских игр, игры Питера Пэна с капитаном Крюком, еще одна завеса на подступах к Вещи.

В «эдипальной версии» Шерлок не становится единым целым с объектом, но устанавливает с ним новые отношения: при этом объект остается за барьером, завесой.

Фрики всех стран, соединяйтесь!

Стилистически четвертый сезон и предваряющий его новогодний спецвыпуск «Ужасная невеста» обнаруживают несомненное сходство с «Лигой джентльменов» – сценическим и телевизионным проектом, с которого началась актерская карьера Марка Гейтисса. Гейтисс создал его в середине 90-х в соавторстве со своими однокашниками, Стивом Пэмбертоном, Рисом Ширсмитом и Джереми Дайсоном, и вместе с Пэмбертоном и Ширсмитом переиграл всех многочисленных персонажей шоу (которое после долгого перерыва вернулось на телеэкраны осенью 2017 г., в тот же год, что и 4-й сезон «Шерлока»). Черный (а также «сортирный») юмор, гротескные персонажи в безумных костюмах и вычурном гриме (накладные носы, зубы, волосы, груди, да и прочие части тела) с непристойными и/или кровожадными наклонностями, малоаппетитные подробности, хоррор, пародия, китч и абсурд – таковые отличительные особенности этого шоу, мгновенно ставшего культовым.

Похоже, что, сформировавшись как актер в рамках «Лиги», Гейтисс навсегда сохранил пристрастие к ролям, требующим сложного грима, в разной мере меняющего внешность: от относительно небольших деталей вроде крашеных волос (или париков), усов и, скажем, филигранно прорисованных трупных прожилок на лице (как в уже упоминавшейся роли вампира из «Быть человеком»), трансформаций средней степени узнаваемости (женские роли – среди них не только роли в «Лиге», но и, например, такой персонаж, как трансвестит Аградо в театральной постановке по фильму П. Альмодовара «Все о моей матери»75) и вплоть до радикального преображения – горб, тучность, обезображенное лицо, дряхлое или даже негуманоидное тело. Майкрофт Холмс из «Ужасной невесты» – роль как раз такого плана76.

В финале 4-го сезона Майкрофт с азартом и блеском играет роль седобородого моряка, чтобы пробраться в Шерринфорд. А еще раньше мы узнаем, что в юности он исполнил роль леди Брэкнелл в школьной постановке пьесы О. Уайльда «Как важно быть серьезным»77.

Начальная сцена 3-го эпизода 4-го сезона (Шерлок и Уотсон разыгрывают Майкрофта в его же собственном доме, чтобы вытянуть из него правду о сестре) также снята в характерном для «Лиги джентльменов» ключе: комедийный хоррор, гротеск и китч (штампы вроде клоунов, карликов и портретов, плачущих кровавыми слезами); незадачливый и нелепый герой – знаменитый зонтик Майкрофта, как и предполагали фанаты, скрывает в себе шпагу78, но фехтовальщик из старшего Холмса никудышный.

Комедийная, полупародийная интонация, по-видимому, была важна для создателей. Например, одна из последних сцен финала, где родители79 распекают Майкрофта за то, что тот скрывал от них Эвр, явно решена в стилистике Вудхауса: матушка называет Майкрофта, человека с неистощимыми ресурсами, «ограниченным», а Шерлока (о чьей наркотической зависимости она, по-видимому, никогда не догадывалась) – «по-настоящему взрослым» (из них двоих). Братья Холмсы всегда явно пасовали перед своей эксцентричной «мамулей» (вспомним сцену курения во дворе родительского коттеджа в финале 3-го сезона) – так Берти Вустер и его приятели-лоботрясы трепещут перед своими властолюбивыми тетушками.

Наконец, еще одну любопытную параллель между четвертым сезоном и «Лигой джентльменов» можно проследить, как кажется, в фильме «Лига джентльменов: Апокалипсис» (2005). В нем персонажи, созданные и сыгранные Гейтиссом, Пэмбертоном и Ширсмитом, выясняют, что они не настоящие, а придуманные и что их вселенной грозит гибель, потому что авторы решили переключиться на новый проект, исчерпав свой интерес к старому. Персонажи проникают в мир реальных Гейтисса, Пэмбертона и Ширсмита и пытаются заставить тех передумать. «Разве персонажи могут убить своих создателей?» – в ужасе вопрошает Ширсмит, вместе с Марком карабкаясь по стене в попытке ускользнуть от созданных ими «монстров». «Вспомни Франкенштейна», – печально отвечает Марк. В результате все создатели гибнут, причем Марка застреливают.