Категории
Самые читаемые

Маг в законе - Генри Олди

Читать онлайн Маг в законе - Генри Олди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
Перейти на страницу:

И наши дети будут жить... [вымарано полстроки]...нет, будут рождаться... [вымарано три слова]...Боже, мы действительно надеялись победить и уйти навсегда, с честью!

Как наивны мы были...

[вымарано полтора абзаца]...на сбор необходимых материалов. Еще два года — на подготовку соответствующих выводов. Параллельно все это время шло изучение феномена так называемых «стихийных нюхачей» — в миру чаще всего юродивых, блаженных — без соответствующей подготовки способных частично улавливать наличие и направленность чужого «эфира». Затем мой друг [вымарано]...настоял на необходимости подать официальный рапорт в Государственный Совет. Подача сего рапорта и была причиной опалы, а затем и перевода Шалвы Джандиери, к тому времени полуполковника, в Мордвинск. Невозможность действовать методами законными привела Заговор Обреченных в тупик; и мы ударили в стену, сломав ее.

Буквы Закона нарушили Закон.

Мы знали, на что идем; я знал, на что иду. Действуя во благо, как мы его понимали, мы одновременно попирали все устои, какие формировались в нас самих годами обучения и службы. Это ли не сильные ощущения? это ли не потрясения, бурные эмоции?! всплески чувств?! битва десницы с шуйцей?! — грозящие безумием «Варварам»-бунтарям! Вот и сейчас: слишком много восклицательных знаков встречается в моих записях, слишком много... Восклицательные знаки — гибель рассудка!

Мы делали, подавляя сопротивление собственного доспеха, живущего отдельной жизнью, требующего законности, законности и только законности. Мы делали, пытаясь тем же доспехом закрыться от потрясений; Буквы Закона топтали Закон ради Духа Закона, как мы понимали сей Дух; чернила расплывались, и Буквы не выдерживали, становясь грязью.

Кострома, полковник Почетыкин.

Севастополь, ротмистр Земляничкин.

Харьков, полковник Куравлев.

Тифлис, генерал Шамиль Абуталибов.

И скоро, очень скоро — дача в Малыжино, полковник Джандиери.

[вымарано две с половиной строки]...я чувствую приближение.

Нет, я выдержал войну себя с собой. Я, один из главных зачинщиков, свято верил в благость наших намерений, и вид безумной дочери моей раз за разом убеждал: мы поступаем верно! Мой доспех оказался гибче многих; но и в нем нашлась брешь.

[вымарано полстроки]...люблю тебя.

Рашель, я люблю тебя. Вот: сказал, написал, начертил, споря с собственной рукой, наотрез отказывающейся выводить эти слова — и стало легче. Наверное, так сходят с ума. Сперва становится легче, потом еще легче, потом раковина-панцирь опадает наземь трухой, и беззащитная мякоть выплескивается наружу — чтобы погибнуть. Рашель, Княгиня моя, это началось давно, через несколько лет после смерти Нины — я женился, повинуясь воле отца, любя свою жену, или, вернее, полагая, что люблю ее так, как может и должен любить князь Джандиери, офицер-облавник! — Рашель, я ведь не знал, как это бывает на самом деле...

Я взял тебя на балу в Хенинге. Смешно! — звучит почти библейски: «Я взял тебя!» Я шел к тебе, испытывая легкое, еле заметное беспокойство. Тогда я приписал его чувству ловца, наконец поймавшего вожделенную дичь. Во многом это было правдой. И когда на следующий день гусар Хотинский прислал мне вызов на дуэль — первым моим желанием было выйти к барьеру и всадить пулю ему в лоб. Пулю, похожую на бубновую масть. Вместо этого я вызвал Хотинского в канцелярию Хенингской жандармерии, бросил перед ним на стол папку с твоим делом, и через пять минут наш бравый гусар с извинениями забрал вызов обратно. Кажется, после этого он даже убил двоих-троих забияк, которые сочли Хотинского трусом.

Я допрашивал тебя дольше обычного.

Не хотел расставаться?

Случайно ли я уехал именно в Мордвинск? Случайно ли перевел на поселение именно тебя? случайно ли избрал объектом моих... (вымарано два слова)...изысканий именно Бубновую Даму? Случайно ли отыскал тебя в Севастополе?!

Если это уже тогда была любовь, то любовь безумная. Не сознающая сама себя под бременем панциря. Находящая удовольствие в обоюдных мучениях. Сейчас, когда я думаю об этом... [вымарано до конца абзаца]

В Мордвинске, в морге, я даже не обратил внимания на твоего спутника; в Севастополе я почувствовал к нему симпатию, плохо понимая причины. Думаю, в Федоре я увидел тебя. Сейчас он нравится мне все больше и больше... ибо это тебя, Рашель, все больше и больше в нем.

Я ведь вижу... хотя и не знаю, как сие творится. Лучше мне не знать. Лучше никому этого не знать! Заговор Обреченных нарушил равновесие, яд стал лекарством, оставаясь ядом; и сейчас на поверхность взбаламученной воды всплывает нечто новое, чего следует опасаться вдесятеро больше, нежели любых «эфирных воздействий».

Я знаю другое: я схожу с ума.

День за днем, час за часом.

— Бог, создавший мир однажды, от тебя здесь облик каждый.

Дай мне жить любовной жаждой, ей упиться глубоко!

Дай мне, страстным устремленьем, вплоть до смерти

жить томленьем

Бремя сердца, с светлым пеньем, в мир иной снести легко...

Спасибо... [вымарано полстроки]...Рашель, я... [вымарано до конца страницы]...

* * *

...Федор замолчал. Присел на краешек кровати, глянул на Княгиню. Веки женщины были плотно сомкнуты, и в уголках глаз блестели...

Нет, показалось.

Без чувств она.

— Рашеля... Он просил тебе... прочитать. Вот, я прочитал...

У окна, спиной к Федору, стоял отец Георгий. И, наверное, хорошо, что спиной, потому что лицо у священника сейчас было лицом дебила или святого.

Стряпчий Гоша-Живчик, Десятка Червонная, второй раз за нынешний безумный день служил посредником. Княгиня, в сознании или без, услышала все, что должна была услышать.

Растрепанная тетрадь тихо легла на столик у кровати.

КНИГА ПЯТАЯ

(неоконченная)

И ТОГДА Я СКАЗАЛ: ВОТ, ИДУ...

КРУГ ПЕРВЫЙ

КОРНИ ПАУТИНЫ

— Да поглотит Ад все чародейские штучки!

Опера «Киммериец ликующий — 2», ария Конана Аквилонского.

ПРИКУП

— Тамара Шалвовна! Разрешите войти?..

Княжна сидела в отцовском кабинете, по давней привычке с ногами забравшись в кресло. Обитое мягкой черной кожей, огромное кресло притворялось чревом кита, поглотившего упрямца-пророка Иону; хотелось тихонько шептать: «Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня...» В кабинет Тамара заходила редко, отец не любил присутствия других, пусть даже самых близких людей в его святая святых; но сейчас княжне казалось — если она будет сидеть здесь, в папином кабинете, в папином любимом кресле, за папиным столом, то с отцом непременно все будет хорошо.

Непременно.

— Это вы, отец Георгий? Да, конечно, заходите... вы знаете: они меня прогнали...

Это было правдой. Из спальни роженицы Тамара была изгнана профессором Ленским: профессор сказал, что он прекрасно обойдется услугами добровольных повитух, матушки Хорешан и стряпухи Оксаны, и что подобное зрелище отнюдь не предназначено для глаз молоденьких барышень. Княжна не обиделась; понимала, что профессор прав.

Просто ушла сюда, в кабинет.

— Тамара Шалвовна!.. извините, если нарушаю ваше одиночество. Сегодня я видел вас, когда вы... ну, вы понимаете, о чем я!..

Княжна обернулась.

Увидела.

И задохнулась от запоздалого понимания.

— Отец Георгий! Вы!.. вы тоже?! Вы же священник?!

— Аз есмь пастырь недостойный, — грустно улыбнулся отец Георгий. — Да, дочь моя, я тоже. Чего не могу сказать о вас — ибо вы до сих пор мне непонятны. Друц рассказывал мне о вас, о вашей просьбе... обо всем. Вернее, обо всем, что знал сам.

Перегнувшись через массивный подлокотник, княжна смотрела на священника. Вокруг отца Георгия, за ним, рядом с ним, была — тень. Маленькая: куда меньше, чем у тех же Ефрема Ивановича или Феденьки. Но — была. И размеры тени мало что значили: как и у всех, она походила на своего обладателя, в то же время будучи похожа на совсем другого... человека?

Маленького, лысенького, в кургузом сюртучке; насмешливого! печального... нос — сливой...

Княжна знала этого — человека?

— Вы понимаете, отец Георгий... просто я сгорела ТАМ. Совсем. Дотла. Я ждала, я верила — и сгорела. Вот, наверное, и все.

Священник подошел ближе; узкой, прохладной ладонью тронул плечо княжны.

— Не знаю, Тамара Шалвовна. Сгореть — значит, стать огнем. А что есть огонь? Возможность брать чужое и делать своим? делать — собой? Если так... я ведь следил за вами там, во дворе, и не знал: ужасаться мне или восхищаться? Вы не копируете, ибо на огне нельзя ничего оттиснуть; вы берете и...

Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Маг в законе - Генри Олди торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться