Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

Однако его сыну Роману тогда исполнилось только десять лет, в то время как красавица Феодосия достигла четырнадцати. Брянский князь понимал, что брак его дочери с молодым Романом Михайловичем был возможен и даже выгоден.

– Неплохо бы породниться с потомком Романа Старого Брянского, – думал он тогда, – и заполучить себе наследника! Было бы уместно оставить зятю мой брянский «стол»! Тогда и с Литвой будет прочная дружба! А на ордынского царя надежды нет: оттуда идут только обиды и угрозы!

Свое пребывание в Литве он вспоминал с радостью. Это было время отдыха и развлечений: брянский князь с княгиней едва успевали ходить на званые пиры и даже балы, устраиваемые литовскими князьями и вельможами. Последние научились этому у польской знати.

При дворе Гедимина почти постоянно жили польские князья, и даже дети польского короля часто приезжали в Вильно. Чтобы не отставать от знатных поляков, великий литовский князь Гедимин стал собирать у себя во дворце знать с женами и взрослыми дочерьми, устраивать совместные пиры, беседы, знакомства.

Танцев, правда, знатные литовцы не устраивали. Этим занимались только слуги: придворные музыканты и скоморохи, красивые служанки или выкупленные из татарского плена холопки, обученные танцевальному искусству в Польше.

Литовские купцы, ездившие по всему свету, наведывались и в Сарай, поскольку татары, не взирая на враждебные отношения с Литвой, торговле не препятствовали, и часто привозили купленных на ордынских базарах невольниц в Литву. Часть из них дарилась литовской знати и великому князю, а часть покупалась.

Красивые девушки и женщины наполняли терема литовских богачей, радуя их и развлекая. Поэтому собиравшиеся на вечеринки знатные литовские гости только смотрели на танцевавших слуг и слушали музыку, незамысловатые песни.

Как все это резко отличалось от суровой и скучной брянской жизни!

Больше года прожил князь Дмитрий с семьей, боярами и своей верной дружиной в Вильно, свыкся с веселой, невиданной доселе жизнью, и вовсе не собирался возвращаться домой, когда вдруг в середине декабря прошлого года к нему прибыли брянские посланцы и подробно рассказали о произошедших в Брянске событиях, связанных с мятежом горожан и расправой над князем Глебом Святославовичем. Эта весть в короткий срок облетела литовскую столицу, и вся местная знать посетила брянского князя в его тереме, выделенном великим князем Гедимином, со словами сочувствия.

Чтобы не «ударить лицом в грязь», Дмитрий Романович был вынужден закатывать богатые пиры, приглашать певцов, музыкантов и танцоров. Серебро, вывезенное из Брянска, постепенно таяло: ко времени возвращения домой у брянского князя оставалась только половина прежнего богатства.

– Что ж, рано или поздно, но придется уезжать! – сказал по этому поводу князь Дмитрий. – Как в гостях ни хорошо, а дома лучше! – Он вспомнил свою охоту в брянских лесах, дальние поездки на рыбный и птичий лов к рекам и озерам. – Здесь, в Литве, нет такой славной охоты!

Князя беспокоили слухи о брянских беспорядках. – Как же нам справиться с чернью? – думал он. – Привыкли к вечу и погромам! Теперь нам будет непросто успокоить разбушевавшихся смердов и подчинить их своей воле!

Не радовало князя и известие о лютой смерти Глеба Святославовича. – Надо же, сложил голову не от боевого меча, но от рук нечестивых смердов! – сокрушался он. – Насколько же обнаглели смерды! Подняли руку, пусть на незаконного, но все же на князя!

Князь Дмитрий смутно помнил наставления брянского владыки, его рассказы о летописных событиях, но случаев расправы черни над князьями было немного. – Они опозорили наш город на весь мир! – думал брянский князь. – Увы, мой удел – не Божий дар!

В последний день отъезда брянский князь пришел на прощальный прием к великому князю Гедимину. Седовласый воин, уступавший в росте почти на голову князю Дмитрию, но крепкий, могучий, принял брянского гостя, сидя в своем, блиставшим золотом и серебром, кресле с золотой королевской короной на голове.

Дмитрий Романович преподнес ему в этот день целый бочонок, полный серебряных новгородских гривен, и большую связку черных куниц.

– Благодарю тебя, великий князь и славный король! – сказал он, поясно поклонившись. – Я вовек не забуду твоей доброты и сердечного гостеприимства. Приезжай к нам, могучий полководец, в мой Брянск! Ты достойно у нас отдохнешь: побываешь на охоте, примешь нашу русскую баньку!

– Прощай, брянский князь Дмитрий и мой дорогой гость! – сказал, слегка склонив голову, Гедимин. – Жаль, что события призвали тебя домой так рано, и ты не смог сходить с нами в поход на немцев! Ты бы повидал настоящую войну и размял бы свои кости! Но жизнь есть жизнь! Тогда уезжай, добрый человек, в свой Брянск и храни в своем сердце дружбу с Литвой! Я хочу заключить с тобой в этом году союз и помочь тебе защититься от поганых. Я знаю о твоем нелегком правлении, о твоем озлобленном народе и бесчисленных врагах. У нас в Литве тоже немало трудностей. То немцы, то татары, а то и жестокие ляхи – все несут нам беды и разрушения! Чтобы обеспечить нашим землям мир и покой, все мы, государи и князья, должны объединиться под одним знаменем!

Так и запомнил брянский князь Гедимина Литовского: решительным, смелым, блиставшим своими стальными, грозными очами!

Великий князь Гедимин вскоре погиб. Нелепо, случайно, при осаде немецкой крепости Басбург!

Об этом брянский князь узнал много позже, уже после того, как вновь прочно осел в своем стольном городе. – Славная Литва потеряла великого полководца! – подумал он тогда, смахивая случайно набежавшую слезу и ловя себя на мысли, что горюет по старому Гедимину, как по родному человеку. – Этот князь был гордым и строгим, но для гостя он не жалел ничего!

Возвращение брянского князя было пышным и торжественным. Весь город сбежался встречать его. Все духовенство в праздничной одежде, блиставшие роскошными нарядами бояре, княжеские дружинники и слуги вышли из крепости и стояли возле ворот, плача навзрыд. Не было ни хлеба-соли, ни вина: не гостя встречали, но хозяина! Все городские колокола не просто звонили а, казалось, надрывались! – Слава могучему Дмитрию! Слава нашему князю! – орали со всех сторон. – Долгой жизни Дмитрию Романычу!

Как будто не было прежних бунтов и вечевых сходок брянцев! Как будто не случилось в декабре прошлого года страшного злодеяния! Толпа довольно быстро перешла от ярости и бешенства к веселью и благодушию.

Но брянский князь уже был не тот. Не успел он прибыть в свой славный «охочий терем», обнять своих «верных бояр» и принять благословение от владыки Иоанна, как сразу же потребовал созыва боярского совета, на котором подробно рассказал о своей жизни в Литве и о князе Гедимине. Затем он выслушал бояр и тщательно обсудил с ними ситуацию в Брянске. Он не был убаюкан торжественной встречей брянцев и, понимая, что при любом повороте событий возможны беспорядки, стал искать решение, чтобы раз и навсегда упрочить свою власть.