Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин

отчета о чистке, однако, показывает, что такое обоснование вычищения было редким. Исключали в основном за «отрыв от партии и пассивность», «политнеграмотность», «связь с чуждым элементом», «карьеризм»[938]. Мотивировки исключения в Ленинградском институте имени Толмачева были лаконичны: «отсутствие классового чувства», «мещанский уклон», «мелкобуржуазная идеология» и т. д.[939] В Институте инженеров путей сообщения чаще упоминались «склонность к шкурничеству» и «связь с непролетарскими элементами»[940]. В Университете национальных меньшинств Запада мотивировки были шире: «чуждый элемент с меньшевистской наклонностью и с буржуазной психологией» или «в партию вступил случайно, за отсутствием классового самосознания»[941]. Студентам чаще всего вменялись в вину отрицательные черты характера, а не политические проступки: «многое о себе думает», «слишком развязан», «многоречив», «имеет большой апломб»[942]. «У нас есть порядочное количество элементов, – комментировал Григорий Еремеевич Евдокимов, заместитель председателя Ленинградского совета, – нами еще не переваренных. <…> Если в прошлой дискуссии многие товарищи ошибались, так именно потому, что они до конца не пропитались духом нашей партии, не получили окончательной большевистской закалки»[943].

5. Контрольные комиссии: факты и домыслы

Дела студентов, уличенных в партийных нарушениях, обычно рассматривались в контрольных комиссиях. Эти партийные институты объединяли в себе элементы товарищеских разборов и судов в полном смысле этого слова, как нельзя лучше указывая на принципиальную трудность размежевания этики и политики в мире большевиков. Вдаваясь в истоки и сущность оппозиционного поведения, контрольные комиссии как бы подчеркивали неопределенность инакомыслия: это моральное падение или намеренное преступление против революционного государства? Они разбираются с человеческими слабостями или судят предателей?

Потребность в органах такого рода большевики ощущали уже в Гражданскую войну. Зиновьев спрашивал на IX партийной конференции, проходившей 22–25 сентября 1920 года в Москве, сколько конфликтных дел дошло до организационного бюро ЦК, разрешавшего личные споры между коммунистами. Преображенский заявил, что у него в портфеле почти 500 дел, которые ждут рассмотрения. Надо создать особый орган, призвал Зиновьев, «который можно назвать контрольной комиссией или судом коммунистической чести»[944].

IX партийная конференция создала сеть контрольных комиссий: одна в центре и по одной на каждую губернскую парторганизацию[945]. Потребовалось время, прежде чем был выработан надлежащий аппарат. «Относительно количества членов контрольных комиссий положение было трудное, – утверждал Арон Сольц, – и мы работали только в числе 5 лиц». По поводу условий работы Виктор Ногин говорил так: «Условия, в которых работает ЦКК, таковы: дом, ей предоставленный, слишком тесен. Правда, он больше прежнего помещения, но все-таки недостаточен… в общей канцелярии на шкафах, где хранятся бумаги, лежит громадное количество старых партийных билетов, и карточки, разложенные в ящиках на столах, покрыты большим слоем пыли. На окнах зала заседаний, когда заседания не было, мы нашли большую кучу бумаг, среди которых оказался документ, относящийся еще к незаконченному делу. Следователи допрашивают вчетвером в одной комнате, что, конечно, неправильно»[946].

Должны ли были контрольные комиссии вмешиваться, когда партийная дискуссия вышла из своих берегов? На X партийном съезде, проходившем с 8 по 16 марта 1921 года в Москве, Сольц беспокоился о том, «чтобы споры внутри партии проходили в партийных рамках и не носили характера ожесточения борющихся групп. <…> Обращения товарищей иногда заключали не личные жалобы людей, по отношению к которым поступали несправедливо, а указывалось на общий тон партии, который заставляет иногда товарищей или уходить из партии или приходить в отчаяние от того положения, в котором, по их мнению, находится партия, вследствие тех нездоровых явлений, которые в ней наблюдаются». Но контрольные комиссии не могли стать высшей инстанцией партийных споров. «Когда создалась контрольная комиссия, были разные преувеличенные представления о ней. Некоторые представляли дело так, что контрольная комиссия, это нечто, что стоит выше всех учреждений, что это верховный судья над всей партией, выше ЦК и т. д., и т. д. Я должен сказать, что у некоторых элементов, главным образом, оппозиционных по отношению к ЦК, было даже некоторое представление о том, что контрольная комиссия может явиться в этом смысле таким органом, который будет контролировать ЦК в его партийной деятельности и т. д. и будет тем органом, через который можно будет привести к тому методу работы, который нравится. Я думаю, что это неправильно. Когда создавали контрольные комиссии на местах и ЦКК в центре, то в положении о них было сказано, что последняя создается наряду с ЦК, не выше, не ниже его, а деятельность ее касается другой области»[947].

XI партийный съезд, проходивший в Москве с 27 марта по 2 апреля 1922 года, был решающим в определении структуры и компетенции контрольных комиссий. Некоторые делегаты считали, что контрольные комиссии сделали свое дело и пора их упразднить. «Я думаю, – заявил Мышкин из Ставрополя, – что ЦКК необходима как орган, который… может выносить решения по отношению к отдельным товарищам, имеющим, может быть, руководящее политическое значение. Но для того, чтобы на местах партия не имела двух параллельных органов, которые бы нарушали единство нашей организационной работы на местах, я думаю, что на местах нам нужны партийные суды, а в центре необходимо сохранение ЦКК»[948]. Сольц встал на дыбы: «Выполнили ли и исчерпали ли свою работу контрольные комиссии? <…> Когда мы в момент передышки от внешних фронтов получили возможность начать переходить к более или менее мирной жизни, мы не могли не обратить внимания на те недостатки, на те элементы разложения, которые неизбежны в партии, ведущей такую героическую борьбу». Контрольные комиссии показали себя самым лучшим образом, говорил Сольц, просмотрев партийные ряды и приняв меры против той массы попутчиков, которые вошли «благодаря нашим успехам»[949].

В итоге предложение свернуть контрольные комиссии было отклонено. «С развитием новой экономической политики, – гласила резолюция съезда, – неустойчивые элементы нашей партии начинают разлагаться и тем самым ослабляют организацию в целом, поэтому ближайшей задачей контрольных комиссий должно быть… исключение всех тех, кто своими поступками и действиями позорит партию». В задачи контрольных комиссий входило: «а) Выпрямление линии поведения, как отдельных членов партии, так и целых групп и организаций, которые своими поступками и действиями нарушают единство партии, подрывают ее авторитет и вообще идут вразрез с традициями и решениями партии; б) предупреждение и изживание склок, группировок, конфликтов и сведения личных счетов и т. п.; в) борьба с уклоном в сторону мелкобуржуазной стихии… и некоммунистическим образом жизни; г) борьба с карьеризмом и бюрократизмом, шкурничеством и должностными преступлениями; д) чистка партии от чуждых, вредных, разлагающих партию элементов»[950]. Все, что подпадало под категорию «политическая этика»,