Бетанкур - Дмитрий Кузнецов

Увидев всё это, Бетанкур не остался обедать у хозяина конюшни, а, сославшись на слабое здоровье и срочные дела, отбыл в Нижний Новгород. Через несколько дней граф Гудович жаловался соседям:

— Этот испанец несносный человек. Я пригласил его в гости, хотел накормить обедом, а он, осмотрев мою конюшню, холодно попрощавшись, тут же уехал. Каков подлец! Наверное, зависть его так и сжирает изнутри. Мне об этом уже не раз говаривали.

ПРИВОЛЖСКИЕ ПОМЕЩИКИ

И действительно, приволжские помещики к Бетанкуру относились плохо. Вот как описывает одну из встреч с Августином Августовичем в своих заметках Екатерина Николаевна Львова: «Нижегородская ярмарка несколько уже десятков лет находилась всегда в селе Лыскове, принадлежащем князю Грузинскому: дошло до сведения Государя Александра Павловича, что в этом месте делались дурные дела: князь принимал у себя всех людей беспаспортных, позволял им грабить и бунтовать, так что многие купцы возвращались с трудом с ярмарки, продавши товар. Нижний стоит на двух реках, на Волге и на Оке; они разливаются на большое пространство, но перед самым городом через Оку оставалось большое место, которое водой не поднимало.

Государь и дал приказание генералу путей сообщения Бетанкуру ехать туда, осмотреть место и если найдёт, что оно годно, то перевести ярмарку туда из села Аыскова. Бетанкур приехал и, найдя, что место удобно, и узнав, что земля принадлежит многим помещикам, созвал их по именному повелению и предложил им купить их земли за дорогую цену или обмениться на другую. Помещики ни за что не согласились продать её или обменить, и тогда Бетанкур сказал им, что закон даже приказывает взять земли, если это может быть полезно целому государству, но не делает этого, а от мая месяца до сентября даёт им время хорошенько обдумать о его предложении и что в сентябре он приедет за ответом. Наступил сентябрь: Бетанкур возвращается в Нижний, узнав, что помещики всё ещё не соглашаются ни на что, пригласил их на другой день к себе и просил доставить все планы и крепости, какие они имели на свои земли. Бее явились на другой день; Бетанкур, отобрав от них все бумаги, опять стал уговаривать на обмен, представляя им большие выгоды и что они должны бы были даже и так землёю пожертвовать для общественной пользы, и видя, что они никак ни на что не соглашаются, изъял все бумаги и бросил в камелёк, который сильно горел у него в гостиной: тут помещики увидели, как они глупо поступили, что не соглашались с первым предложением генерала Бетанкура; стали просить его, чтобы он своим ходатайством испросил у Государя им прощение, и были чрезмерно довольны, что Царь приказал отдать им всё то, что было назначено для них».

Но, подчинившись воле Бетанкура в 1818 году, приволжские помещики очень жестоко отомстили ему в 1822 и 1823 годах, забросав Петербург жалобами о безобразиях, творящихся на Нижегородской ярмарке.

ПОПОЛНЕНИЕ В СТАНЕ ВЮРТЕМБЕРГСКИХ

Вернулся Бетанкур в 1823 году в Петербург из Нижнего Новгорода в середине сентября. Город жил ожиданием предстоящего бракосочетания великого князя Михаила Павловича с принцессой Фредерикой Шарлоттой Марией Вюртембергской. Шестнадцатилетняя принцесса приходилась родной племянницей вдовствующей императрице Марии Фёдоровне и злейшему врагу Бетанкура герцогу Александру-Фридриху Вюртембергскому. По материнской линии она была правнучкой английского короля Георга III. Миропомазание (принятие православия) вюртембергской принцессы было назначено на декабрь. Поэтому по заданию Бетанкура Карло Росси ускорил строительство Михайловского дворца, возводившегося специально для сына Павла I и брата Александра I великого князя Михаила Павловича.

Герцог Вюртембергский вообще относился ко всем людям с легким презрением, но среди всех национальностей особенно не любил русских. Для него понятие die Russen никогда не являлось составной частью понятия die Menschen[18]. Русские для герцога были какой-то отдельной породой, вылупившейся из азиатского варварства. И его, как европейца, раздражало, когда некоторые иностранцы причисляли себя к русским, а иногда даже демонстративно бравировали этим, убеждая всех, что русские — одни из самых одарённых народов. К таким «выродкам» иностранцам он относил и Бетанкура, утверждавшего, что русские просто сегодня ещё находятся на той стадии исторического развития, когда их можно сравнить с необработанным алмазом, но придёт время — он превратится в настоящий бриллиант и ослепит своим сиянием все государства мира. «А добиться этого, — заявлял Бетанкур, — можно только через образование и воспитание всех слоев населения».

ПРОШЕНИЕ ОБ ОТСТАВКЕ

3 ноября 1823 года Государь из Европы снова вернулся в Царское Село. Бетанкур сделал несколько попыток попасть к нему на приём, но все они не увенчались успехом.

19 декабря, после реформ Корпуса и Института Корпуса инженеров путей сообщения, институт стал закрытым учебным заведением с обширным курсом военных наук. Обязанности директора поручили исполнять Петру Петровичу Базену. А Бетанкур всегда выступал против того, чтобы слушателей готовили только для военных целей. Он стремился дать своим воспитанникам самое широкое инженерное образование, а не сводить его к прагматической постройке того или иного военного объекта. Бетанкур подаёт прошение об отставке с должности инспектора Института Корпуса инженеров путей сообщения. Казённую квартиру в Юсуповском дворце, которую Бетанкур занимал двенадцать лет и в которой Александр-Фридрих Вюртемберский планировал разместить свою коллекцию картин, Августин Августович с семьёй покинул ещё осенью 1822 года, после того как Государь подписал указ о назначении герцога главноуправляющим путей сообщения. Бетанкур переехал в дом на Большой Морской улице, рядом со строящимся Исаакиевским собором. Семья сняла квартиру на втором этаже, достаточно скромную для человека такого ранга.

4 февраля 1824 года император подписал отставку Бетанкура и отстранил его от должности инспектора созданного им Института Корпуса инженеров путей сообщения. Но Бетанкур продолжал оставаться главой Комитета для строений и гидравлических работ, а также членом Комиссии по строительству Исаакиевского собора. Несмотря на то что в последнее время генерал-лейтенант неважно себя чувствовал (его постоянно преследовали головная боль и тошнота с рвотой), он каждый день ездил на службу и несколько раз в месяц обязательно посещал могилу своей дочери Каролины, похороненной на лютеранском кладбище рядом с великим швейцарским математиком Леонардом Эйлером.