Письма. Том I (1896–1932) - Николай Константинович Рерих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти благоприятные факты являются ответом на Ваше сообщение (которое я прочел с большой грустью) о том, что Вы допускаете определенный mot d’ordre[1315] в отношении посещения rue Poitiers[1316]. К слову сказать, я удивлен, что миссис Чайлд[1317], мать нашего друга и широко известного художника, никогда не посещала наш Центр. Я думаю, подобную дружбу следует возобновить и упрочить, поскольку она постоянная жительница Парижа. В том случае, если какие-то неприятные сплетни дойдут до Вас или д-ра Шклявера, мой Вам совет — поймать за руку таких сплетников и сообщить мне об их злонамеренных действиях. Полагаю, что уже писал Вам, как один такой сплетник в Нью-Йорке был пойман, и после уголовного расследования оказалось, что это был известный гангстер. Любое зло должно быть пресечено, поскольку сейчас из-за происков темных сил очень страдают все образовательные учреждения, церкви, благотворительные организации.
Я направил д-ру Шкляверу небольшой чек для уплаты членского взноса в Красный Крест. Я очень рад, что могу таким образом помочь детям и пострадавшим людям в нашей любимой Франции, и сожалею только об одном — что в настоящее время условия не позволяют мне выразить сочувствие более существенным образом. Будем же всеми силами стараться следовать тропою блага и доброжелательства. Я, несомненно, направлю Ваши сведения по финансам в Нью-Йорк, и, думаю, что г-н Хорш и все наши Попечители уделят этому вопросу должное внимание.
К этому могу добавить, что при составлении бюджетов А и Б для Института «Урусвати» мы получили сокращение обычного бюджета на 35 %, хотя он и так был довольно умеренным. Явление весьма грустное, когда такие прекрасные усилия ограничивают столь малые статьи бюджета. Но такова жизнь. И тем не менее мы все убеждены в том, что при самых лучших устремлениях сердца мы непременно достигнем сужденных результатов в нашем служении человечеству. Не могу еще раз не сказать, как я был огорчен, видя такую Вашу обремененность финансовыми подробностями. Я полагаю, что если мы будем чаще обсуждать эту тему, то сможем постепенно разрешить многие небольшие вопросы, не давая им разрастаться до неприятных размеров.
Заканчивая это письмо, я еще раз самым сердечным образом благодарю Вас, потому что знаю, что формула Вашей подписи, завершающей [письмо][1318], наиболее существенна в своей сердечности.
Мадам Рерих шлет Вам наилучшие пожелания, к которым сердечно присоединяются мои сыновья Юрий и Святослав.
Преданный Вам[1319],
[Н. Рерих]
418
Н. К. Рерих — М. А. Таубе
№ 50
20 ноября 1932 г.[ «Урусвати»]
ДОВЕРИТЕЛЬНО
Дорогой Михаил Александрович,
Ваше письмо № 14 от 1 ноября я получил лишь 19 ноября, хотя оно и было воздушной почтой. Мы все очень рады слышать, что, по Вашим словам, операция Вашей супруги прошла благополучно. Бог даст, и окончательное выздоровление не за горами.
Ваше письмо дает столько материала для соображений и вопросов, что разобью его на пункты, по которым очень прошу Вас ответить мне совершенно конкретно и документально, ибо не могу же я находиться всегда в потемках и недоговоренности.
Первое: не откажите сообщить мне имя того зловредного типа, который изобрел губительную сплетню о «Потёмкинских деревнях»[1320]. Даже самое недопустимое злоречение Лабарта бледнеет перед этой формулой. Лабарт говорит лишь о мертвом месте, которое, конечно, может быть оживлено. Но «Потёмкинские деревни» заключают в себе сознательный обман, иначе говоря то, что совершенно не совместимо ни с природой нашей деятельности, ни с нашей сущностью. Таких типов, сеятелей разложения, нужно выявлять, и потому очень серьезно прошу Вас не отказать сообщить мне «святое имечко» этого господина. Если это почему-либо нужно сделать доверительно, то так и сделайте, будучи уверенным, что я умею обходиться с доверительными материалами.
Второе: также прошу сообщить мне имена тех французов, которые настолько хорошо знают русский язык, что могут критиковать лекции, читаемые у нас. Эти имена тоже необходимо выявить. Если, как я могу заключить из письма Вашего, Вы настолько против всего, устраиваемого Г. Г. Шклявером, то почему же Вы не представите свою позитивную программу лекций и всей деятельности, о чем уже с прошлого года я усиленно прошу Вас? Кроме того, все лекции, бывшие у нас, были сравнительно очень малочисленны, и потому особенно легко указать, которые именно из них так подрывали значение учреждения. Очень прошу Вас и по этому пункту дать мне совершенно конкретные указания.
Третье: из телеграммы о занятиях Института Востоковедения Вы уже знаете, что я вполне принял Ваше решение и только жалею, что если бы получил Ваше соображение в ответ на мое первое письмо об этом, то тем скорее этот вопрос, как неприемлемый для Вас, был бы закрыт. Больше не буду возвращаться к нему; когда-нибудь при личном свидании я сообщу Вам побудительные причины, в которых именно укрепление Вашего положения имело такое значение. Вообще будьте уверены, что во всех моих мыслях я всегда совершенно искренно желаю Вашего успеха.
Четвертое: я никогда не был против Ваших соображений о Ватикане. Но мне прежде всего хотелось знать, какие существуют к тому реальные возможности. К сожалению, Ваше прошлогоднее письмо с результатами поездки было настолько сильно и убедительно в отрицательном значении, что трудно подумать, каким образом Вы, ослабленный присутствием протестанта, можете получить лучшие результаты. Не однажды слышал я сам от прелатов, что если православные обычаи для них почти приемлемы, то каждый протестант является их явным врагом. Тот самый духовный директор, с которым до его злосчастного припадка падучей мы имели дружественные разговоры, однажды сказал мне очень знаменательную формулу: мы навсегда остаемся католиками, а они на всю жизнь остаются протестантами. Может ли человек вечно пребывать лишь в протестующем состоянии? После таких формул, конечно, депутация с протестантом вызывает особые соображения. Кроме того, до всяких предположений о поездке, думаю, что надо установить вполне дружественные сношения с кардиналами Бельгии и Франции, чтобы быть уверенными в хорошем отзыве с их стороны, буде их запросят. Для таких же добрых сношений требуется не только некоторое время, но и некоторое усилие. Думаю, что Вы найдете этот предварительный план вполне практичным, особенно же помня Ваше заключение после прошлогодней поездки. С тех же пор я, по крайней мере, не знаю, много ли друзей прелатов прибавилось на нашем горизонте. Тем более предварительная тактика накопления должна быть усиленно применена. Результаты этих накоплений, конечно, будут благостны и для будущих сношений с
