Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин

водоканал.[2394] Вечером монголы овладели воротами и вошли. Из отдельных [рядовых] людей и мужественных бойцов [пахлванан-и марди] около тысячи человек укрылось в соборной мечети. Они начали жестоко сражаться [с монголами] стрелами и нефтью; монголы также метали нефть и сожгли мечеть со всеми теми, кто в ней находился; остаток населения и гарнизона цитадели они выгнали в степь, отделили тюрков от тазиков и всех распределили на десятки и сотни. По монгольскому обычаю тюркам они [приказали] собрать и закрутить волосы.[2395] Остаток [тюрков]-канлыйцев [в числе] больше тридцати тысяч человек и предводителей их — Барысмас-хана,[2396] Сарсыг-хана и Улаг-хана с двадцатью слишком другими эмирами из верховных султанских эмиров, имена которых [упомянуты] в ярлыке, написанном Чингиз-ханом Рукн-ад-дину Карту, они умертвили. Когда город и крепость сравнялись в разрушении и [монголы] перебили множество эмиров и ратников, на следующий день сосчитали оставшихся [в живых]. Из этого числа выделили ремесленников тысячу человек [и] роздали сыновьям, женам [хатун] и эмирам, а кроме того такое же количество определили в хашар. Остальные спаслись тем, что за получение разрешения на возвращение в город были обязаны, в благодарность за оставление в живых, [выплатить] сумму в двести тысяч динаров. Чингиз-хан соизволил назначить для ее сбора Сикат-ал-мулка и эмира Амид-Бузурга, принадлежащих к важным чиновным лицам Самарканда, и назначил [в Самарканд] правителя [шихнэ]. Часть предназначенных в хашар он увел с собою в Хорасан, а часть послал с сыновьями в Хорезм. После этого еще несколько раз подряд он требовал хашар. Из этих хашаров мало кто спасся, вследствие этого та страна совершенно обезлюдела. Чингиз-хан это лето и осень провел в пределах Самарканда. И все!

Рассказ об отправлении Чингиз-ханом Джэбэ-нойона и |A 79б, S 213| Субэдай-нойона в погоню за султаном Мухаммедом Хорезмшахом и о завоевании государств Иранской земли.

Чингиз-хан взял Самарканд в год змеи, начало коего падает на месяц зул-хидджэ 617 г. х. [27 января — 24 февраля 1221 г. н.э.] и месяцы которого соответствовали месяцам [6]18 г. х. [1221 — 1222 гг. н.э.], в летнее время года, который был третьим годом его похода. Непрерывно приходили известия о положении султана Мухаммеда, его войска, силы и слабости: дозорные Чингизханова войска все время захватывали его эмиров и приверженцев с тех пор, как они добровольно подчинились, и те показывали, что султан напуган, растерян и колеблется и [что] у него нет никакого покоя, сын же его, султан Джелал-ад-дин, сказал-де ему: «Нам нужно собрать войска из всех тех мест, по которым мы их разбросали, встать против врага и победить [его]!». [Но] так как счастье отвернулось от султана, он не слушает [сына].

Когда во время осады Самарканда Чингиз-хан, наравне со сведениями о положении [Хорезмшаха], услышал, что султан находится в летней резиденции, он выслал в передовой отряд Джэбэ-нойона из племени йисут с одним туманом войска в качестве дозора, а Субэдай-бахадура из племени урянкат отправил следом за ним с другим туманом в качестве арьергарда [кичилэ]. [Затем] он послал за ними Тукучар-бахадура из эмиров племени кунгират еще с одним туманом и приказал: «Отправляйтесь в погоню за султаном Хорезм-шахом, и где бы вы его не настигли, если он выступит против вас с войском и у вас не будет силы для сопротивления, не медлите и известите [меня], а если он будет слаб, противостойте [ему]! Так как непрерывно доходят известия об его слабости, страхе и ужасе, то наверно он не будет иметь силы состязаться [с вами]. Заклинаю вас мощью великого господа, не возвращайтесь назад, пока вы его не захватите. Если он изнеможет от вас и с несколькими людьми укроется на крутой горе или в тесной пещере, либо скроется от людских очей подобно пери, вы должны врезаться в его области подобно сильному ветру и всем, кто явится к вам с покорностью, окажите [таким] поощрение, дайте [охранную] грамоту и [поставьте им] правителя [шихнэ], а каждого, кто будет дышать неповиновением и противодействием, уничтожьте! Согласно сему [моему] наказу, покончив эти дела в трехлетний промежуток времени, вы возвратитесь через Дешт-и Кипчак и присоединитесь к нам в нашем древнем юрте, в Монголии, так как по аналогии [с происшедшим] мы, повидимому, за этот срок совершенно покончим с делом [покорения] земли Иранской и прибудем домой победителями и победоносными. Я вскоре вслед за вами пошлю Тулуй-хана на завоевание городов Хорасана: Мерва, Херата, Нишапура, Серахса и их областей. Джочи, Чагатая и Угедея со славными войсками я отправлю на завоевание Хорезма, который является важнейшим из городов и столицей султана Хорезмшаха.[2397] Клянусь силою великого господа, нам удадутся эти несколько дел, и мы прибудем домой как раз за это количество времени!».

И он их отправил. Затем он назначил на завоевание Хорезма упомянутых сыновей и отправил [их] с многочисленным войском. Сам лично с Тулуй-ханом от усталости похода некоторое время отдохнул в пределах Самарканда. Джэбэ, Субэдай и Тукучар с 30 тысячами отважных воинов переправились вброд через Пянджаб[2398] и пошли по следам султана, расспрашивая о нем и разыскивая его следы. |A 80а, S 214| Султан перед этим был на берегу реки Термеза [Аму-дарьи]. Когда он услышал о падении Бухары, а следом [за сим получил] известие о завоевании Самарканда, он произнес четыре раза такбир [«Аллах велик!»] над своим владением и пустился в путь. Группа тюрков из родственников его матери, называемых уранийцы,[2399] были его спутниками, они захотели его убить. Один из них уведомил [о том] султана. Ночью он покинул шатер, переменив место сна. На рассвете увидели войлок шатра, превращенный в решето ударами стрел. По этой причине опасения и тайный страх султана возросли, и второпях он поспешил в Нишапур. Повсюду, куда он ни приезжал, после запугивания и угроз, наказывал людям укреплять цитадели и крепости. [Страх народа] по этой причине увеличился в тысячу раз. Когда он достиг Нишапура, то, для устранения печали о своей судьбе, занялся вином и весельем.

Джэбэ и Субэдай сначала дошли до Балха. Знатные люди города выслали для почетной встречи группу лиц с провиантом и угощением.[2400] [Монголы] оставили у них правителя [шихнэ] и прошли [дальше]; взяв оттуда [из Балха] проводника, они отправили в авангарде Тайши-бахадура. Когда они пришли в Завэ Хафа,[2401] то потребовали фураж. [Им] не дали и заперли ворота. Из-за спешки они не остановились [здесь] и поскакали [дальше]. Жители Завэ забили в барабаны и распустили языки для брани. Когда