Царства смерти - Кристофер Руоккио

и другие проблемы. «Ашкелон» стоял в трюме «Тамерлана» одиннадцать лет, никем не тронутый за весь путь с Падмурака до Эуэ. Чудо, что он вообще взлетел.

– Адриан?

Я заморгал и увидел, что золотые глаза Валки смотрят на меня с такой жалостью, что мне стало тошно. Жалость мне была не нужна. Мне бы хотелось никогда не давать для нее повода.

– Понимаю, – повторил я в третий раз и отвернулся.

Она перехватила мою раненую руку и прижала ладонью к своему лицу:

– Одиннадцать лет. – Она поцеловала мои пальцы. – Я искала тебя одиннадцать лет. Сейчас ты мне нужен.

Что это – слезы?

Я вытер их пальцем. Валка не томилась в темницах и не была бита плеткой, но она тоже страдала. Я попытался представить, каково это – оказаться запертой на лотрианском корабле с Корво, Паллино и Бандитом, не имея возможности покинуть корабль в варпе, спать поочередно и молиться, чтобы сьельсины тебя не нашли.

– Ты тоже мне нужна, – ответил я и улыбнулся кривой – вдвойне кривой – марловской улыбкой.

Она сжала мою изувеченную руку и поцеловала меня в лоб. Я обнял ее, и мы застыли так на некоторое время.

– Надо задать курс, – пробормотала Валка. – Раз мы собрались на Колхиду, надо отправляться немедленно. Лететь долго.

Я неохотно отпустил ее. Валка села обратно в кресло навигатора. Пока она вводила команды, я поднялся и подошел к ней, опершись на спинку кресла.

– Где мы сейчас?

– Примерно в пятнадцати тысячах световых лет к северо-северо-востоку от центра, почти на окраине Стрельца, – хрипло ответила Валка, еще разгоряченная эмоциями.

– К северу от Содружества, – заметил я.

Мы были далеко за границей населенного пространства, на задворках рукава Стрельца, там, где его спираль соединялась с бьющимся сердцем нашей галактики. Чтобы добраться до ближайшей имперской границы в Верхнем Стрельце, нужно было пересечь лотрианские владения и Пояс Расана.

– До Колхиды двадцать пять с лишним тысяч световых лет, – сказала Валка. – Этот корабль может преодолеть более тысячи в год, но лететь все равно долго. – Она продолжила набирать команды.

– Стрелец… – повторил я и покачал головой.

Наша цивилизация распространилась почти по всей южной половине галактики, пока не столкнулась со сьельсинами, которые отбросили нас с восточных рубежей Пространства Наугольника и сами захватили их. Рукав Стрельца закручивался на запад к галактическому ядру, и в нем было столько звезд, включая темные, что пересекать его в варпе было слишком рискованно. Я сжал спинку Валкиного кресла, воображая, как легионы новопровозглашенного Царя-Пророка окружают ядро с востока и запада, беря человечество в клещи.

– Должно быть, уже половина галактики под их контролем.

– Ничего они не контролируют, – отвлеклась Валка. – Сам знаешь. Они прут без разбору куда вздумается. Наши корабли и колонии наверняка соседствовали с ними во Тьме еще задолго до Крессгарда. Адриан, космос большой.

Я знал, что она права. Разве я сам не говорил, что на карте человеческой вселенной полно внутренних краев? Половина систем в галактике была под нашим контролем, но захватить абсолютно все мы никак не могли – только те, что были пригодны для проживания или занимали выгодное положение: торговые посты на важных торговых путях, безжизненные планеты, богатые полезными ископаемыми. Если сьельсины и накрыли половину галактики, то тонким покрывалом. Возможно, даже тоньше нашего.

– Это ничего не меняет, – мрачно ответил я. – Видела, сколько кораблей было на орбите Эуэ? Тысячи, десятки тысяч! Сколько, по-твоему, там триллионов сьельсинов?

– Понятия не имею, – спокойно ответила Валка.

После секундной паузы она неловко поднялась, прошла мимо меня к креслу второго пилота и склонилась над приборами, закинув косу за плечо, – еще одно напоминание о том, как долго она была в одиночестве. Я услышал, как щелкают переключатели.

– Они явятся на Форум, если смогут. Если получат координаты. На Авалон. Несс. Гододин. Даже на Землю, если получится.

От мысли о вновь пылающей Земле, уничтоженной демонами, я поперхнулся и еще плотнее укутался в покрывало. Я не был религиозен, но такие мысли все равно казались мне ужасными и святотатственными.

Вдали загудел варпенный двигатель, и пол под ногами слабо завибрировал. Воздух наэлектризовался. Я никак не мог привыкнуть к переменам, происходящим на корабле перед гиперпространственным прыжком. Мы не двигались, разве что дрейфовали в бескрайней пустоте. Субсветовые двигатели были отключены, в них не было необходимости. В варпе двигается не корабль, а пространство вокруг него, темный карман во тьме. Вот ты в неподвижной темноте, а вот ты уже окружен фиолетовым сиянием.

Валка проигнорировала мои слова, а может, просто не имела на них ответа.

– Держись за что-нибудь. Может сильно тряхнуть.

Супрессионное поле должно было смягчать толчок при прыжке в варп, но Валка была права. Я сел в кресло и молча наблюдал, как Валка ввела последнюю команду перед прыжком. Далеко позади, в самом хвосте стройного судна, усилились вибрации и шум. Я крепко схватился за обрубки пальцев, пригнул голову и принялся ждать.

Сколько раз я наблюдал на мостике «Тамерлана», как Коскинен и Уайт готовились к прыжку? Как Корво и Дюран командовали, а Лориан и Феррин передавали данные?

В памяти всплыли последние слова Корво.

«Давайте».

Задав курс, Валка взялась за штурвал и двинула вперед. «Ашкелон» взвыл, и на миг мне показалось, что мы летим на кончике стрелы, пущенной к звездам. Бесчисленные искры звезд расплылись, превратились из белых в лазурные, а из лазурных – в темно-синие и фиолетовые.

Наш путь начался.

Глава 47. Долгая тьма

Первые дни путешествия на Колхиду прошли в серой дымке. До этого момента Валка меня не напрягала, позволяя сидеть, укутавшись в покрывало, на пустом мостике или в трюме, слушая двигатели или наблюдая, как звезды искажаются и вытягиваются в бесконечном пространстве. Я был все равно что мертвец, а «Ашкелон» был для меня лодкой Харона, держащей путь не на Колхиду, а в загробное царство.

Но Валка была права: мы не умерли, и в последующие дни она принялась настойчиво, но терпеливо подгонять меня, заставляла одеваться и помогать чинить важные судовые системы.

В это время мы почти не разговаривали. Несмотря на долгую разлуку, нам почти не о чем было говорить. Каждый из нас так долго провел в изоляции, что мы как будто разучились общаться. Да и нужды не было. Есть более древние и понятные языки, нежели язык слов, а любви слова вообще не нужны. Мне достаточно было знать, что она рядом и больше не оставит меня одного.

Вычистив аквариумы и избавившись от сгнивших растений и мертвых рыб, мы заново