Царства смерти - Кристофер Руоккио

– Не думай так.

Но я не мог перестать думать и потому не ответил.

Когда с меня наконец слезла вся грязь, Валка помылась сама и вышла на резиновый коврик. Без комбинезона она вдруг показалась мне совсем крошечной. Она пристально осмотрела меня, пока я сидел голым на скамейке.

– Надо что-то сделать с твоими волосами, – сказала она наконец.

Я посмотрел на нее, затем мимо нее, на свое отражение в зеркалах ванной. Результат был хуже того, что я увидел в двери душевой. Я видел себя отчетливее, и неприятные перемены было сложнее игнорировать. Левую щеку пересекали тонкие кривые красные линии, новые родственники белых полос на спине и ногах. Вышеупомянутые волосы висели густой завесой, а белые пряди в них напоминали о том, чего мне стоили все мои мучения. Я не помнил, когда последний раз мыл их – наверное, еще до поездки с лотрианцами на станцию Мерзлота.

Я позволил Валке поработать ножницами, и их тихое пощелкивание на время разбавило повисшую тишину. Бытовой момент на фоне всех невероятных событий, что мы пережили. Вокруг меня, словно дым, осыпались густые клочья волос длиной с руку. Когда Валка закончила, я снова стал более-менее похож на себя, хотя в моей остриженной гриве седых волос теперь стало почти столько же, сколько черных.

«Ну и старый же ты стал», – мысленно сказал я своему отражению.

От моего появления из родильного резервуара до сего дня прошло почти триста пятьдесят лет, не считая тех, что я провел в фуге, и они дались мне непросто. Тем не менее я позволил трезвому взгляду Валки и ее кривой улыбке успокоить себя, и она принялась осторожными, мягкими прикосновениями пальцев наносить на мою кожу бета-гель и накладывать коррекционные повязки.

Не помню, как я спал в эти первые дни. Вообще мало что о них помню. Наверное, я проспал бо́льшую часть времени. Несколько недель. Может, месяц. У меня остались только смутные воспоминания. Еда. Сон. Ночные объятия Валки. Непрерывный гул двигателей. Помню, как Валка ругалась на пантайском, наводя порядок в разрушенном гидропоническом отсеке и отправляя коробки с гнилыми растениями и рыбьими костями в вакуумный мусороприемник вслед за моими волосами. Помню, как возился с доспехами, разбирал их и надраивал каждый отдельный компонент.

Но все это я помню как в тумане.

Спустя несколько дней или недель Валка нашла меня в служебной комнате. Я задумчиво смотрел на мусороприемник. Над головой ярко горели белые лампы, и в тишине казалось, будто они даже издают звук.

– О чем размышляешь?

На столике рядом с мусороприемником лежал отстиранный иринировый плащ. Я раздумывал, не выбросить ли «подарок» ксенобитов в открытый космос, но никак не решался. Всю жизнь я собирал реликвии, напоминания о прежней жизни, и теперь не знал, сохранить ли плащ или отправить во тьму.

– О всяком разном, – ответил я. – Здесь тихо, даже двигателей не слышно.

Я огляделся и опустил руки. На «Ашкелоне» по чистой случайности осталось несколько ящиков, которые мы собрали еще в поместье Маддало, и мне удалось переодеться в свою тунику и брюки.

– Не обращала внимания, – задумчиво поджав губы, ответила Валка.

– Долго просидел в пещере. – Об этом я уже успел ей рассказать. – Повседневных звуков часто не замечаешь, пока они не исчезают.

Я познал истинную тишину – и истинную тьму, – и потому серые будни на «Ашкелоне» подчас казались мне шумными и яркими.

– Как ты? – спросил я, заметив у нее в руках тряпку, которой она рассеянно вытирала руки.

– Нормально. Наконец-то поменяла воду в гидропонике. Через пару дней должны вырасти новые водоросли.

– Это хорошо, – ответил я и поежился; водоросли означали чистый воздух.

– Думаю, некоторые семена еще всхожи. Но с посадкой понадобится твоя помощь.

– Без проблем.

– Все думаю, как бы тебе помочь, – сказала вдруг Валка, прекратив вытирать руки. – Я тоже по ним скучаю.

Я закрыл глаза, на миг перестав думать о плаще, мусороприемнике и муках выбора.

– Через пару дней выйдем из варпа, – сообщила Валка.

Со дня побега с Эуэ она сделала уже три случайных прыжка через гиперпространство. Мы обыскали весь корабль в поисках маячков, а после второго прыжка даже вышли в открытый космос. Ничего не нашли.

– Нужно будет выбрать пункт назначения.

– Колхида, – ни секунды не думая, ответил я и, открыв глаза, посмотрел на Валку. – Там Сиран. Она единственная, кто еще… еще… – Я не смог выговорить. Слишком много призраков поселилось у меня в душе. – Единственная, кто остался.

В глазах Валки вновь промелькнула жалость – невыносимая жалость. Я осознал ошибку еще до того, как она ответила.

– Адриан, мы последний раз были на Колхиде четыреста лет назад. Сиран… давно нет в живых. Ты ведь понимаешь?

Я кивнул, как будто движение головы могло заглушить ее слова, помешать мне услышать их. В глубине души я знал правду, даже когда говорил обратное. Сиран давно нет в живых. Но язык все равно не слушался меня.

– Понимаю, – выдавил я наконец. – Это очевидно. – Вдруг я понял причину такого тона Валки и добавил: – Валка, я не сошел с ума.

Наступила такая глубокая тишина, что я все-таки расслышал отдаленный гул двигателей. Валка не отвечала. Мы просто стояли вдвоем в тишине.

– Я просто не подумал, – попытался объясниться я.

За время пребывания в пещерах и ямах я потерял счет времени и забыл, как быстротечно оно было.

«Мимолетное время, прости нас…»

– Мы не единственные выжившие, – заметила Валка и попыталась улыбнуться; я почувствовал это по интонации и опасливо посмотрел в ее сторону. – Говоришь, Лориана послали на Несс?

Взгляд ее золотистых глаз скользнул по моему лицу. Какой старой она показалась мне в этот миг! Такой же старой, как и я. Ее коса потускнела от каждодневного труда, глаза ввалились от постоянных переживаний и напряжения.

– Это я так думаю, что его туда послали, – ответил я и прикрыл лицо правой рукой, застыв с разинутым в раздумьях ртом. – После сражения и нашего бегства многое могло измениться. Может, его тоже казнили.

– Я бы не торопилась его хоронить.

– Как бы то ни было, я все равно хочу на Колхиду, – ответил я, прогоняя призрак Лориана. – Хотя бы ради того, чтобы сходить на могилу Сиран. И Гибсона.

Я не стал говорить, что у Гибсона не должно быть могилы. Схоласты кремировали умерших коллег и развеивали их прах по ветру. Гибсон был пожилым еще во времена моего детства – я сам теперь был почти в том же возрасте – и наверняка давно умер. Наша случайная встреча на Колхиде была