Гроза над Миром - Венедикт Ли

Но я ошибся. Привели в тесный кабинет начальника тюрьмы (непыльная работа – стеречь меня одного, отчего же так седа его голова?), там был еще один тип, лысый как тыква, оказалось – врач. Осмотрел меня, прослушал, поцокал языком.

– Не так уж плох для своих лет.

– Веду размеренный образ жизни без излишеств и волнений. Спасибо за этот курорт.

– Психически тоже здоров. Завидую.

– Хотите, поменяемся местами?

Он хмыкнул, оборотился к начальству.

– Можно отправлять.

Кованого железа ворота, через которые я вошел семнадцать лет назад, с тягучим лязгом отъехали в сторону. Я не мог сделать шага, переступить через вмурованный в камень направляющий рельс, по которому только что проехались скрипучие ролики. Свободен?!

Серый закрытый автомобиль стоял напротив, рядом с ним меня ожидали двое. Подбодрили:

– Смелее, Гариг! Смелей!

Я вышел к ним, как во сне. Меня поддержали под локоть, усаживая, захлопнули дверцу. Шофер, не обернувшись на меня и сопровождающих, плавно тронул с места.

Я не сознавал течения минут, смотрел и не видел, куда везут. Даже, когда, также бережно поддерживая, повели по зазвеневшему под ногами легкому трапу самолета, ни о чем не думал, только отмечал уголком сознания малозначительные для любого другого детали. Оказывается, сапоги армейцы больше не носят. Вместо них – высокие ботинки на шнуровке. И звук шагов получается другой.

Все совершалось быстро, со взлетом не медлили. Не больше часа назад я провожал взглядом летящие самолеты, не ведая, что дорога моя ведет следом. Этот самолет был двухмоторным, небольшим, скоростным. Двое моих сопровождающих заняли кресла впереди и позади меня, в приоткрытую дверь кабины я видел спину пилота. Один раз он бросил нервный взгляд на часы.

Внизу уплывали назад гряды облаков. Полуослепший от слез я не отрывал глаз от иллюминатора. Мои спутники молчали. Кто-то из них дал мне термос с горячим какао. Я сжимал его в руках, забыв отвинтить крышку. Мысли мои вдруг отделились от чувств.

Я тихо плакал, а внутри меня другой человек – по-прежнему молодой, не тот жалкий старик, каким я стал, размышлял холодно и спокойно. Меня обхаживают, сдувают с меня пылинки… Пилот гонит машину с наибольшей скоростью. Что стряслось? Кому-то я нужен и этот кто-то занимает высокий пост. Когда через полтора часа мы заложили круг над бескрайним водным зеркалом, заходя на аэропорт Майи и впереди показался Великий город, я уже знал половину ответа.

Встречали нас так же деловито. На радиаторе великолепного авто я увидел вензель «А.С.» – моя догадка подтверждалась. Сопровождающие предложили мне сесть в машину, но я не торопился. Не спеша, отвинтил пробку термоса, который до сих пор держал в руке, отхлебнул приличный глоток горячего шоколада. Аккуратно завернул пробку и отдал термос одному из провожатых – держи мол, что мнешься без дела. Никто не наорал на меня, не стал, торопя, подталкивать взашей.

– Едем, что ли… – мне понравился звук собственного голоса, оказывается, я вполне владею собой.

С таким же спокойным достоинством я вышел из лифта в Доме власти. Дверь в кабинет была демократично отворена, но мои спутники тихо ретировались, оставив меня одного. Я задержался на секунду (просто так – момент требовал) и вошел.

Человек, сидевший за столом, щелкнул выключателем, гася маленький экран, и поднял голову. Долговязый, мосластый, наполовину седой, но без намеков на лысину. Немного великоватый нос нависает над толстыми губами, которые тут же растянулись в добродушной улыбке. Но карие глаза под сильно выступающими надбровными дугами смотрят сурово. Я услышал глуховато рокочущий голос:

– Добрый день, Натаниэль. Давно не виделись.

Он встал мне навстречу, широкий в плечах, все еще по-молодому ловкий, симпатично некрасивый. Семнадцать лет назад с легкостью необычайной он парировал мой долго лелеемый замысел сыграть в политической жизни Эгваль ведущую роль. Тогда ему, темноволосому, энергичному, гениально и коварно красноречивому было тридцать восемь. Сейчас же он был лишь на год моложе того военного министра, которого отстранил, опираясь на голоса большинства депутатов Народного конгресса, арестовал и отправил в бессрочное заключение.

– Здравствуй и ты, Ар Солтиг. Коли не шутишь.

Я без приглашения уселся в кресло у окна, а правитель Эгваль следом молча плюхнулся в свое, жалобно заскрипевшее под его поджарым задом.

Я выслушал главу Эгваль, настороженно ловя каждое его слово.

– Такие дела, – закончил он краткий экскурс в новейшую историю Мира. – Добавьте ко всему, что уровень жизни в Эгваль сейчас вдвое выше, чем на Острове. Там кое-где еще ездят на стиксах! Объясняют собственную отсталость всемерной заботой о природном балансе, хвалятся развитым общественным транспортом…

И перебил сам себя:

– Вы устали, Нат! Кофе с коньячком?

– Без. Ты забыл, что я много лет вел здоровый образ жизни. Могу с самой малости сильно опьянеть.

Он неожиданно смутился. Встряхнул головой, седоватый чуб съехал на сторону и Солтиг быстро поправил его рукой. Великий вождь чувствителен к своей внешности…

Кофе у Ара получился на славу, о чем я сразу ему сказал:

– Ты не пробовал поменять профессию? Держать кофейню, а?

Он рассмеялся в ответ. (Хорошо в юности иметь такого приятеля. Кутили бы, по девкам бегали и… Чепуха. Враг…)

– Считаете – это удалось бы мне лучше?

– Ты наворотил дел. Повторил ошибку Ури Ураниана, которую тот не успел совершить – его убили. Знаешь, кто был Ури?

– Разумеется, – отмахнулся презрительно. – Но убить меня значило бы войну не предотвратить, а вызвать. Я – из народных любимцев, и мертвый оказался бы для Хозяйки хуже живого. Теперь время пришло, плод созрел. Мы спокойно отобрали у нее Гану, крепко прижали Норденк, Тир, как всегда нейтрален – все побережье напротив Острова – наше. Обошлись малыми потерями. Войны легко выигрываются с помощью сверхперевеса сил.

Я пропустил мимо ушей его похвальбу. Эна жива и все еще у власти! Правда уже много лет не показывается на публике. Солтиг считал это следствием тяжкой болезни, медленно, но верно ведущей владычицу Острова в могилу. Соответственно и выбрал момент для нападения, когда решил, что физические и душевные силы Хозяйки на исходе. И, похоже, промахнулся. Несмотря на преклонные годы, все так же тверда ее рука на кормиле власти.

Солтиг показал мне фотографию, сделанную его агентом прямо на заседании Госсовета. Разведчик явно спешил сообщить нечто важное, но на связь больше не вышел. А пленку обнаружили в условленном месте в закладке на обочине дороги из Вагнока в Лейну.