Черное копье - Ник Перумов

В молчании, стараясь оставлять как можно меньше следов, объехали замок кругом. Отыскалось и некое подобие дороги, бравшей начало на холме и скрывавшейся среди болотных мхов; она вела на юго-восток. Замок оказался несложен по архитектуре. Простой вытянутый четырёхугольник полуразрушенных фундаментов, по периметру – груды обломков от упавших стен. Крыша сгнила полностью; низкие, стелющиеся по земле кустарники скрыли входы в подземелье, где прадед Хорнборн нашёл заветное Гномье Кольцо. Хоббит был бы не прочь устроить тут некоторые разыскания, но позже, конечно же, позже! После того, как всё кончится.

Разудалые дружинники Этчелиона подобрались, посуровели. Однако все они, как один, были опытнейшими, закалёнными воинами – и мелкие тяготы похода не слишком действовали на них. Хотя место и оказалось малоприятным, они быстро и сноровисто устроили временный лагерь, выбрав место так, чтобы его нельзя было увидеть с края окрестных болотных пустошей. Натаскали дров, развели небольшой огонь, прикрыв его полами специальных кожаных накидок. Грелись и готовили пищу на углях – и ни единого клуба дыма не выдало их присутствия. Началось тяжкое ожидание.

Первый день в засаде прошёл без малейших происшествий. Пользуясь случаем, Атлис и дружинники много расспрашивали хоббита и остальных его спутников; кое-кто из гондорцев попросил Амрода спеть; но тут решительно воспротивился хоббит. Вновь, как и в дни сидения на краю Серых гор, у него возникло полузабытое уже чувство – он физически ощущал приближение Вождя. Но теперь ощущение было совсем иным. Сперва Олмер мало что знал о своей Силе – и давал ей истекать в пространство, и Фолко мог почувствовать его присутствие. Затем Вождь взял это под контроль, и тогда лишь чудодейственные талисманы эльфов да кинжал Отрины могли подсказать, если тот оказывался достаточно близко. А теперь снова Сила переполняла Вождя, била через край – но внутреннему зрению хоббита он уже не казался младенцем, радостно шарящим взором по только что открытому миру. Холодный, жёсткий взгляд был направлен строго вперёд – к ясно видимой цели, всё внимание было сосредоточено на ней. Чёрного клубочка, испускающего острые иглы, каким предстал Олмер мысленному взору хоббита у Серых гор, более не существовало.

Хоббит поспешно достал перстень, вгляделся, но не заметил ничего подобного тому, что видел в камне в памятную ночь неожиданного появления Вождя в лагере Отона. То ли Олмер был ещё далеко, то ли камень и впрямь ослеп, если верить словам принца Форве.

Подумав об эльфе, хоббит попытался мысленно вызвать его. Это удалось, хотя и с огромным трудом – хоббит весь взмок, несмотря на холодный и промозглый вечер. Однако Фолко слышал только голос принца, но лица его увидеть не смог.

– Мы на месте, – невольно понижая голос, сообщил хоббит. – Засели в замке. Ждём. Мне кажется, я чувствую, что он где-то поблизости. Как дела у вас?

Форве начал что-то отвечать, хоббит понимал лишь одно слово из трёх-четырёх, но ясно было, что особых изменений на востоке пока не произошло. Эльфы были встревожены тем, что несколько крупных отрядов Вождя направлялись к Дому Высокого и Тропе Соцветий; однако до столкновения с отрядами, обороняющими Дом, пока ещё не дошло.

Минула холодная безлунная ночь. Какие-то тени блуждали у самой границы скудного света крохотных костров, разведённых в ямах; чьё-то шипение доносилось из сгустившегося у подножия холма мрака; какие-то существа шевелились, двигались в темноте, но стоило нескольким воинам с факелами взяться за копья и под прикрытием десятка лучников спуститься вниз – как всё тотчас исчезало. Ходившие дружинники не нашли никаких следов.

Эти тёмные часы хоббит провёл без сна. Глубоко под разрушенными фундаментами клокотала несдерживаемая ярость того, кто когда-то воздвиг эти стены, а потом был низвергнут в Ничто. Словно пройдя через все слои тела Арды, злоба и ненависть Саурона прорывались в этом месте обратно в Мир, и ещё здесь была память назгулов. Всё здесь помнило их, и Фолко не мог заставить себя скосить взгляд вниз, в скопившиеся вокруг холма призрачные болотные туманы – ему казалось, что в сизых сырых волнах бледного марева бродят высокие истончённые тени с длинными гибельными мечами, и кости громко стучат о кости… Страх подкатывал к горлу, и тогда хоббит покрепче сжимал рукоять кинжала Отрины, усилием воли вызывал в памяти синий цветок – и жуть отступала.

На второй день ожидания заветный перстень Форве ослеп и оглох окончательно. Фолко постарался всеми доступными ему способами задать вопрос о том, в каком направлении находится эльфийское королевство на Водах Пробуждения, и опять-таки после длительных усилий ему удалось добиться ответа. Сложив крылышки, мотылёк превратился в изящную стрелку.

А Вождь всё не появлялся. И тем не менее он был неподалёку. То ли бродил по окраинам Чернолесья, отыскивая заросшие дороги, то ли был занят чем-то ещё – этого хоббит так и не узнал. Однако вечером третьего дня, когда солнце садилось и хищные вечерние тени залегли в низинах, из болотных туманов внезапно вынырнуло несколько тёмных фигурок конных воинов с каким-то штандартом на высоком древке. Задержавшись на некоторое время и дождавшись появления ещё целого отряда верховых, передовые всадники двинули своих коней в болото. Лошади шли медленно, и над вечереющим лесом поплыло испуганное ржание. Огненный мотылёк в перстне и пламенная змея браслета Чёрных гномов сразу ожили, потянувшись своими остриями к пробирающемуся через топь отряду. Олмер шёл прямиком в расставленную ему ловушку. Весь его конвой не превышал трёх десятков воинов.

– Готовьсь! – пронёсся шёпот команды по рядам затаившихся гондорских воинов.

Не скрипела тетива, не звякал меч; отлично смазанное, бережно холимое оружие не подвело, не выдав своих хозяев ни единым звуком. Забрала шлемов, выкованных мастерами Гондора и гномами, бесшумно опустились. Молча, беззвучно стояли приученные боевые кони. Три десятка луков искали цель, готовясь снять первый смертельный урожай, двадцать мечников должны были управиться с остальными.

Положив на колени меч и вновь приготовив эльфийские стрелы, Фолко с замиранием сердца следил, как в неверном лунном свете медленно пересекал болото отряд их заклятого врага. Врага? Который до сих пор не сделал им ничего плохого, разве когда отбивался от их первого нападения. Мысли эти возникли было у Фолко, однако он быстро подавил их. Он не просто жил жизнью бойца – он стал им, и он твёрдо знал, что бывают случаи, когда подобные вопросы, обращённые к самому себе, просто губительны. «Стреляй первым, Леголас!» – вскричал когда-то Гимли, приняв вернувшегося из теней Смерти Гэндальфа за предателя Сарумана. Теперь хоббит понимал, насколько прав был гном. Окажись на месте Гэндальфа Саруман – и друзей не спасло бы ничто. «Стреляй первым». Он был готов выстрелить первым. Он был готов даже выстрелить в спину.