Общая культурно-историческая психология - Александр Александрович Шевцов

Подозреваю также, что именно стихиальное состояние сознания является предметом охоты за просветлением. Во всяком случае, мазыки обучали тому, как выходить в это состояние, к примеру, через любки, то есть через боевое движение, когда действия должны быть очень быстрыми и точными, чтобы обеспечить выживание в бою. Там думать некогда, там – увидел- сделал…

Но стих – это состояние сознания, можно сказать, чистого сознания. Он не имеет еще отношения к предмету моего разговора.

А вот сама способность стиха или вообще сознания стекать с плотностей знания о мире называлась у мазыков Умом.

И это соответствует тому, как мы представляем себе ум. Умный – это тот, кто умеет выживать или решать жизненные задачи лучше других. Жизненные задачи – это и есть задачи выживания, даже если они такие мелкие, что мы их не соотносим с выживанием. Но любые задачи, которые мы решаем по жизни, либо обеспечивают наше выживание, либо позволяют нам жить лучше, либо не дают ухудшить нашу жизнь. Жить лучше – это тоже задачи выживания.

Правда, мазыки считали, что у души есть и задача, которую она приносит с собой из того мира, что за смертью и до рождения. Называлась она Скумой. Но это сейчас неважно, потому что для ее решения как раз и нужно выжить в теле.

Итак, ум – это способность или, лучше, свойство сознания стекать с плотностей знания о том мире, в котором мы живем.

Это сразу ставит вопрос о том, что такое знание.

На уровне стиха, как объясняли мазыки, еще имеется возможность видеть настоящий мир и течь прямо по тому, что приносит восприятие, не создавая образов воспринятого и не запоминая.

Иными словами, знание стихиальное – непосредственно и называется вbдением. Тебе не нужно помнить, ты видишь… И этого достаточно, чтобы жить и выживать.

Но это относится только к неведомому миру, который каждый миг меняется. Мы должны обладать способностью выживать и в таких мирах.

Однако наш мир проще, это все-таки райское место, в нем все сохраняется относительно неизменным и повторяется. Эта неизменность условна, даже обманчива, но если создать достаточно плотное тело, то можно значительно снизить опасность изменчивости мира и как бы не учитывать ее. Такое плотное тело, как у камня или дерева позволило бы не замечать изменчивости мира веками и даже тысячелетиями. Такое, как у тумана, лишь минутами. Живые существа избирают тела, которые живут днями, соответствующими смене тьмы и света.

Как это ни странно прозвучит, но плотность наших тел световая, как говорили мазыки,…в действительности она, конечно, соответствует не плотности света, а его количеству, доступному нам. Но какая поэзия!

Именно плотность наших тел позволяет нам запоминать то, что повторяется. Память одновременно укладывается в тело и сознание вначале, потому что это память о плотностях, с которыми ребенок знакомится непосредственно телом. Так в теле создается первый слой образов, хранящих знания об окружающем мире. Он назывался Материк. И это – основа Разума.

Разум оказывается все той же способностью сознания стекать по плотностям мира, но уже как воплощение способности ума течь по плотностям знания о мире. И это уже другое знание – это знание, воплощенное в образы.

По сути, разум решает все ту же Задачу – обеспечить выживание человека в мире. Но решает он ее с помощью образов, в которых хранит знания о том, что повторяется. Это значительно упрощает выживание: теперь не надо действовать на основании восприятия, теперь можно уделять пониманию восприятия гораздо меньше сил, потому что по самым малым намекам на уже знакомое, ты можешь вытащить из памяти образ, и примерить его к тому, что видишь. И если образ подойдет, ты можешь не искать решение, рискуя ошибиться, а вытащить тянущийся за образом узнавания образ действия, которое уже показало себя успешным.

Так накапливаются связки образов выживания, состоящие всегда из пары: образ мира – образ действия.

Образ мира здесь означает не весь мир, а какой-то его кусочек, может быть, даже вещь, человека, явление. Но по своей сути эти частные образы всегда есть то, что составляет образ мира, поэтому обобщенно все образы разума называются Четами: образ мира – образ успешного действия.

Четы дальше укладываются Вилами – то есть возможными выборами, которые придется совершить, если окажется, что узнавание было сделано не точно. Но это я не буду расписывать подробно, потому что буду писать об устройстве разума особо.

Пока для меня важно одно: четы – это очень короткие связки образов, состоящие всего из пары: узнавание – действие. И пока они такие короткие, мы действуем быстро и можем быстро менять свои решения, поскольку нас ничто не держит. Разум работает, конечно, медленней стиха, но все же он очень, очень быстр. Он полностью соответствует тем задачам, которые может поставить перед нами мир, в котором живут наши тела. Мир природы.

Но человек существо общественное.

Общество составляет наш второй мир. И в русском языке это чудесно отразилось в том, что и природу и общество русский человек называл миром. Как, впрочем, и то состояние, к которому стремится наше сознание – мир-покой. И тело, и его сознание могут жить в этом мире в покое, лишь душа не дает им этого, внося в них движение.

Именно это движение, рождаемое душой, заставляет человека искать все более сложные задачи, почему он усложняет свою общественную жизнь. В итоге общество становится одновременно и более непредсказуемым, и более предсказуемым.

Предсказуемость общества вытекает из способности людей договариваться, заключать договоры. Его непредсказуемость плодится их же способностью не соблюдать договоры, предавать их и себя.

Договоры, которые мы заключаем непроизвольно, на деле оказываются лишь более длинными цепочками образов, по сравнению с четами разума. Называются они Образцами.

В истоке такой цепочки находится все такое же Узнавание, но вот образы действия, которые надо произвести в ответ, становятся многочисленней, потому что должны учитывать не простое воздействие природы, а сложные взаимоотношения с людьми, к тому же, в рамках каких-то договоров. К примеру, если ребенок кричит, к нему бегут мамки-няньки. Это запоминается как договор, и ребенок знает: если ему больно, надо начать кричать, прибежит нянька, возьмет на руки, тогда надо начать плакать, и нянька будет дуть на больное место и гладить по головке…

Это не обязательно, но это договор, который мы не заключали, но приняли, потому что нас к нему приучили.

Так рождается мышление.

Мазыки любили играть со словами, поэтому они часто использовали так