Общая культурно-историческая психология - Александр Александрович Шевцов

может творить образы, по крайней мере, двух видов. Это те, которые набрасываются нашим сознанием поверх восприятия, как бревнышки через реку, чтобы мы могли как-то жить в этом мире. Это образы-узнавания действительности. И есть другие образы, вроде кентавров и сфинксов мифологии, когда из простых образов создаются сложные их сочетания, вероятно, не имеющие соответствия в действительности.

Первая способность воображения непроизвольная, вторая – произвольна и называется придумыванием. Для нас же важно в ней лишь то, что мы, оказывается, умеем управлять своим воображением. Значит, мы умеем управлять и творением…

Кроме того, безусловно, надо упомянуть и те образы, с помощью которых мы думаем. По своей сути, они точно такие же, но мы выделяем их в особый разряд, поскольку они кажутся нам чрезвычайно важными для выживания. Образы эти называются понятиями и имеют разное устройство, в зависимости от сложности задач, которые решают.

Простейшие понятия рождаются как собирательные образы из множества образов-узнаваний какой-то вещи или явления. Не буду сейчас вдаваться в тонкости этого вопроса: философы немало спорили, есть ли в действительности единый обобщающий образ для этого множества, или же мы, даже обретя ощущение понимания, все же имеем лишь множество собранных в пучок отдельных узнаваний. В любом случае, раз у нас рождается имя, которым мы обобщаем эти отдельные понятия, значит, есть и соответствующий ему образ, выступающий над всем множеством, как шапка или навершие, по которому мы и извлекаем их все из памяти.

Но и понятия не исчерпывают виды образов, потому что их мы тоже обобщаем и создаем обобщающие понятия для множеств родственных понятий.

Таким образом, наш разум облегчает себе работу с бесконечным объемом образов, которыми воображение заполняет наше сознание. В сущности, создание понятий и обобщающих понятий как-то естественно для работы нашего сознания и той его способности, которую мы называем разумом. Это очень важно отметить для себя.

Судите сами: творение обобщений и выделение для них неких орудий, позволяющих легко управлять памятью и соображением, определенно является выражением внутреннего свойства разума упорядочивать сознание. Во многом разум и есть выражение этого свойства сознания, его склонности к упорядочиванию. Следовательно, порядок, – определенный порядок, – естественное состояние сознания, которое постоянно поддерживается разумом.

При этом, если «заглянуть» в свое сознание, так сказать, сунуть в него нос, то может показаться, что там жуткий беспорядок, и черт ногу сломит…

Однако, это всего лишь данность лично моего или вашего сознания. А вот естественно для сознания быть упорядоченным и хранить имеющиеся в нем образы строго в соответствии с каким-то неведомым нам устройством самого сознания.

Что это за устройство, я сейчас объяснить не смогу. Но очевидно, что оно как-то связано с тем, что сознание обладает разными плотностями своих частей. Это прямо вытекает из его способности иметь понятия разного уровня обобщения. Узнавания составляют один слой сознания, он как-то ощущается более плотным и трудным для управления.

Но если удается создать обобщающее понятие для этих узнаваний, ты ощущаешь себя будто всплывшим над этим слоем, словно бы голову высунул из полосы тумана, и обозреваешь все, что в ней, сверху. И жить с понятием гораздо легче, будто ты немножечко обрел крылья.

По мере того, как таких понятийных «голов» становится все больше, появляется возможность обобщить и их. И тогда ты всплываешь еще выше, и управляешь уже гораздо большим и более сложным миром. Как полководец.

Народ называет такое состояние мудростью.

Народ же, в частности, мазыки, прямо говорили о том, что все понятия существуют в более легких, точнее, более духовных слоях сознания, и слои эти составляют «лествицу нисхождения духа в тель».

Иными словами, именно за счет способности сознания иметь сложное, все утончающееся или, наоборот, все уплотняющееся устройство, душа и может войти в тель, то есть обрести телесность. Без этого она бы просто не смогла не только им управлять, но даже и находиться внутри его, поскольку проходила бы насквозь, как призраки проходят сквозь стены.

Как вы понимаете, наше воображение оказывается в состоянии творить образы из сознания любой плотности. Но этому, похоже, надо учиться. Возможно, это одна из важнейших задач воплощения, освоить творение из вещества разного уровня плотности.

Глава 7

Память и образ мира

Воображение творит образы, память их хранит, разум использует для обеспечения выживания, для решения жизненных задач.

Память хранит образы, это кажется очевидным. Как очевидно и то, что в сознании и в памяти нет ничего, кроме образов. Все воспоминания – это образы. Но верно ли то, что хранит их память?

Вопрос выглядит, пожалуй, странным, но вдумайтесь: если образы творятся из той среды, которая называется сознанием или парой, то могут ли они храниться вне её? Где еще? В мозговых клетках? Это невозможно. Если образ сделан из вещества сознания, он должен храниться в той же среде, иная его просто не сохранит. Как песок не сохранит воду.

Образы живут в своей собственной среде, как живут воздушные вихри в воздухе. Следовательно, хранятся они все в той же среде. А что же память?

Похоже, что память не есть собственно хранилище или объем, заполненный образами. Память – это способность не хранить, а использовать или обеспечивать использование образов.

Именно поэтому мы говорим о хорошей или плохой памяти.

Хранилище, которое мы при этом имеем в виду, не может быть плохим или хорошим. Оно абсолютно. И подтверждением этого является то, что даже однажды забытое обязательно вспоминается и никогда окончательно не пропадает. При определенном усилии или с помощью некоторых приемов можно вспомнить все. Значит, хранилище это таково, что плохим быть не может.

Что же плохо?

Наша способность извлекать из него нужные воспоминания.

А вот это действительно страдает и даже может быть улучшено и обучено.

Следовательно, память – это не хранилище, а способность. И способность отнюдь не запоминать образы. Запоминаются они так же жестко, как и творятся. Если уж на то пошло, то вообще не запоминаются.

Совершенно нет нужды запоминать вещь, если ты ее создал!

Она просто есть. И где-то лежит, готовая к использованию.

Улучшить запоминание нельзя, можно улучшить лишь способность извлекать вещи-образы, которые нам необходимы для жизни. И нельзя забывать, что сознание обладает определенной вещественностью, как, впрочем, и душа, если верить святым Феофану Затворнику и Игнатию Брянчанинову. Вещественность эта очень тонкая, но достаточная для того, чтобы не только делать полные подобия вещей плотного мира, но и хранить все эти подобия в определенных пространствах сознания.

Именно сознание и является собственно хранилищем памяти.

Это значит, что у сознания есть