Тяга к свершениям: книга четвертая - Андрей Васильевич Меркулов

потому что Марина и без того уже разворачивалась к нему. Осторожно, так чтобы не потревожить сон дочери, она легла на другой бок, поджала колени и, обняв ноги мужа своими ногами, положила левую руку сверху ему на плечо. Роману сразу стало легче: тревога, охватившая его еще во время разговора с братом, начала стихать.

— Ты тоже заметила, что Максим сегодня особенно раздраженный был? — спросил Роман.

— Совсем какой-то злой. Что у него случилось?

— Не знаю. Он мне толком так ничего и не сказал.

— Максим всегда накаленный, — добавила Марина. — Я иной раз даже боюсь его — кажется, что он вот-вот взорвется.

Ничего не ответив ей, Роман затих, очевидно, задумавшись над чем-то.

— Я тебе не рассказывал, как Максим кисть потерял? — минуту спустя спросил он.

— Нет, — коротко обронила Марина, хотя понимала, что Роман и без того прекрасно знал ответ. — Кажется, это на севере случилось?

— Да, на севере…, — ответил Роман, очень осторожно развернувшись на спину, и все равно во время этого маневра, чуть не упав с кровати, так что даже вынужден был опереться рукой о пол. — Он тогда в составе небольшой группы обслуживал одно из газовых месторождений, находящееся за полярным кругом. Бригада жила в тайге, в маленьком поселении, в котором на десяток мужчин был один деревянный домик, баня да несколько подсобных помещений. Поселение было полностью изолировано от цивилизации: туда не шло ни железной, ни автомобильной дороги, и лишь раз в месяц к ним прилетал вертолет, чтобы привезти провизию, необходимые материалы или очередную смену. Вахты длились по два месяца и заключались в наблюдении и поддержании в рабочем состоянии оборудования, которое, впрочем, имело довольно простую конструкцию. Для этого у бригады в распоряжении находился гусеничный вездеход, на котором они и перемещались по тайге. Но вездеход был семиместный, а так как бригада состояла из десяти человек, трое всегда вынуждены были ездить на нем сверху, прямо на кузове. Однажды летом, под вечер, когда они уже возвращались с объектов, Максим, сидевший в тот раз сверху на вездеходе, в один момент не удержался и упал с него… Я так до конца и не понял, то ли вездеход резко повело в летней грязи, то ли они, что-то объезжая, приблизились к деревьям и ветки сшибли Максима с машины, но в итоге он свалился вниз… При падении его левая рука попала в гусеницу вездехода. Максима протащило почти через все колеса, но руку так до конца и не разрубило, и когда вездеход наконец остановили, она все еще продолжала висеть на обрывках куртки и сухожилий. На месте рану стянули, а по приезду в поселок сняли одежду, отрезали раздробленную кисть, промыли и перевязали.

Роман говорил лежа на спине, не смотря на Марину и даже как будто несколько поворотив от нее голову, но в то же время чувствуя, что та внимательно затаившись его слушает.

— Из-за плохих погодных условий, — продолжил он, после недолгого молчания, — вертолет пообещали выслать только через два дня. Всю ночь Максима опаивали спиртом, но спирт быстро кончился и еще целые сутки в жилом домике стояли непрекращающиеся крики и стоны: в бригаде боялись, что потеряв сознание, он умрет от шока, и все это время не давали ему забыться или заснуть… Через двое суток погода, наконец, установилась, и в поселок прилетел вертолет.

Роман посмотрел на Марину, которая в ответ тоже подняла на него преисполненный болью взгляд своих больших серых глаз. Роман продолжил.

— В первый же день после операции к Максиму пришли представители компании, в которой он работал, и предложили ему представить обстоятельства происшествия так, будто он получил травму не по пути на объект, а непосредственно во время работы с оборудованием.

— Зачем? — тихо спросила Марина.

— Компания была обязана обеспечить сотрудников достаточным количеством транспортных средств и у ее руководства возникли бы большие проблемы, если бы в ходе разбирательства выяснилось, что их работники вынуждены были ежедневно подвергать риску свои жизни, передвигаясь по тайге сидя верхом на вездеходе. Но Максим отказался менять обстоятельства происшествия. А на следующий день врачи обнаружили в его крови остаточный алкоголь, и компания обвинила его в грубом нарушении трудовой дисциплины, возложив на него всю ответственность за произошедшее. Максиму тут же пригрозили увольнением, лишением всех возможных выплат и даже привлечением к уголовной ответственности.

— Но ведь он же был трезвый во время происшествия, а алкоголь ему дали уже позже, в домике.

— Именно так все и было.

— А другие члены бригады? — в волнительном негодовании спросила Марина. — Неужели они не рассказали, как все произошло на самом деле?

— Это же были девяностые годы, — сказал Роман, будто даже удивившись вопросу супруги. — Кто из людей согласился бы тогда свидетельствовать против компании, которая давала ему работу и приличную зарплату?.. В общем, у Максима не осталось выбора и после недолгих переговоров стороны сошлись на том, что он заявляет, будто бы получил травму, выполняя работы на месторождении, а компания «закрывает глаза» на обнаруженные в его крови следы алкоголя… Когда разбирательство закончилось, Максим еще на протяжении нескольких лет продолжал работать в компании клерком, но в конце-концов его выжили.

Роман остановился, и в комнате стало необычно тихо. Марина совсем затаилась, боясь прервать откровения мужа, и только мерное сопение Алины нарушало полнейшую тишину.

— Вот так, — чувствуя замешательство супруги, заключил Роман.

Он повернулся на бок, в прежнее свое положение, спиной к Марине, и та крепко обняла мужа. Несколько минут они лежали молча.

— Я тебя очень люблю, — сказал Роман тихо.

— И я тебя люблю, — ласково ответила Марина, прижавшись к нему еще сильнее.

Прежняя тревога и боль Романа совсем оставили его.

— Нет смысла больше ждать. Я разменяю квартиру в ближайшее время, а работу успею найти и позже… Все будет хорошо… Все будет хорошо.

— Я знаю.

II

Майский вышел от родителей и, чувствуя, что не в силах сейчас вернуться домой, несознательно пошел в прямо противоположном направлении. Он был до крайности взбудоражен, так что не мог даже спокойно стоять на месте, не говоря уже о том, чтобы остаться в маленькой своей квартирке один на один с ураганом эмоций, бушевавшем сейчас в его душе. Мысли и чувства, которые полностью захватили Майского в последние месяцы, во время разговора с братом проявились в его сознании с абсолютной очевидностью и вместе сформировали что-то совершенно нераздельное, цельное, истинное.

«Это они, они во всем виноваты! — шагая по улице, восклицал про себя Майский, закипая изнутри неудержимой яростью. — Преступная власть, продажные