Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

зыркал раз за разом – будто до конца не верил во встречу. В какой-то момент Янгред не выдержал, подошел сам, протянул руку и… легонько постучал его пальцем по лбу, заменяя этим всякие там девичьи поцелуи. Шепнул: «Чего ты? Я правда здесь. Справимся». И Хельмо улыбнулся.

Это должна была быть безумная, но хоть слаженная атака: силы почти уровнялись, наемники, получившие серебро, воодушевленные ставками и возмущенные подлостью людоеда, рвались в бой. Получилось иначе из-за Лусиль… Сиры. Стрелецкой дочери, которая, как оказалось, когда-то была личным стражем царевны и нравилась маленькому Хельмо. Как он глядел на нее, узнав. Как тер глаза разбитыми руками, как не решался окликнуть… но окликнул. И она, придирчиво рассматривавшая пленного дикаря, испугалась, глаза выдали все. Дальше ни о каком организованном наступлении говорить было нельзя, скорее о месиве. Бились вечер и ночь. От трупов к заре много где нельзя было пройти. Пал бедняга Илги, пал не один офицер и трое из восьмерицы, ранили Дэмцига и Дорэна. Но случилось то, на что Янгред не надеялся: лунные уступили. Правда, скорее всего, дело было не только в доблести ополчения и горожан, но и в девчонке. Она и на обмене выглядела странно – исцарапанная, с залысинами, словно бы, как и Хельмо, не совсем здоровая. Возможно, вскрывшаяся правда ее деморализовала. Судя по тому, как вяло она боролась дальше, похоже. Хельмо и Янгред оставили преследование только у границ. Освобождать последние города поручили наиболее свежим полкам, сами с большей частью армии двинулись назад. И, казалось, все хорошо, но вот поди ж ты. Из огня да в крысятник.

Янгред совсем уже приуныл, как вдруг почувствовал внимательный взгляд. Повернулся, приосанился, через силу заулыбался:

– Что? Еще есть жалобы?

Зря сказал: Хельмо смутился, явно пожалел, что открыл душу. Видно же, как хотел замолчать склоку с боярами, сохранить сор… в избе, или как тут говорят? Янгред решил уже ободрить его, сказать «Спасибо за честность», – но не успел. Хельмо прошептал:

– Они очень не вовремя. Я и так уже несколько дней места себе не нахожу, все вспоминаю одни твои слова…

– Мои? – Янгред потер подбородок не без опаски. Он много чего болтал, разного.

– Давние, – кивнул Хельмо. – Под столицей сказанные, если, конечно, в бреду они мне не пригрезились.

Янгред ждал. Он сам плохо помнил, что говорил, когда вломился в шатер и увидел Хельмо с не то прокушенным, не то пробитым боком, едва живого, возле злобного дикаря. Но вряд ли что-то, о чем мог правда пожалеть.

– У тебя нет теперь дома из-за меня. – Хельмо не сводил с него глаз. – И… ты назвал своим наш. Что ты имел в виду?

А, опять он собрался посыпать голову вулканическим пеплом… Зря. От сердца отлегло, Янгред потянулся, взъерошил себе волосы на макушке и прошел к подоконнику. Влез на него, подождал, пока Хельмо подойдет. И тогда, наклонившись, просто спросил:

– А как думаешь?

Хельмо покачал головой. Он, кажется, не думал, только расстраивался все больше.

– Не знаю, но так или иначе, должен знать. И должен как-то помочь тебе, но ты не просишь, и меня это злит! – Последнее он рявкнул, сразу спохватился, поправил сам себя: – Это не ты виноват. Просто твоя… щедрость меня убивает, и я даже не знаю, наверное, больше всего я хотел бы, чтобы ты…

Он замолчал, шумно выдохнул. Отвернулся и сказал явно не то, что собирался:

– Чтобы дядя наконец со всеми вами расплатился. Чтобы взамен своей ты получил землю в долине, ты заслуживаешь ее как никто. Чтобы…

Янгред не удержался и поддразнил его, сделав обиженный вид:

– То есть вот так? «Сослужил службу – ступай с царева двора»?! А я-то думал…

Хельмо растерялся, опять рассердился: явно не мог сейчас оценить шутку.

– Я не это имел… – он осекся, уставился в упор. – Погоди. Что?

Янгред тоже всмотрелся в него. Помедлил, вдруг усомнившись: а стоит ли озвучивать? Ладно Хельмо, но царь может оказаться иного мнения, боги знают. Тем более рано что-то загадывать, пока не решены денежные вопросы. И все же загадать хотелось, хоть немного. Поднять настроение им обоим, в свете свежих боярских интриг.

– Вообще-то, – Янгред сощурился, – я подумывал сменить сюзеренов. И… пока выбрал вас. Мне кажется, я вам не помешаю. Мне же будет скучно просто сидеть, даже среди птичек и цветочков, я так не привык.

Хельмо чуть подался вперед, вытянул шею. Казалось, ему не терпится перебить, но он ждал, опять теребя солнечный знак. Янгред продолжил мысль:

– Буду честным: вы очень отстали, вашу армию нужно реформировать. И еще честнее: скорее всего, братьям моя громкая слава не понравится, они будут опасаться, как бы кто-то по примеру твоих бояр не решил возвести на их престол меня. – Он помедлил, но решил и признаться. – Да и… не хочу я назад к ним. Не хочу в холод. Не хочу ничего, я не соврал тебе там, под Инадой. В кампании я искал ответы. И вроде нашел.

Он замолчал. Теперь стало тревожно: а если Хельмо просто не поймет всего этого? У него-то дом есть, защита этого дома для него священна. Как для него выглядит решение Янгреда, чем не бегство, как в детстве? Скажет: «Опять тебе неймется». Спросит: «Совсем родину не любишь?» И станет только хуже. Но вдруг Хельмо хлопнул в ладоши, просиял, даже ахнул. Одним прыжком, точно подброшенный, он уселся рядом и округлил глаза.

– Это замечательно! – выпалил радостно, но спохватился, принял серьезный вид. Лишь блеск во взгляде выдавал волнение. – И ты прав насчет всего! Реформы нужны, проводить некому, и нам не помешает бдительный глаз за боярами. Так что, если правда захочешь остаться, я попрошу за тебя дядю. – Он помедлил и все же пробормотал: – Не верится… я рад, Янгред… Я и не надеялся… – Он осекся: увидел, как Янгред приложил к груди ладонь. Испугался: – Ты что? Поплохело?

Янгред не знал, что ответить. Просто то ли от сказанного, то ли от услышанного в ответ незнакомо екнуло сердце. Едва придя в Острару и впервые подняв голову к здешнему солнцу, он ведь подумал об этом – о доме, который мог бы обрести. И позже думал не раз. Неужели правда это то самое место, то самое время? Неужели поэтому он так яростно тут сражался? Птички, цветочки, бесы их раздери… и люди, такие, как Хельмо.

– Считай, выражаю признательность, – нашелся Янгред. – Сердечную, как говорится.

– Да не надо. – Хельмо улыбнулся, спрыгнул на пол. К счастью, он ничего не понял, а Янгред вряд ли смог бы объяснить. – Это же самое малое, чем я могу… – он запнулся,