Исландия эпохи викингов - Джесси Байок

В «Саге о Стурлунгах» мы находим массу примеров, когда бонды вынуждены переезжать, — однако подобные ситуации стали возникать регулярно лишь в самом конце эпохи народовластия, когда годи удалось сосредоточить в своих руках куда больше власти, чем в прежние века (см. «Сагу о Лощинном Стурле», главы 3, 6, 9, 23, 26; «Сагу о Гудмунде Достойном», гл. 9; «Сагу о Хравне сыне Свейнбьёрна», гл. 13; «Сагу об исландцах», главы 6, 13, 18, 32, 33, 52, 53, 56, 59, 81, 83, 146, 166).

206

См. [Magnús Már Láruson, KLNM 7, Hreppr]; [Jón Jóhannesson 1974:83–89].

207

См. [Jón Jóhannesson 1974].

208

См. [Solvason 1993:105].

209

В дисл. текстах известна как Брианова битва, см. «Сагу о Ньяле», гл. 154 и далее. (Прим. перев.)

210

«Сага об оркнейцах», гл. 13. (Прим. перев.)

211

См. [Foote 1977b].

212

См. [Karras 1988].

213

См. [Hastrup 1985: 107–118], однако следует иметь в виду, что автор (ошибочно) делает слишком сильный акцент на классовых различиях.

214

См. «Серый гусь», т. 1, гл. 81 [1852 Ia: 136]. В документе, известном под названием «Правила Сэмунда сына Орма» (Skipan Sæmundar Ormsson, датируется 1245 годом), подтверждается, что тинговых годи набирали как среди землевладельцев, так и среди арендаторов: «каждый хуторянин, который…» [Diplomatarium Islandicum 1, Pt. 2: 536]. Возможность для арендатора пользоваться полным объемом прав землевладельца могла, вероятно, варьироваться, в зависимости от того, отличался ли его арендодатель рассудительностью (hóf) или нет.

215

О том, как саги об исландцах и тексты «Саги о Стурлунгах» изображают классовую структуру исландского общества той эпохи, говорится в разделе «Большие бонды и саги об исландцах» главы 19 настоящей книги.

216

Не следует путать саги об исландцах (исл. Íslendingasögur, мн. ч.) как группу текстов с «Сагой об исландцах» (исл. Íslendinga saga, ед. ч,), главным текстом «Саги о Стурлунгах», принадлежащей к несколько другому жанру «саг о современности», см. ниже. (Прим. перев.)

217

См. [Byock 1982; 1984–1985; Hallberg 1985: 71–72; Vésteinn Ólason 1984].

218

Здесь и далее в этой главе автор следует идеям М. И. Стеблин-Каменского, высказанным на страницах «Мира саги» в гл. «Что же — форма, и что — содержание?»: «Действительность интересовала людей того времени в одном определенном аспекте: интересовали события. А событием в исландском обществе было прежде всего нарушение мира, распря. Поэтому распри — основное содержание саг об исландцах, и распри определяют их внутреннюю логику, их композицию. То, что отдельные саги нередко довольно отчетливо распадаются на ввод участников распри, развитие распри, ее кульминацию, осуществление мести, примирение и последствия распри, — не композиционный прием, конечно, а естественное отражение того, как протекала всякая распря в действительности. Композиция саги оказывается стройной только постольку, поскольку содержание саги исчерпывается одной распрей с небольшим количеством участников, т. е. поскольку сама распря уже сюжетна, как, например, распря, образующая содержание „Саги о Хравнкеле“. Но содержанием саги может быть распря, в которой много участников, или несколько последовательных распрь, как, например, в „Саге о людях с Песчаного берега“. В таком случае композиция саги оказывается гораздо сложнее: в ней может быть несколько вводов участников распри, несколько кульминаций и т. д.». Ср. также эпиграф из той же главы «Мира саги» к гл. 15 настоящей книги. (Прим. перев.)

219

Напрашивается, естественно, аналогия с формулами эпической поэзии, открытыми Милмэном Пэрри и Альбертом Бейтсом Лордом. Ее появление здесь и далее неслучайно: Джесси Байок — ученик Альберта Лорда. Так называемая формульная теория (англ. oral formulaic theory), или теория Пэрри — Лорда, изложенная Лордом в книге «Сказитель» (1960, 2001, перевод на русский 1994) и построенная на материале эпической поэзии, описывает функционирование и передачу устного текста прежде всего на уровне синтаксиса и композиции; ее естественным дополнением является теория неосознанного авторства, разработанная М. И. Стеблин-Каменским на материале исландских саг и описывающая явления на уровне композиции и авторского самосознания (изложена в его «Мире саги» и «Становлении литературы»). Джесси Байок — редкий западный исследователь скандинавской литературы, на деле объединяющий оба подхода: в силу ряда причин ни идеи Пэрри и Лорда, ни идеи Стеблин-Каменского большой популярности среди западных скандинавистов не имеют, используется — изредка, например в работах Дж. Харриса об исландских прядях [1972, 2008], критику и одновременно развитие идей которого см. у Е. А. Гуревич в книге «Древнескандинавская новелла. Поэтика прядей об исландцах» [2004] — лишь подход В. Я. Проппа [1928] к волшебной сказке, жанру куда более простому в сравнении с сагой. Можно сказать, в работах Джесси Байока воплощается то, что следует называть теорией Пэрри — Лорда — Стеблин-Каменского. (Прим. перев.)

220

В «Распре в исландской саге» [Byock 1982] я обозначаю эти кирпичики термином «распрема» — по аналогии с лингвистическими терминами «граммема», «фонема» и т. д. Наиболее близкая аналогия в языке будет с морфемами — неделимыми элементами, из которых составляются слова; похожим образом из «распрем» составлены саги. См. также [Byock 1985b].

221

Вариант формульной теории, изложенный Лордом в «Сказителе», объявлял барьер между «устными» (=формульными) текстами и письменными непреодолимым. Позднейшие исследования показали, что это, конечно, не так и владение искусством письма (=«грамотность») вовсе не исключает владение устной техникой (как полагал Лорд в «Сказителе» относительно эпической поэзии и другие исследователи относительно длинных прозаических текстов). Дело, разумеется, лишь в самом принципе составления текстов, когда каждое исполнение порождает объективно новый текст, который, однако, самим исполнителем воспринимается как «тот же самый» (Пэрри и Лорд установили этот факт непосредственно в ходе бесед со своими информантами, югославскими сказителями, но оставили его в известном смысле без интерпретации; Стеблин-Каменский установил этот же факт косвенно на материале саг и интерпретировал его как свидетельство неосознанности авторства). В средневековой Исландии сложилась ситуация, когда культурный барьер между устным и письменным (т. е. ситуация, когда — по ряду причин — невозможно бытование в письменной форме текстов, бытовавших изначально лишь в устной форме) был преодолен, и переписывание текста саги (считающееся зачастую просто копированием оригинала, когда различия между версиями сводятся к ошибкам, интерполяциям и заимствованиям из других письменных и всегда только письменных источников) стало неотличимо от пересочинения точно так же, как ранее не отличались друг от друга два устных исполнения «одной и той же» саги. Многие западные исследователи, однако, находясь под влиянием традиционной текстологии (и успехов скандинавской палеографической школы), относившейся к «устным» текстам свысока, по сию пору не воспринимают этот комплекс идей. См. также ниже. (Прим. перев.)

222

Фундаментальное открытие Пэрри и Лорда и заключается в демонстрации механизма (системы формул), позволяющего бытовать в устной форме сколь угодно длинным поэтическим текстам, — они не заучиваются наизусть, а порождаются заново в момент исполнения. Аналогичные механизмы, вне всякого сомнения, действовали и для прозаических текстов вроде саги, и основой системы формул служили «распремы» Джесси Байока. (Прим. перев.)

223

Степень знакомства с географией различных регионов Исландии у разных рассказчиков, вероятно, была различной. Рассказчик, выросший в одной области, рассказывая сагу о событиях в другой, мог совершать те или иные ошибки и допускать неточности. Анализ такого рода неточностей как индикатор устного происхождения саги имеется в блестящей работе Гисли Сигурдссона «Средневековая исландская сага и устная традиция: вопросы методологии» (Gísli Sigurðsson 2002, перевод на английский Gísli Sigurðsson 2004), воплощающей, как и настоящая книга, идеи М. И. Стеблин-Каменского. См. также ниже об одном эпизоде «Саги о людях с Оружейникова фьорда». (Прим. перев.)