Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1 - Александр Шульгин

- А как показалось? - в Шурином голосе сквозило смущение.

- О, понимаешь, это как экстрасенсорика, ну, что-то в этом духе Голос, приходящий из будущего или из космоса - откуда-нибудь оттуда...» - во мне заскреблось нетерпение, и я сказала Шуре отправляться в постель и забыть все, что я только что ему наговорила. Мне ужасно захотелось сказать ему кое-что еще, и я уступила этому желанию. - Спокойной ночи и крепкого сна. Можешь мне поверить, эта фигня не кусается.

Шура издал смешок и пожелал мне хороших снов. Напоследок он еще раз поблагодарил меня.

Когда я положила трубку, мой Наблюдатель неодобрительно покачал головой. Но я-то знала, что сделала то, что от меня требовалось. Было бессмысленно сомневаться в этом.

Той ночью мне снилось, что я была хозяйкой скоростного шоссе в горах. По одну руку от меня высились скалы, по другую был отвесный обрыв. Моя работа заключалась в том, чтобы ровно расстелить широкую красную ковровую дорожку на дороге, чтобы вылетающие из-за поворота грузовики не заносило, а шоферы не теряли управление. Настроение у меня было самое бодрое.

Глава 32. Переход

В четверг вечером мне позвонил Шура. В его голосе сквозило напряжение. Он сказал мне, что накануне, не дождавшись звонка Урсулы насчет рейса, которым она прилетает, он позвонил в Германию сам.

- Что случилось?

- Трубку взял Дольф, - сказал Шура. - Он разговаривал со мной, как обычно, приветливо и дружелюбно. Он сообщил мне, что Урсула оставила для меня записку. Там говорилось, что она уехала в какое-то уединенное место, чтобы поразмышлять о некоторых жизненных противоречиях, и что по возвращении она свяжется со мной.

- О Боже, - выдохнула я в трубку. Что бы там ни было, но нет ни самолета, ни чемоданов, ни этого проклятого четверга.

- Я спросил у Дольфа, когда, на его взгляд, она может вернуться, и он очень благожелательно ответил, что не думает, что она будет отсутствовать больше нескольких дней, хотя, разумеется, абсолютно точно он сказать не может.

- Вот это да.

- Да. Вот это да.

- Но, Шура, она же отправила свои книги!

- А она действительно отправила? - его голос был убийственно спокоен.

- О, понимаю, что ты имеешь в виду. Здесь мы можем лишь поверить ей на слово. Ведь контейнер еще не прибыл.

- В точку.

Я подумала об Авторитетном голосе, прервавшем разгул моей ярости два дня назад.

Спасибо за то послание, за предупреждение, спасибо тебе, Кто бы ты ни был. Спасибо, что заставил меня подождать. Если бы я поддалась своему гневу и отправила свои записки Шуре, я бы сейчас удавилась. Не исключено, что я могла потерять его навсегда.

- Я могу тебе как-то помочь? - спросила я.

Шура вздохнул, потом, помолчав некоторое время, сказал: «Мне хорошо от сознания того, что ты есть. Спасибо тебе, мой друг, за то, что поговорила со мной. Я просто не понимаю, что происходит и чего ждать дальше; я не знаю, что она собирается делать, чего хочет и почему она оставила меня в подвешенном состоянии, зачем заставила ждать и мучиться? Почему она не позвонила мне сама? Оставила меня в полном неведении, в ожидании вестей и сообщения о прилете. Я просто не понимаю, как можно так поступать с человеком, которого любишь».

- Я тоже этого не понимаю, - сказала я мягко. Я не хотела, чтобы ему пришлось защищать Урсулу.

- Можешь себе представить, что лезло мне в голову, пока я ждал ее звонка о подробностях прилета, а она все не звонила и не звонила!

- О, конечно, я понимаю, - сказала я, внезапно осененная одной мыслью. - Наверное, ты думал об убийстве или о самоубийстве.

- Я начал погружаться в пучину кошмара, представляя себе самые жуткие сценарии. Я уже настолько уверился в том, что произошло нечто ужасное, что в первую секунду ушам своим не поверил, когда услышал голос Дольфа в телефонной трубке, тоесть я удивился не только тому, что он живехонек и говорит со мной по телефону, но и тому, что его голос звучит совершенно нормально. Какое-то мгновение я просто не мог уместить это в голове, а потом ощутил огромное облегчение, потому что понял, Дольф так бы не разговаривал, если бы что-нибудь произошло, ну, ты понимаешь. Какую-то долю секунды я думал, а не сошел ли я с ума и не выдумал всю эту любовную историю сам. Я был совершенно сбит с толку».

- Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Реальность перевернулась с ног на голову.

- А теперь, - напряжение в Шурином голосе немного ослабло, - я думаю, что возьму бутылку бургундского, там еще что-то осталось, напьюсь, как сумею, и пойду спать.

- Все случилось вчера вечером?

- Да, вчера вечером. Сегодня целый день я пытаюсь взять себя в руки. Я почти не спал после разговора с Дольфом. Сегодня надо наверстать.

- Дорогой мой Шура, - сказала я нежно. - Я с тобой, я буду рядом с тобой, когда бы я тебе не понадобилась, ты это знаешь. Выспись и дай мне знать, что происходит, когда выяснишь это.

- Спасибо тебе, Элис, - сказал Шура голосом человека, постепенно возвращающегося к жизни. - Я расскажу тебе все, что мне удастся узнать, как только узнаю это сам. Ты этого заслуживаешь.

- Да, - согласилась я, - я чертовски этого заслуживаю.

- О, кстати, - сказал Шура. - Напоследок я хотел бы поделиться с тобой еще одним соображением. Я не могу отделаться от ощущения того, что Урсула все время была там и слушала, как Дольф говорил мне, что она уехала в монастырь думать о бренной жизни. Просто молча стояла рядом с ним, понимаешь?

- Это довольно мрачная мысль», - сказала я, думая, что, похоже, он попал в точку.

- Да, мрачнее некуда.

- Иди поспи, милый, - шепнула я в трубку.

Я положила трубку и села рядом с телефоном, пытаясь обдумать услышанное. Но в голове у меня крутился лишь один очень глупый вопрос.

Он сказал, в монастырь. В монастыри принимают женщин? Или это был женский монастырь? Не важно. Не важно.

Пока Шура ждал вестей от Урсулы, он звонил мне каждый вечер и рассказывал новости. Его голос звучал угнетенно, подавленно. Я вкладывала в свой голос столько теплоты, сколько могла, понимая, что он сейчас в таком состоянии, что почти не вникает в смысл того, что я говорю, а слышит лишь мой голос.

Я не заикалась о своем приезде на Ферму. Я понимала, что броситься сейчас в объятия Шуры - это последнее дело. Я не была заменой Урсулы и не собиралась быть ее временной дублершей. Если мне суждено занять место в Шуриной жизни, то оно должно быть совершенно иным, чем прежде. А сейчас этого может и не случиться. Урсула может позвонить в любой момент и сказать, что она все-таки приезжает, что она победила свою трусость, что она уже готова, садится на самолет и прибудет таким-то и таким-то рейсом. Это все еще могло произойти.