Фейри Чернолесья - Алан Григорьев

И прости, бард, но теперь тебе придётся спросить меня ещё дважды, а потом мы распрощаемся навсегда. Надеюсь, ты хотя бы иногда будешь приходить к реке, чтобы поиграть на флейте?

Элмерик сперва ахнул, а потом махнул рукой. А чего он хотел? Рябинка хоть и не кровожадное зубастое чудище, но всё равно из младших ши, а те, как известно, хитры и умеют добиваться, чего хотят. Тем более, он сам благородно предложил, а Льиса решила воспользоваться его предложением, пока никто не передумал… Зато она теперь сможет дружить с Келликейт. А на долю Элмерика ещё достанется чудес — разве мало их на свете?

Теперь главное было не прогадать с оставшимися вопросами. Элмерик почесал в затылке — так ему лучше думалось.

— Ты говоришь, что не обижена на Итана, но всё равно не даёшь ему пересечь твои воды. Быть может, он обидел кого-то ещё?

— Так всё и было, — кивнула Льиса. — Только не вздумайте меня винить! Нет ничего зазорного в том, чтобы защищать друзей и даже мстить за них.

— И в мыслях не было! — Элмерик прижал руку к сердцу. — В этом люди и младшие ши похожи. Мы тоже вступаемся за близких.

Льиса одарила его благодарной улыбкой. Она и впрямь была милой и такой светлой, что Элмерику было ужасно жаль прощаться, едва познакомившись.

— А можно задать третий вопрос позже? — сорвалось с губ. В следующий момент он понял, что сглупил.

— Нет. Потому что ты уже задал его, бард… — она говорила что-то ещё, но Элмерик уже не понимал ни слова: всё слилось, забурлило и стало водой.

— Келликейт, передай ей, что я был рад знакомству, — глаза сами собой вдруг стали влажными, и он закусил губу. — И что обязательно буду приходить к ручью и играть для неё.

— Она тебя прекрасно слышит, — девушка пожала плечами. — И говорит, что ты дурак. Потратил третий вопрос почём зря.

Льиса же, плеснув рыбьим хвостом, скрылась под водой. Элмерик только моргнуть успел, а её уже и след простыл.

— Что теперь будем делать? — по голосу было слышно, что Келликейт злится.

— Ну, кое-что мы узнали. Наш плотник всё-таки обидел кого-то из фейри.

— Но я ничего не делал! — Итан вскочил на ноги.

Ну, начинается. Элмерик раздражённо отмахнулся:

— Это мы уже слышали. Пойдёмте лучше оглядимся на месте. Может, станет понятнее. Веди нас на свой огород.

* * *

Как и подозревал Элмерик, «новое русло» — это было очень громко сказано. Рябиновый ручей продолжал спокойно течь, Итан лишь прокопал отводную канавку, даже не очень широкую. Взрослый человек такую запросто мог перепрыгнуть. Да и глубина была небольшая, где-то до середины бедра. Так что Льисе было совершенно не на что гневаться. И всё-таки кого-то из фейри это обидело…

Элмерик решительно ничего не понимал. Может статься, они вообще не там ищут, а преступление плотника против волшебного народца никак не связано с ручьём? Он даже попытался снова порасспрашивать Итана, но тот только моргал и талдычил своё «я ничего не делал».

А вот Келликейт как-то неожиданно притихла, присев на камушек. Элмерик даже не сразу заметил, что она не отвечает, унесясь мыслями куда-то далеко-далеко. А потом хотел было возмутиться, но вовремя одумался и прикусил язык. Потому что девушка смотрела на два куста шиповника, росших на разных берегах канавы. Один из них был с белыми цветами, а другой — с алыми. Ох, бедная Келликейт: прошлое словно нарочно преследовало её.

Элмерик, вздохнув, положил руку на плечо подруги, и та вздрогнула. А, встретившись с его обеспокоенным взглядом, буркнула:

— Я в порядке.

Элмерик покачал головой.

— Не уверен. Но можешь не бояться, я никогда не скажу тебе «не грусти», потому что помню, что шиповник значил для тебя. И для твоей сестры.

— Обычно я стараюсь не думать о ней, — нахмурилась Келликейт. — Она умерла. Кустов шиповника, которые мы посадили вместе, больше нет. И вроде кажется, что всё отболело, отгорело и прошло. Но порой даже старые шрамы ноют на погоду.

Признаться, Элмерик восхищался её стойкостью. С момента смерти сестры Келликейт прошло, может, чуть больше года. Вряд ли это можно было считать «старыми шрамами».

— Смотри, птички! — девушка указала на пару лазоревок. Видимо, решила сменить тему, потому что ничего необычного в птицах не было. Такие и в деревнях живут, и над мельницей стайками летают. Элмерик по осени их даже подкармливал.

— Ага, милые, — он улыбнулся.

— Я не об этом, — поморщилась Келликейт. — Уже некоторое время за ними наблюдаю. Смотри: они всё время прилетают на берег в одно и то же место, приносят в клюве камушек, кидают его в воду, а потом летят за следующим.

— Я тоже заметил эту странность, — поддакнул Итан. — Уж и гонял их, а ни в какую. Всё равно летают и носют. Раньше-то я камни со дна выгребал, а теперь Льиса не даёт… эх, и ладно бы ещё бобры, те вечно плотины строят. А тут — смешно сказать — птицы.

— И ты молчал? — напустился на него Элмерик.

В ответ конечно, получил «а чаво такова?» и скрипнул зубами. Итан то ли притворялся недалёким, чтобы чародеи не заругали, то ли и впрямь был не семи пядей во лбу.

Но птички явно что-то знали. И дело было всё-таки в канаве. На всякий случай бард решил осмотреться ещё раз, только теперь уже поглядеть на птичью запруду Истинным зрением. Он прикрыл один глаз, сосредоточился… ничего. Обычные лазоревки, обычные камни. Даже обидно стало.

Он вздохнул, покачал головой, скользнул взглядом по алым цветкам росшего на берегу шиповника — и ахнул. Рядом с кустом стоял тот, кого простым человеческим взглядом не увидишь: рыцарь в алых латах и при мече. На вид — ровесник самого Элмерика, тоже, между прочим, рыжий и кудрявый. Только ещё и остроухий. Глаза незнакомого фейри были оранжевыми, как недозрелые ягоды шиповника, на плече росла веточка с зубчатыми листьями, а открытые до локтя руки без наручей покрывали острые тонкие шипы. Выглядело очень опасно!

Пока Элмерик размышлял, как бы так отвести Келликейт в сторону и рассказать про шипастого, чтобы тот ничего не заподозрил, фейри поймал взгляд Элмерика и подмигнул. А потом вложил небольшой камешек в клюв подлетевшей лазоревки. Так вот кто подослал птичек-строителей!

— Кто ты такой и что здесь делаешь? — выпалил Элмерик, от волнения позабыв о вежливости. Опомнившись, он запоздало поклонился, и только тогда фейри соизволил ответить.

— Я — Руад, ещё меня называют Рыцарем Алого Шиповника. И мне странен твой вопрос. Что я здесь