Первая книга. Перед рассветом - Олег Башкатов

На том простились, а через неделю, когда снова встретились, пришли ко мне домой и сели на диван, то моя девочка заявила, что решила со мной расстаться.

Да, моему негодованию не было предела. Давно меня не обманывали так сильно. И потому что я понимал, насколько именно меня «ценит» девушка, раз хочет так легко со мной расстаться, и потому что все её рассказы про позитивную полигамность мужчин не более, чем выдумки, а ещё потому что в очередной раз я принял удар за свою честность.

Мы были очень близки. Она мне рассказывала такие вещи, от которых волосы могли шевелиться на мягких местах. Я всегда выслушивал и старался понять её, а если считал что-то неправильным, то старался поправить вежливо и без истерик. «Что бы ни случилось, ― говорил я, ― всегда нужно стараться понять друг друга. Нужно стараться понимать друг друга изо всех сил, потому что никто, кроме нас, не сможет помочь нам в этом. Если мы живём не так, как все, то прежде всего должны научиться думать, а не делать». Но все эти мои увещевания оказались напрасными. Первая же мелочь ломала нам все отношения.

Тем больше было моё удивление и непонимание.

– Я так и не понял, почему ты решила от меня уйти?

– Потому что я поняла, что тебе нравится другая.

– Это же не первый раз я беру телефоны у девушек… Я беру телефоны и для Антона, и просто так, чтобы не забыть, как это делается, почему сейчас-то?!

– Потому что я знаю, что она тебе понравится.

– Я видел её всего один раз, почему она мне должна нравится? Детский сад какой-то!

– Я уверена в этом.

Я в бешенстве ходил по комнате, не зная, что сказать.

– Но ты же всегда говорила, что откровенность ― это самое главное в отношениях, ― начал приходить в себя я, ― ты говорила, что тебе всё равно, встречаюсь я с кем-то или нет!

– Я не знала, что это будет так больно. Когда ты мне показал эту эсэмэс, мне сразу стало плохо, разве ты не заметил?

– Нет, не заметил, я смотрел на дорогу. Ведь я вёл машину.

– А мне было очень плохо, и я поняла, что не выдержу, если ты будешь с ней.

– И поэтому ты решила не дожидаться ничего, а сразу уйти. Гениально!

В общем-то, можно было её не держать. Была бы она слегка постарше и поискущённее, я бы не простил ей такой поворот. Всё, о чем мы говорили и договорились в отношениях, было перевёрнуто. В тот момент я ещё этого не понимал до конца. Мне хотелось только одно: остановить мою девочку. Страсть и моя способность к убеждению сделали своё дело. Она осталась.

А когда всё улеглось, я только попросил её предупреждать меня, если что-то не так. «Если тебе было плохо, то ты просто могла бы сказать мне об этом, а ты наоборот провоцировала. Не делай так больше».

Я пришёл домой и мне было понятно, что если даже такая мелочь могла убить наши отношения, которые складывались целый год путём длительных переговоров и компромиссов, то что будет, если возникнет что-то чуть более серьёзное. Я понимал, что упускать новое знакомство ни в коем случае нельзя, а то я останусь один мгновенно.

А с Настей у нас всё было обычно, как в учебнике по знакомствам. Много-много моего эмоционального и мозгового ресурса, три свидания, и мы оказались в одной постели, и не для того, чтобы поспать. А вот дальше началось самое интересное. Девочка из сказки оказалась самой большой занудой из всех, кого я видел. Она постоянно подозревала меня, что я болею какими-то жуткими заболеваниями, начиная от туберкулёза и заканчивая сифилисом, была постоянно недовольна сексом и с криками «я же не секс-машина», «не могу я так долго» и одновременно «почему так быстро» начинала сравнивать меня с каким-то совершенно левым парнем, но который был у неё первым, а главное, был вечным тормозом, что, как известно, является главным достоинством современного мужчины. Я делал всё то слишком рано, то слишком поздно, то слишком резко, то вообще неправильно. Но достала она меня всё-таки тем, что раз в три минуты с одинаковой интонацией и строгой периодичностью произносила две фразы «ну как у тебя дела?» и «ну признайся, какой всё-таки болезнью ты болеешь». Сначала я пытался рассказывать о своих делах и судорожно вспоминать, чем же я болел в детстве, но вскоре и вспоминать, и рассказывать мне очень надоело.

После второго постельного дня я пришёл домой и понял, что звонить ей больше не буду. На мою радость, уже она сама через день прислала мне телефонное письмо из серии «прости-прощай». Это, конечно, было не последнее её письмо, но я больше не писал. «Да, ― думал я, ― каких только дур не бывает на свете. И все они разные, как многообразие биологических существ, живущих на Земле».

Ещё через два месяца произошла другая «весёлая» история. У моей девочки что-то помутилось в голове, и она каждую встречу требовала у меня признаться, был у меня кто-то, пока мы встречаемся или нет. Она клялась здоровьем и внешностью, что моё признание сделает наши отношения только лучше. Она ползала на коленях и умоляла, уверяя, что теперь она другая, и что отношения не могут развиваться без этой информации. Это было день за днём. К тому времени я уже знал, что моя Марина ярко выраженная мазохистка в постели. И я почему-то подумал, что и в социальном плане это тоже должно проявиться. Одним словом, я сдался.

Я рассказал ей, что у меня один раз была бывшая девушка, а ещё один – это тот случай, который был с Настей. Может это и глупо, но такой вот я человек. Просто я не люблю врать. Моя девочка была рада неописуемо, как школьник, выигравший деньги в лотерею по билету, купленному на последние деньги. И у меня, признаться, на сердце было невероятное ощущение. Такого спокойствия я не испытывал ещё очень долго. После встречи я как-то раз ехал в автобусе, смотрел в одну точку и каждой частичкой тела чувствовал, что у меня всё хорошо.

Но прошло несколько дней. Мы встретились, провели вместе время. А потом я услышал тот же монолог, какой был два месяца назад. Снова всё оказалось напрасно. Она рассказала мне, что как-то раз пылесосила дома, и почему-то вдруг подумала, что всё у меня случилось как раз тогда, когда ей якобы было очень плохо. Мои возражения, что плохо ей было только вследствие её собственной глупости, действия не имели. Мы попрощались, и