Первая книга. Перед рассветом - Олег Башкатов

надежда. Свет этих глаз был похож на блеск в глазах детей, когда они предчувствуют что-то интересное, подарок или сладости, или удовлетворение любопытства. Это надежда. Страх перед неизведанным и надежда, что оно окажется прекрасным. Так смотрели и подрастающие девочки, и студентки, и даже взрослые женщины. Даже взрослые женщины смотрели на меня с какой-то усталой надеждой и интересом, стоило задержать на них взгляд дольше положенного.

Рассуждая об этом сейчас, я начинаю понимать, почему они на меня так смотрели. Точнее, с уверенностью можно сказать, почему я тогда так на них смотрел. В наивной эпохе с наивными желаниями, желанием любить и быть любимым, можно было привлечь внимание. В каждом из нас таилась какая-то загадка, от каждого дня хотелось ждать чего-то нового. А сейчас, повзрослев и попав в другой исторический момент, окружение уже не казалось таким же заманчивым и непредсказуемым. Максимум непредсказуемости ― это какая-то «из трубы» выскочившая проблема, которая появилась от человека, который в твоей жизни тоже выскочил «из трубы». Поэтому каждый раз, общаясь с новым человеком, думаешь не о хорошем, а о той опасности, которую он может представлять.

Девушки не боятся никаких опасностей, потому что пока им восемнадцать-девятнадцать они не уязвимы ни для кого, ни для проблем, ни для болезней, ни для криминала, ни для простого отупения. В этом смысл всего земного мироздания. Каждый раз они смотрели на меня как на объект вещественного интереса, я отвечал им тем же. В такой ситуации думать о перспективах в отношениях не приходилось. Но было лето, мы с Антоном ходили на пляж. Белый песок и тёплая волжская вода радовали наше настроение, а пузатые и кривоногие голые женские тела в невыразительных купальниках нас уже почти не расстраивали.

Нас расстраивало только то, что никак мы не могли найти моему другу постоянную девушку. Особенно расстраивался я, потому что мне казалось, что за столько лет жизни мне уже пора было бы научиться находить тот формат и тот сценарий в общении с полувульгарными женщинами, которые с некоторой долей лёгкости согласились бы побыть вместе с моим другом хотя бы пару месяцев. Но оказалось, что я в свой тридцать один год оставался таким же романтиком, каким был и он в свои восемнадцать.

Интересная история, оказывается у романтических девушек совсем не бывает подруг. Сколько бы я ни встречался с более-менее вменяемыми девушками, ни у кого из них не было подруг. Так-то они особо и не нужны, но если у тебя самого есть друг, то всегда само собой подразумевалось, что их можно познакомить для возможного дальнейшего флирта. Но, если бы так. Я даже не припомню, чтобы мне хоть однажды удалось бы познакомить своего друга с подругой своей любовницы. У всех моих девочек никого не было, и они ходили по жизни одни. Даже почему-то казалось, что стаями ходят только шлюхи, а приличные девушки всегда живут в одиночестве. И вот мы сидели на берегу Волги и рассуждали о шлюхах. О том, что как бы хорошо было, если бы мы пили водку, были перекаченными дебилами с дегенеративным взглядом, тогда мы могли бы ржать невпопад, быть вечными тормозами, и разговаривать однословными, максимум двухсловными предложениями. Но это были мечты. За этими мечтами лето прошло незаметнее.

1.8.

Мордатый уже второй час слушал доклад своего подчинённого. Тот делал отчёт о проделанной работе над людьми за последние годы.

– Итак, ― говорил докладчик, ― Вы видите, что работа с объектом проводилась большая. Каждые пять лет мы повышали статус наших участников, причём это делалось на основании наших наблюдений и анализа. Естественно, сразу после получения информации мы включились в работу с утроенной энергией. К сожалению, результатов это пока не дало. Как Вам известно, уровни энергии объекта постоянно возрастают, и работать на близком расстоянии последнее время не представляется возможным из-за высокой вероятности гибели наших сотрудников.

– Да уж, обрадовал, ― сказал Мордатый.

– Поймите правильно, никто же не знал ни кто он, ни где он. С ним работали самые обычные и рядовые сотрудники. Мы связывались с очень высокими нашими Белыми агентами, и они тоже ничего не знали. По всей вероятности, достоверной информации об объекте не было даже на первом уровне Богов. Мы вообще не знаем, кто владел этой информацией.

– Ладно, что по физике и биологии?

– Вынужден огорчить, но физическое и психологическое состояние объекта крайне стабильное. Он совершенно никого не пускает в поле своей деятельности, контакты ограничены. Наряду с достаточной эмоциональностью присутствует крайняя осторожность и взвешенность. Ещё присутствует эффект постоянного перерождения. При этом очень трудно подобраться извне, я бы сказал.

– Чёрт! ― Мордатый встал с кресла и стал ходить по кабинету. ― Что по истории?

– Прошлое, к сожалению, самое обыкновенное. Просмотренные нами предки прожили без смертных грехов и пожизненных долгов. Мы работали со знающими магами. Они всё просмотрели. Говорят, что работать не с чем.

– Вот я не пойму, Гундосый, ты надо мной издеваешься что ли?!

– Никак нет! Это правда, Ваше Величие! Определённой информации нет. Объект живёт в каком-то микромире. Уровень внутренней энергии в открытом состоянии превышает внешнюю в десятки раз. Его мир закрыт, нам тяжело приблизиться к нему, потому что он чует наш запах за большом расстоянии. Видимо это врождённое качество.

– Ладно, хрен с ним, с микромиром! Если он пойдёт в большой мир, каков сценарий?

– Есть вероятность того, что он раскроется слишком сильно, тогда мы сможем внедриться через подставных Белых. Хотя, кое-кто из аналитического считает, что при вхождении в макромир его энергия только усилится.

– Етитская кочерга! Ты охренел совсем?! Что это за доклад?! У него что, слабых мест нет? Есть что-нибудь наверняка! Давай рассказывай!

– Слабых мест крайне мало. По большому счёту, можно говорить только об одном, ― Гундосый почесал переносицу.

– Ну! Ну! ― нетерпелось Мордатому.

– Понимаете, он живёт в той картинке, в какой живут современные жрецы и Белые духовники. Он берёт от мира только то, что могут позволить себе люди его уровня. Сами понимаете, что сегодня наверху не Белые, а наши, и даже в середине большинство наших. Естественно, что в таком положении о каком-то доминировании с его стороны речь не идёт. То есть пока его физические ресурсы достаточно слабы и его можно не опасаться.

– Пока? А что потом?

– Трудно сказать. Вероятно он обладает какими-то дополнительными способностями. Может быть, у него какой-то особый дар убеждения или влияния. Мы пока не знаем. Есть данные, что его особая чувствительность по части природы и событий, я бы сказал сверхчувствительность, даёт возможность совершать минимум ошибок и даже изменять сами события не на физическом уровне с последующей их самореализацией. Многое ещё предстоит выяснить.