Чудо - из чудес - Санин Евгений

            Он с силой захлопнул книгу.

            Долго-долго смотрел на икону.

            Постепенно успокаиваясь.

            Приходя в себя.

            И вдруг совершенно неожиданно понял.

            «Постой-постой… Если я без Ленки не могу, причем, всего-навсего одну только временную жизнь… то как же тогда без Того, с Кем душа после крещения обручена навечно?!»

            До этого Стас лишь теоретически знал, что душа создана для того, чтобы после смерти всегда быть рядом с бесконечно любящим ее Богом.

            То есть, для вечного блаженства.

            А без Него, если человек грешил (ну, кто из нас без греха?), но не каялся — то его душу ждет такая нестерпимая мука, которая, собственно, и есть самый, что ни на есть, настоящий ад!

            И теперь, пусть отдаленно — ибо, как он читал в духовных книгах, любая земная мука не идет ни в какое сравнение с небесной — он понял, каково это может быть на самом деле!

            «Хоть за это спасибо Ленке! — снова, как оказалось, с еще не остывшей горечью усмехнулся он и, недовольно покачав головой, мысленно  приказал самому себе: — И все. Я говорю — все! Больше ни одного слова, ни единой мысли о ней. Вето!»

            Как будущий историк, Стас хорошо знал неумолимо властное значение этого слова.

            В Древнем Риме, разумеется, пока он был настоящей республикой, какие бы споры ни возникали вокруг пусть даже самого важного вопроса, и сколько бы голосов за него ни подали патриции, если это не устраивало плебеев, поднимался их представитель — народный трибун и говорил:

            «Вето».

            И закон не проходил.

            Трибуна можно было запугать.

            Подкупить.

            Лишить жизни, что порой и случалось.

            Но вето нарушить не мог никто.

            Так вот, отныне и он (история с этим коротким властным словом повторялась спустя двадцать веков!), чтобы не мучиться, не страдать, даром теряя время, а делать дело, изобрести, наконец, этот самый мыслефон, раз и навсегда отрежет ее из замяти.

            То есть — вот ведь как привязалось! — памяти…

            «Вето!»

4

Стас взял телефон, о котором почему-то забыли и папа и мама…

            Приняв решение, Стас решил, не мешкая ни секунды, заняться созданием мыслефона.

            Этим он преследовал сразу три цели.

            Не думать о Лене и выполнять вето.

            Помочь людям, точнее, всему человечеству.

            И, наконец, — самому себе — написать так и рвущуюся из головы, но никак не перекладывавшуюся на лист бумаги книгу.

            Мама про мыслефон, к счастью, пока еще ничего не знала и не могла ему помешать в этом.

            А папа…

            В конце концов, он ничего о нем не сказал.

            А то, что не запрещено, значит — можно!

            Только с чего вот начать?..

            В детстве, когда он собрался однажды в отместку всем и вся изобрести глобальный компьютерный вирус, все было куда проще

            Нарисовал схему — и мечтай, сколько угодно.

            А тут уже — взрослая реальность.

            И он понимал, что чертеж прибора, который может уместиться и в спичечную коробку и оказаться размером больше всей его комнаты, это уже самый последний и второстепенный этап работы.

            Форма выйдет из содержания.

            Главное — придумать сам принцип.

            И пока ясно только одно.

            Идея должна быть до смешного проста и необычна.

            Иначе бы до нее давным-давно бы додумались.

            Основных слагаемых предполагаемой работы, как понимал Стас, было три: медицинские знания, компьютерная часть дела и… финансовые средства.

            С медициной до поры до времени нужно было потерпеть.

            Хотя и тут можно было вместо потери времени на институт изучить все экстерном, пользуясь знаниями папиных сотрудников.

            А вот по компьютерной части ему мог бы прямо сейчас помочь давний знакомый хакер, который когда-то научил Стаса без особого риска пополнять телефонный счет.

            Так он однажды и сделал в Покровке.

            Первый и последний раз в жизни.

            Уже много лет назад.

            Когда пытался изобрести тот самый вирус…

            В чем потом покаялся на исповеди и восполнил тот счет, с которого взял чужие деньги — вчетверо.

            С тех пор хакер часто звонил ему, все хотел, чтобы Стас с его быстрым и нестандартным умом, о котором еще отец Тихон говорил отцу: «Ваш сын может стать или великим ученым или гениальным преступником», сделался его компаньоном.

            Да в последнее время что-то молчит.

            Забыл, наверное.

            Ну ничего.

            Сейчас он сам о себе напомнит.

            Только тут ухо нужно держать востро.

            Точнее, язык.

            И не сказать ничего лишнего.

            Даже намеком.

            Ведь кто-кто, а этот хакер действительно — гений.

            Ему ничего не стоит снять деньги с банковских счетов. И за такую идею, как мыслефон, он может сам ухватиться!

            Стас взял телефон, о котором почему-то забыли и папа и мама.

            Принялся искать нужный номер.

            И тут же, на букве «Б» наткнулся на Ленкин.

            Фамилия-то у нее была — Будко.

            «Стоп! — остановил он себя. — Вето!»

            Следом был Ванин номер…

            Точнее, несколько номеров.

            Один — домашний.

            Второй — армейский, где он, служа в горячей, «горящей», как всегда с тревогой говорила Лена (да вето же! вето!!!), не так давно получил ранение.

            Третий — с которого он сначала слабым, а затем бодрым и даже счастливым голосом звонил из военного госпиталя.

            И вот тут Стас немного слукавил.

            «На Ленке — вето. Но на Ване его нет…» — принялся размышлять он.

            На самом деле главная цель была, конечно, хотя бы через Ваню узнать — что же это вдруг стряслось в Покровском.

            Тая это от самого себя, Стас продолжал:

            «Ванька — мой друг. К тому же глубоко верующий, воцерковленный человек. И его духовный совет в начале такого большого дела, конечно, не будет лишним. И если сейчас я…»

            Не в силах сдерживать себя дальше, он набрал Ванин номер.

            — Вань! — хотел, как всегда, привычно крикнуть он в трубку, едва произошло соединение.

            Но вдруг вместо его баска послышался… веселый, с надменными нотками голос девушки.

            — Вам кого?

            — Ваню, — слегка растерявшись, пробормотал Стас. Посмотрел на высветившийся набранный номер: да нет, все верно. И на всякий случай спросил: — Я что — ошибся номером?

            — Да нет, все правильно, это его телефон. Только сейчас он очень занят!

            Голос девушки сопровождал почти заглушавший его фон: музыка, смех, чьи-то радостные возгласы, крики.

            — Но он мне очень нужен…

            И услышал в ответ уже резковатое:

            — Он много кому сейчас нужен: радио, телевидение, газеты… Понимать, молодой человек, нужно, кому вы звоните!

            — Но я его друг, — осторожно возразил Стас и уточнил. — А он что, разве уже не в госпитале?

            — Нет, конечно!

            — А где же?

            — На свадьбе!

            — На чьей?

            — Говорите друг, а сами не знаете… — колко усмехнулась над Стасом девушка. — Ну ладно, я ему на всякий случай скажу, и он, если сочтет это нужным, сам вам потом перезвонит. Как вас-то хоть ему представить?

            — Стасик… Стас из Покровки! — сникая почему-то перед таким тоном, поправился Стас.

            — А-а, из той самой! Деревенский, значит? — в голосе девушки прозвучало нескрываемое пренебрежение.

            — Почему? — удивился Стас. — Я из Москвы.

            — А что ж тогда говорите — из Покровки? — уже более дружелюбно начала девушка, но тут — Ваня… точно по голосу Ваня! — позвал ее, и она отключила телефон.

            — Ничего не понимаю… — пожал плечами Стас.

            Но размышлять до звонка Вани, что и как, было бесполезно.

            И он позвонил хакеру.

            Здесь тоже откликнулся женский — но уже пожилой и грустный голос.

            Это была мама гениального компьютерщика.

            От нее он узнал, что тот уже полтора года сидит в тюрьме.

            И сидеть ему еще долго-долго.

            До самой, как она сказала, ее смерти…

            После этого он позвонил еще одному другу, с которым судьба свела его в Покровке — Нику.