Всё, что мы потеряли - Элис Келлен

Удар и результат. Возможно, так и нужно: схватить за веревку и натягивать, натягивать и натягивать все больше и больше…

— И какое у тебя оправдание? — возразила она.

Я поднял бровь. Этого я точно не ожидал.

— Не понимаю, о чем ты. Хочешь кофе?

Она покачала головой, а я сходил на кухню за кружкой холодного кофе. Потом я показал Лее несколько последних работ. Она внимательно слушала, но вопросов больше не задавала и ничем не интересовалась. Быть рядом с ней легко, удобно, все, как мне нравилось в жизни.

Я продолжил работать, а Лея взяла наушники и вышла на заднюю террасу. Пока я выводил деревья за спиной мистера Кенгуру, я не смотрел на Лею. Она стояла спиной ко мне, опираясь локтями на деревянные перила, слушала музыку и казалась такой хрупкой, такой эфемерной, такой призрачной…

В тот раз я впервые почувствовал бабочек в животе.

Но тогда я еще не знал этого щекочущего чувства на кончиках пальцев, означавшего, что хочу рисовать ее, сохранить ее образ в линиях и штрихах, оставить ее себе навсегда на пальцах, испачканных краской. Я еще долго не мог изобразить ее настоящей, живой, целостной.

Я вышел спустя полчаса, взял у Леи наушники и надел сам. Играла Something. С первыми аккордами и бас-гитарой, заглушающей остальные ноты, я понял, что сто лет не слушал Beatles. Я сглотнул, вспомнив, как Дуглас в мастерской рассказывал мне, как чувствовать, как жить, как стать тем, кем я был сейчас, и спросил себя, а не избегал ли я этого намеренно. Я снял наушники и вернул их Лее.

— Предложение сходить со мной за покупками в силе?

Мы поехали в город на машине, пересекли его поперек до противоположного конца. Я припарковался у входа в супермаркет. Лея взяла печенье на завтрак и хлеб для тостов без корочки.

— Эй, ты что делаешь? Это даже обидно.

— Никто не любит корочку, — возразила она.

— Я тащусь от корочки. Какой толк в том, чтобы весь хлеб был белый и ничего не нарушало эту монотонность цвета? Нет, черт возьми. Сначала ты обкусываешь корку, а затем лопаешь мякоть.

Я увидел робкую улыбку на ее лице, прежде чем копна светлых волос скрыла ее, когда Лея наклонилась за пачкой спагетти. Двадцать минут спустя, в очереди на кассу, я заметил, что Лея выглядит более расслабленной, как будто ее грозовые тучи немного рассеялись. Я решил почаще вытаскивать ее из дома, избавить от привычной апатии. Я верил, что в следующем месяце все изменится, хотя еще не придумал план.

На выходе из супермаркета мы почти столкнулись с девушкой с большими карими глазами и темными волосами, собранными в высокий хвост. Она нежно улыбнулась Лее и заговорила, активно жестикулируя:

— Какое совпадение! Я только что звонила тебе, чтобы узнать, все ли в порядке, так как не видела тебя в школе, но потом вспомнила, что у тебя нет… что ты не пользуешься…

Лея не реагировала, и я помог девушке:

— Мобильником.

— Ага, точно. Меня зовут Блэр, хотя мы уже знакомы.

Я ее не помнил. Я знал многих подруг Леи, они ходили туда-сюда, с пляжа в город и из города на пляж. Тогда Лея была беззаботной и смеющейся девчонкой.

— Очень приятно. Аксель Нгуен.

— Я плохо спала, — выговорила Лея.

— Ясно. Ну, если ты еще хочешь выпить кофе…

— Конечно, хочет, — ответил я за Лею.

Она чуть не прибила меня взглядом.

— Я пришла за шампунем, но вообще у меня никаких планов, — добавила Блэр.

— У нее тоже. Держи, — я дал Лее пару купюр. — Пообедайте где-нибудь вместе. У меня дела. Встретимся здесь через час?

Я увидел панику в ее глазах. Часть меня хотела, чтобы ее страх исчез прямо сейчас, а другая… другая радовалась, черт возьми. Я подавил сострадание и не ответил на молчаливую просьбу, которую не смогли произнести ее губы.

20 Лея

Я стояла посреди тротуара, пока Аксель удалялся вниз по улице. Я сглотнула, почувствовав, как забилось сердце, и опустила глаза в пол. Рядом с ботинком Блэр лежал листик. Красноватого цвета с маленькими мембранами, создающими скелет под кожей, полной цвета. Я отвела взгляд, представив тон, смесь, которая может дать такой результат.

— Сходим вместе за шампунем и пойдем поедим?

Я кивнула. Как я могла отказаться? Не только потому, что Аксель заставил меня это сделать, но и потому, что не хотела игнорировать просьбу в глазах Блэр, слишком очевидную, даже если она пыталась ее скрыть. Именно поэтому я снова зашла с ней в косметический отдел, а затем мы отправились в одно местечко с большим выбором салатов и свежей рыбой.

— Вижу, что жизнь с Акселем идет тебе на пользу.

Я обошла стол, чтобы сесть напротив Блэр.

— Типа того, но сегодня у него не лучший день.

Блэр посмотрела на меня с интересом, когда официант ушел. Я увидела ритмичное движение ее ног под столом и поняла, что она нервничает, не зная, как растопить лед, и от этого мне стало только хуже.

— Ты все еще чувствуешь… что-то?

Ей не нужно было договаривать, чтобы я ее поняла.

— Нет.

«Потому что я уже ничего не чувствую», — хотела добавить я, но не позволила словам выскочить, задержала их глубоко в горле. Когда-то я проводила все дни напролет с Блэр, мы притворялись взрослыми, хотя на самом деле были детьми, постоянно болтающими о нем, об Акселе, о том, как сильно я его люблю, какой он особенный, и о том, что, задувая свечи на торте в свой семнадцатый день рождения, я загадала поцелуй с ним. Я решила быть или хотя бы выглядеть нормальной оставшиеся сорок пять минут.

— Как дела на работе?

Блэр оживленно улыбнулась, довольная, что есть о чем поговорить.

— Хорошо, все нормально, хотя работа требует больших жертв, чем я планировала. Дети не сидят на месте ни секунды! Я тебе клянусь, что в первую неделю у меня болели мышцы. А родители… некоторым стоило бы пройти курсы по воспитанию, прежде