Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

— И кто же ты такой, Аденор Раду?

Вот и попробуй ответь на подобный вопрос.

— Еще позавчера был курсантом офицерской Школы в Скайполе.

— Первый сын? — понимающе кивнул старик.

— Да, — я с интересом на него глянул.

Сказка о дикарях развеивалась с потрясающей быстротой. Похоже, это мы — дикари, поскольку понятия не имеем, как живут мутанты. А они о нашей жизни очень даже неплохо осведомлены. И как тут соврать, когда понятия не имеешь, о чем они в курсе, а о чем — нет?

— Так что же такого ты натворил, Аденор Раду, первый сын, что тебя изгнали не только из Школы, но и из Скайпола?

Я помолчал, надеясь подобрать какие-нибудь такие… обтекаемые слова. Но слова не подбирались, а старик смотрел в упор, и под его взглядом делалось очень неуютно.

— Убил человека, — я позволил себе подумать над сказанным и признался: — Впрочем, теперь уже, кажется, и не одного…

Как-то до сих пор мне не приходило в голову, что кто-то из охранников в Черном Коридоре мог и не выжить, да и мутанты, собственно, тоже люди.

— Ты умеешь убивать, Аденор Раду? — взгляд главы клана сверлил во мне невидимую дырку.

— Иногда. Не я. Что-то во мне, — язык послушно говорил правду. Сам собой. Честное слово, я тут был ни при чем.

— Что-то в тебе? То же, что лечит?

— Да.

Грендель моргнул, и мне сразу стало легче дышать. И тон у него тоже изменился, когда он забормотал под нос:

— Интересно. Интересно-интересно-интересно. Такого я еще не встречал… Ты умеешь управлять своим даром, мальчик?

Я разозлился:

— Да даром мне такой дар не нужен! Это не дар — это проклятие! Ясно вам? Из-за него я оказался здесь!

— Из-за него ты все еще жив, мальчик, — поправил старик. — Не гневи Пространство. И ложись-ка спать, у тебя слишком мало сил. Поговорим, когда проснешься. Скажешь Невену — пусть отведет тебя ко мне.

— Я вовсе не хочу спать! — заявил я. — Спрашивайте сейчас все, что хотите знать.

— Так-таки и не хочешь? — удивился старик.

И вот ведь черт — он ко мне не прикасался и даже пальцем не шевельнул, но в моей гудящей голове что-то тихо тренькнуло, и я понял, что вот-вот отключусь.

Грендель поднялся из кресла, повторил:

— Спи, — и вышел.

Я встал, дотащился до двери, тупо посмотрел на дактозамок, настроенный на хозяина флата, понял, что перестраивать его не в состоянии совершенно и остается только надеяться, что за время сна нас с дылдой никто не украдет. Глаза пытались закрываться, но я им не позволил, а сначала упрямо вытер пол подвернувшимся под руку тряпьем. Багровые разводы, конечно, остались заметны, но я решил разобраться с ними позже, кинул тряпье в утилизатор и блаженно повалился на койку рядом с Невеном, уже не думая о том, прилично оно или не очень. Все, на что меня хватило — протянуть руку к его бледному горлу и нащупать ровное биение пульса.

«Вот наглый старикан, — успел подумать я, заворачиваясь в одеяло, — ведь я же совсем не устал, а он…»

Спал я какими-то урывками, то проваливаясь в бездну, то приближаясь к самой границе между сном и явью. Всякий раз в полудреме — дурацкое состояние, когда, вроде бы, уже ощущаешь окружающее, но все же никак не можешь прийти в себя — я отбивался от рук и ног дылды.

Судя по тому, как он привычно потянул меня к себя утром, Невен частенько спал не один. И либо этому кому-то туго приходилось в кровати белобрысого, либо он любил обниматься. Я — не любил. И каждый раз, наполовину выныривая из сна, отпихивал от себя очередную конечность. В конце концов я сдался и просто поглубже зарылся в одеяло, чувствуя, как чужая рука устраивается где-то в районе моей груди.

Словно поняв, что сопротивление сломлено, мне в затылок ткнулся нос. Но я уже снова проваливался в очередной пространственно-временной вакуум, и воевать с носом мне было некогда.

— Ах ты, мерзкий сучий выкормыш! Какого гребаного хрена ты тут делаешь?

Из-под моей щеки грубо выдернули подушку и тут же обрушили на голову сверху. Еще никогда в жизни меня не будили столь экстремальным способом.

Я продрал глаза и сел на кровати, откидывая подушку. Рядом зашевелились и тоже сели.

— А-а-а! Что ты с ним сделал, мерзавец?

Я опять получил по голове подушкой, повернулся к тому, что шевелилось рядом, увидел залитое полузасохшей кровью нечто и заорал от ужаса.

10

Лейн давно мне жаловался, что визор барахлит. Я все собирался его поменять, да руки не доходили. В общем-то, я не так много времени проводил в каюте, чтобы тратить его на просмотр видеокристаллов. Разведка, рейды, Гренделю помочь надо или Бличу. Или маму навестить. Или с друзьями поболтать. Да и в перерывах между рейдами я не бездельничал — помогал на складах, на плантациях или в мастерских.

Так что если и включал визор, то только в качестве снотворного.

Когда изображение задергалось, я потянулся хлопнуть по крышке, но тут что-то крякнуло — и больше я ничего не запомнил.

А проснулся от активной возни и воплей рядом. Сел и тут же услышал ор уже на два голоса.

Орал Лейн, встрепанный и красный от злости. И еще громче надрывался мелкий верхний, Аденор Раду. Я перехватил подушку, которой Лейн лупил парня, выкинул ее куда-то вбок и рявкнул:

— Цыц! Оба!

Как ни странно, они замолчали. А я ощупал пальцами лицо, потому что щеку, скулу и лоб как-то странно стянуло, словно мне на физиономию пластик наклеили. На ладони остались какие-то бурые сухие крошки. Тогда я отпихнул Аденора, слез с кровати и пошел в ионную кабинку посмотреть на себя в зеркало.

Зрелище, конечно, было впечатляющее — но вопить-то зачем?

Когда я сполоснул лицо, выяснилось, что страшных ран у меня нет. Нестрашных, впрочем, тоже. Никаких нет. И совершенно непонятно, где я так умудрился измазаться, да еще и кровью. Волосы тоже были перепачканы, я ощупал голову, но все равно ничего не нашел.

В каюте было тихо-тихо. Я высунулся из кабинки, посмотрел на этих двоих. Один в кровать забился, второй в угол. И пахло нехорошо, очень, меня даже передернуло — столько злости скопилось в каюте. Погрозил мальчишкам кулаком на всякий случай и предупредил, чтобы не орали и не дрались, пока я моюсь.

О том, что чистое белье осталось в шкафчике, я вспомнил только когда сунул трусы в утилизатор. Лейна-то мне нечего было стесняться, но верхний на все реагировал странно, и я решил его не провоцировать. Обернул полотенце вокруг бедер, стер с лица бреющую пасту, расчесал волосы и вышел из душевой в каюту.

Лейн был уже недалеко от точки кипения. Впрочем, Аденор Раду тоже оказался далеко не так спокоен, как пытался выглядеть.

Я на правах старшего и хозяина каюты сел на стол, посмотрел на одного, на второго. И еще раз предупредил:

— Говорить буду я, спрашивать тоже буду я. А вы оба станете сидеть молча и говорить, когда я разрешу.

Лейн меня хорошо знает, поэтому он просто сполз по стенке на корточки и демонстративно уставился в переборку. Зато мелкий тут же попытался открыть рот. Но я его перебил:

— Что тут произошло вообще? Откуда на мне кровь?

— Визор твой взорвался, — сердито сказал Аденор Раду. — Кусок кристалла попал тебе в голову. Вот сюда.

Он коснулся своего виска. Я еще раз потрогал кожу и не нашел даже ссадины. Или мелкий врал, или… Вот тут мне стало очень интересно.

— А дальше что было?

Мелкий опять засопел. Чувствовалось, что говорить у него желания нет. И от него снова запахло ванилью. Зато Лейн не выдержал и вскочил. Видимо, терпение у него закончилось.

— А не хочешь для начала объяснить, что он делал в твоей постели? Кто он такой? Откуда вообще взялся?

— Сверху, — ответил я и почесал в затылке, раздумывая, как бы доходчивее объяснить Лейну ситуацию. — Понимаешь, я нашел его наверху. Его зовут Аденор Раду.

— То есть ты теперь ходишь в рейды за любовниками? — ядовито осведомился Лейн. — Наших уже всех перетрахал?