Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

Из Полиса я уже ушел, до Дубадама еще не добрался. Кто мог искать меня между уровнями? Зачем? И неужели мне удастся вот так вот, в темноте, на коленках, от них ускользнуть?..

Я остановился, пытаясь высмотреть исчезнувшего куда-то Невена. Мне показалось, неподалеку что-то двигается, даже, вроде, мелькнул знакомый комбинезон, — и я направился туда, стараясь не шуметь. Поиски черной крысы в темной комнате закончились тем, чем и должны были закончиться: не успел я, вертя головой, преодолеть и нескольких футов, как снова ухнул вниз. На этот раз мне хватило ума не орать. Но помогло мало.

Мощный воздушный поток покатил меня по полу, и тут же яркий луч фонаря ударил в лицо, а в воротник впились жесткие пальцы:

— Рэт, Рэт! Я поймал!

Зря Диксон считал, что у нижних нет излучателей. У одного из этих был — старенький, правда. И еще у них была форма. Ну явно же: поношенная солдатская форма — что я, не знаю, как она выглядит, что ли?

Я смотрел в лицо того, кого называли Рэтом, и думал, что он и правда похож на крысу — бледный пепельный блондин с острым носом и узко посаженными глазами. Трое его приятелей стояли кругом, направив на меня фонари.

— Нат, ты молодец. Похоже, это действительно он. Мэт, ты проверил, что у него в карманах?

«Нат», «Рэт», «Мэт» — смахивало больше на клички, а не на имена. Не может же быть, чтобы их матери обладали такой ограниченной фантазией.

— Пусто в карманах.

— А сумка?

— Не было у него никакой сумки, — подал голос Нат.

Только сейчас я понял, что рюкзака и правда нет. Наверное, он остался там, откуда я упал.

— Жаль. Так, двигаемся к шахте. Скажи ребятам, что приз у нас, — Рэт кивнул парню, у которого на поясе висел излучатель, и тот выудил из кармана видеорацию древней модели с поцарапанными боками.

Я уставился на нее, как на диковину: я-то думал, внизу действительно живут дикари…

— Мы его взяли. Возвращайтесь, — передал кому-то парень.

— Рэт, а зачем тащиться к шахте? Прикончим его прямо тут — и дело с концом, — лениво предложил Мэт.

Да уж, к дисциплине их явно не в Скайполе приучали.

— Не говори ерунды. Собираешься переть туда труп на себе? Пусть сам идет, на месте прирежем.

И Рэт толкнул меня в спину.

Шел я медленно, спотыкаясь в темноте о какие-то железяки, то и дело попадавшиеся под ноги. Сначала мне даже как-то легко стало: все, теперь не надо действовать, не надо ничего решать, сейчас все кончится.

Но где-то внутри нарастало напряжение, будто сжималась невидимая пружина — и внезапно я понял, что мысленно ищу пути к бегству. Вся моя рефлексия и равнодушие куда-то делись, сердце сменило ритм, и теперь отчаянно хотелось жить. Пусть даже здесь, в этих мрачных коридорах и непонятных реалиях. И, словно в ответ, радостно встрепенулся желудок, вдруг вспомнив, что со вчерашнего дня не получал никакой еды.

— Жрать охота, — озвучил мои мысли Нат. Он был рыжим и широкоплечим, а в одну его толстую лапищу вошло бы две моих.

— Не трави душу, здесь нечего, — откликнулся щуплый Мэт. — Я надеялся, у этого крысеныша что-нибудь с собой будет — и то видишь, как обломались?

Крысеныша?.. В голове зароились наверняка неправильные ассоциации с охранниками наверху. Скорее всего, слово было употреблено случайно, но четверо корчившихся у моих ног мужчин в черной форме вдруг встали перед мысленным взором. Что ж, может быть, я не настолько уж и беззащитен, как мне казалось.

— Ребята, — сказал… вернее, прохрипел я и, откашлявшись, остановился.

Все четверо уставились на меня с изумлением. Интересно, они всерьез решили, будто я не умею говорить, что ли?

— Ребята, а за что вы хотите меня убить?

Думаю, они получили большое удовольствие. Даже наверняка. Открыть глаза наивному дурачку — что может быть приятнее? Провезти его мордой по дерьму — так, чтобы он хорошенько прочувствовал, каково это — в дерьме жить.

Меня никто не собирался отпускать. Суд и последующая высылка — фарс, и не более того. Скайпол не отправляет преступных членов своего сообщества вниз, давая шанс на жизнь. Оказывается, если ты преступил законы Скайпола — ты приговорен.

Не знаю, зачем тогда вообще придумана вся комедия с изгнанием на нижние уровни. Почему сразу и честно не объявить: «Провинившемуся — смерть»? У нас народ дисциплинированный, возражать не будет. Примет как есть. В конце концов, оттуда, сверху, и так не видно большой разницы: погибнуть сразу, от руки своих, или быть убитым внизу черт знает кем и черт знает как. Ведь умереть можно по-разному: с достоинством взойти на электрический стул, получить мгновенный разряд и упокоиться, или неделю провести распятым между двух стоек, ежечасно получая свою порцию мучений, и в результате сойти с ума от боли.

Единственный вариант, который казался логичным: наверное, так проще поддерживать «образ врага». Очередная наглядная жертва бесчеловечности мутантов. Смотрите: вы идете к ним без оружия и злых умыслов, а они…

С другой стороны — и жертву не сильно жалко: провинился, угробил офицера, так чего же ожидал в ответ? Слово «помилование» не предлагать, для членов Военного Совета такого понятия не существует.

И это нижние парни с именами из трех букв еще не знали того, что знал я: Адмирал. Он тоже предал меня. Он молчал и смотрел в сторону. Не предупредил.

Распоряжение убить меня в Черном Коридоре было получено охранниками сразу же, не успел я выйти из комнаты Совета. И отдал его человек, который семнадцать лет называл меня «сынок».

Кто знал еще? Кому он мог рассказать, а кто был в курсе и сам? Май? Блейд? Мама?

Я надеялся — опять впаду в апатию, буду действовать и говорить так, как будто ничего не произошло, как будто все это — не со мной… Зря надеялся. Потому что пришла боль — обжигающая, скручивающая, рвущая что-то в груди, и я сжал зубы. Очень захотелось завыть — казалось, от этого станет легче.

— Эй, парень, хватит стоять, пошли, — ткнул меня тот, что с излучателем. — Некогда языками трепать, нам надо до первых склянок отчитаться. Если опоздаем, вознаграждение в половину меньше дадут, — поскольку я не двинулся с места, он схватил меня за воротник и дернул. — Давай, я сказал!

Но мне было уже все равно, и я не глядя врезал ему в челюсть. От неожиданности он упал, потянув меня за собой. Я грохнулся на пол, и изнутри меня опять плеснуло — бешеным, безнадежным, жутким. Но на этот раз не было черноты в глазах, не было постепенно слабеющих коленей — тьма упала на меня мгновенно и бесшумно.

6

То, что парень свалился в шахту атриума на следующий уровень, я понял сразу. Вот секунду назад сзади тянуло неудовольствием, смущением, досадой — и вдруг все исчезло, как выключили. А хуже всего было то, что я точно так же перестал чувствовать Реттисси. Или они заметили, как парень нырнул вниз, и отправились следом, или прыгнули туда раньше, а он сверзился им на головы. В любом случае ситуация была скверной. Реттисси — они Реттисси и есть, за паек и шмотки мать родную продадут, а отца в утилизатор отправят. Поганая порода, выблядки Пространства.

Я развернулся и почти сразу наткнулся на мешок. Этот растяпа его то ли забыл, то ли бросил. Пришлось цеплять на плечи — не пропадать же добру.

Прыгать в шахту атриума мне очень не хотелось, честно говоря. Можно было на финише и на нож наткнуться — с Реттисси станется. Кого они там искали — их дело, однако поживиться за счет других эта плесень никогда не отказывалась. Я, конечно, им не по зубам, но даже мне с ними разбираться сложновато, если Реттисси больше двух.

У меня почему-то были серьезные подозрения, что ждали они как раз Аденора Раду. Хотя я совершенно не представлял, откуда им про него известно.

Я все-таки спрыгнул вниз, огляделся и довольно быстро заметил пятно света, прыгающее вдалеке. Несколько человек медленно шли по направлению к одной из площадок шахты, и я отчетливо чувствовал страх и злорадство, наползавшие с той стороны.