Дорогами войны - Исса Плиев

Сильный ветер разметал грозовые тучи. Время от времени сквозь их разрывы на нас тревожно поглядывала луна, будто предупреждая об опасности, которая надвигалась откуда-то из-за лиманов.

Водокачка не должна быть взорвана

Захват Раздельной привел к резкому ухудшению положения группы армий «А». Она потеряла последнюю железнодорожную коммуникацию между ее северной и южной группировками. Если иметь в виду 6-ю немецкую и 3-ю румынскую армии, которые оказались, так сказать, в сфере боевой деятельности конно-механизированной группы, то обстановка складывалась так. Одна группировка в составе 30-го и 32-го армейских корпусов под ударами наших войск с востока продолжала отходить на Тирасполь, и мы могли бы ударом с тыла быстро уничтожить ее. Другая группировка (4, 29, 17 и 44-й армейские корпуса) – мы называли ее Одесской – откатывалась к Днестру, южнее линии населенных пунктов Новая Одесса, Раздельная.

Теперь на плечи генерал-полковника Шернера легла исключительно сложная и, прямо скажем, непосильная задача – спасение своей Одесской группировки. И он на первых порах, надо полагать, таил надежду, что пути господни к спасению действительно неисповедимы. Два из них он видел даже своим земным оком. Первый путь – предпринять попытку прорваться на Тирасполь через Раздельную и Кучурган, организовать планомерную переправу войск через Днестр. Другой путь – двинуть Одесскую группировку к юго-западу на Овидиополь, а затем по узкой косе через Каролино-Бугаз и на плавсредствах перебросить войска через Днестровский лиман. Во втором случае они оказались бы отделенными от основных сил группы армий «А» пространством около двухсот километров. Но судя по тому, что наступавшие вслед за конно-механизированной группой армии генералов Шарохина и Чуйкова нацеливались на Раздельную (именно ее передовым частям и должна была передать город бригада полковника Завьялова), первый путь отхода Шернер мог смело вычеркнуть из своего плана.

От Раздельной конно-механизированная группа стремительно двинулась на юг вдоль Кучурганского залива, перерезая дороги, идущие с востока на переправы через Днестр. Уже первые километры пути со всей суровой определенностью подтвердили, что впереди нас ждут неимоверно тяжелые испытания.

Благодаря широкой и энергичной разведке мы знали, что в районе Кучургана и Страссбурга находятся части 12-й и 14-й румынских пехотных дивизий и 258-й немецкой пехотной дивизии, была выявлена организованная ими система обороны. Это и определило скоротечный характер кучурганского боя. Но сколько искрометных тактических маневров и ударов, сколько подвигов свершилось в эти предутренние часы в наших частях и соединениях!

Героем кучурганского боя был 40-й Майкопский полк подполковника Головащенко – офицера опытного и самоотверженного. Он на тачанках направил в обход станции пулеметное подразделение под командованием старшего сержанта Кравченко. Под покровом темноты тачанки ворвались на станцию и начали уничтожать гитлеровцев в вагонах. Услышав, что пулеметчики завязали бой, Головащенко дал сигнал общей атаки полка. Мне довелось быть невольным свидетелем рассказа старых казаков об этом бое.

– Порубили в Кучургане фашистов, чтоб не соврать, сотен… – лейтенант Гришко прищурил глаз, крутнул седеющий ус и, решив, что «сотен» – это не то слово, добавил: – Эдак сотни три. Это только клинками. Многие фашисты вскочили на машины и кинулись на Тирасполь. Куда там! Застряли в грязи. Всех посекли пулеметами с тачанок.

– А вот сих, – прервал его одностаничник и друг казак Кривошапка, кивнув на пленных, – мы из камыша выкурили.

Для него, чувствовалось, никаких военных субординации не существовало. Он не утерпел отметить, что в двадцатом году на Кубани вот так же «выкуривали» из плавней улагаевцев, которых Врангель послал захватить казачьи земли.

– Много времечка минуло, – закончил Кривошапка, – а вот сноровка сгодилась.

Я понял, что старику хочется сказать нечто более важное, но, не в пример некоторым молодым людям – любителям прихвастнуть, он исполнен скромности и достоинства. Поняв, куда он клонит, я решил помочь.

– Кому принадлежит план ликвидации гитлеровцев в камышах? – спросил я.

– Данилычу, товарищ командующий. Да и руководил он, – доложил лейтенант. – Все мне подсказывал: засылай туда, выманивай оттуда – здорово получилось.

А получилось действительно хорошо. Среди пленных было одиннадцать офицеров.

Шла слава о героизме агитатора-комсомольца 32-го кавалерийского полка сержанта Черкашина. Пожалуй, никто не удивился, когда он вернулся из разведки в Кучурган на немецком тягаче, притащив на прицепе вражеское орудие и привезя трех пленных. Как выяснилось, тягач, орудие и пленные из разных подразделений. Но весьма характерно, что когда он проводил беседы о героях кучурганского боя, то рассказывал о мужестве командира орудия сержанта Милованова, который подбил в этом бою автомашину, подавил два пулемета и разбил одно орудие; рассказывал, как бойцы подразделения 34-го кавалерийского полка, попав в сложную и опасную обстановку, уничтожили 60 гитлеровцев. Прорвавшись, они захватили двадцать повозок с военным имуществом, пушку и несколько пулеметов. Сержант Черкашин агитировал личным героическим поведением, пропагандой подвигов своих боевых друзей.

Утром, когда еще не закончился бой за Кучурган, появилась авиация противника. Она обрушила удар на боевые порядки 4-го гвардейского Сталинградского мехкорпуса, ведущего бой к северу от Кучургана. Его 13-я механизированная бригада ворвалась в поселок и на станцию вместе с казаками.

Захват Кучургана был важным нашим успехом, поэтому не мог не вызвать бурной реакции не только у генерал-полковника Холлидта, но и у «самого» Иона Антонеску. Дело в том, что через эту станцию проходили шоссейная и железная дороги из Одессы на Тирасполь. За Кучурганом простирались «владения» маршала Антонеску, того самого, который, напомню, 19 августа 1941 года с благословения Гитлера объявил территорию между Днестром и Бугом своей вотчиной и поименовал ее Транснистрией, а городу Одессе присвоил свое имя – Антонеску.

Утром 5 апреля наши радисты поймали в эфире радостную весть. Оказывается, еще 2 апреля Советское правительство сделало заявление о том, что «…наступающие части Красной Армии, преследуя германские армии и союзные с ними румынские войска, перешли на нескольких участках реку Прут и вступили на румынскую территорию. Верховным Главнокомандующим Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции». Эта весть вызвала у нас чувство бурной радости. Дальше в заявлении говорилось, что вступление советских войск в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходимостью.

Начальники политических отделов гвардейских кавалерийского и механизированного корпусов полковники Карев и Козлов сразу же организовали целый ряд мероприятий по доведению содержания этого документа до всего личного состава корпусов и дивизий. В политотделах дивизий и бригад сумели провести короткие совещания с агитаторами, а в частях – инструктивные совещания низовых аппаратов. Выпускали боевые листки, распространяли листовки и газеты, проводили летучие беседы. Радостная весть молниеносно распространилась во всех частях и подразделениях. И можно было понять чувства воинов. Наступая от Раздельной до Кучургана, они видели непрерывный караван железнодорожных составов, на вагонах которых наспех было намалевано: «Антонеску – Бухарест», станция отправления и станция назначения. Тысячи вагонов были плотно набиты награбленным добром. Тут вагоны с хлебом и платформы с тракторами, заводскими станками, медицинским оборудованием; вагоны с коровами, овцами и свиньями; вагоны с канцелярской мебелью и домашней утварью… Чего только там не было! Вдруг из вагонов для скота казаки услышали вопли людей, наших, советских людей. Они звали на помощь, боялись, что казаки и танкисты не заметят их эшелон и так же быстро исчезнут, как и появились. Воедино слились в сердцах воинов радость и гнев. Освобожденные от фашистской неволи женщины и подростки выскакивали из вагонов и со слезами радости бросались к казакам, чтобы выразить им благодарность за несказанное счастье вновь обретенной свободы.

Боевой порыв был огромен. Не задерживаясь в районе Кучургана, передовые части продолжали стремительно развивать наступление на Страссбург. Там оборонялась передовая часть 14-й румынской пехотной дивизии. Но ее главные силы были на подходе. Простой расчет показывал, что румынские части могут опередить захват переправы. Кстати, удивило, что в пространстве между Малым Куяльником и Днестром очень много населенных пунктов имели наименования немецкого происхождения. Страссбург, Фрейденталь, Нейбург, Фрейдорф, Мангейм и многие другие. Мы узнали, что все это деревни немецких колонистов.