Дорогами войны - Исса Плиев

С вечера поднялась сильная пурга, резко похолодало, землю сковал гололед. Хорошо подобранные передовые отряды на широком фронте спустились к реке и под покровом непроницаемой тьмы начали переправляться вброд. Несколько усиленных эскадронов и дивизионов были направлены для перехвата путей отхода противника.

Полки 10-й гвардейской кавалерийской дивизии и бригады 4-го гвардейского мехкорпуса бесшумно подтягиваются на скаты высот перед городом. Мы стоим по колено в грязи и нетерпеливо ждем. Атака в 2.00, без сигнала, без артподготовки, в полной тишине. Ветер сильный, порывистый. Мокрый снег бьет в глаза, слепит. Ко мне подходит генерал Головской.

– Дивизия сосредоточилась на исходном рубеже, – докладывает он, – автотранспорт подтягивается, пробиваясь через грязь.

– Двинулись вперед, – говорю я и смотрю на часы – 2.00.

Он понимает, что это – о начавшейся атаке города.

Невольно вслушиваюсь, стараюсь уловить движение полков. Тишина. Кажется, слышу, как падает снег. Время тянется мучительно медленно. Я почему-то вспоминаю разговор с полковником Каревым перед форсированием Тилигула и спрашиваю Василия Сергеевича:

– Кто у вас первым форсировал Тилигул?

– А-а, мне Карев рассказал о вашем разговоре… Взвод Алешкова действительно первым бросился в реку, но вырвался он на противоположный берег без своего командира. Сразила его немецкая пуля в тилигульской воде.

Он хотел сказать еще что-то, но вдруг послышались глухие взрывы гранат, далекий треск пулеметов, автоматов. Где-то в центре города.

– Доложите обстановку! – приказываю начальнику оперативного отдела.

– 10-я гвардейская ворвалась в город. В районе моста противник оказал сильное огневое сопротивление. Мост взорван. Мотопехота и танки генерала Жданова очищают восточную часть города от мелких групп противника.

– Передайте полковнику Гадалину: надо во что бы то ни стало захватить переправы и к рассвету во взаимодействии с 30-й кавалерийской дивизией овладеть высотами за городом.

Начальник оперативного отдела пошел передавать боевое распоряжение.

– Задачу, товарищ командующий, я понял, – продолжил прерванный разговор генерал Головской. – Один вопрос: через южную окраину?

– Да. Прорывать на узком участке, иметь второй эшелон для наращивания усилий и сильный резерв. Возможны контратаки противника.

Малый Куяльник пришлось форсировать снова по разведанным бродам. Обе дивизии к утру очистили от противника правобережную часть города и сосредоточились для атаки высот. Решено было атаку начать после переправы мехкорпуса. К 10 часам мост был исправлен, а через три часа части генерала Жданова закончили сосредоточение на исходном рубеже для штурма высот. Артиллерия противника вела обстрел моста, но из-за плохой видимости потери у нас были небольшие.

Дружной атакой с фронта и с флангов войска конно-механизированной группы сбили противника с западных высот, прилегающих к дороге Сталино – Раздельная.

Ко мне привезли несколько пленных офицеров 335-й пехотной дивизии.

– «Добыча» капитана Романюка, – доложил полковник Компаниец.

Подразделение Романюка было одним из заброшенных в тыл группировки генерала Распа, поэтому мне важно знать, при каких обстоятельствах взяты пленные. Иногда эти обстоятельства дают ключ к важным выводам.

Ночью эскадрон капитана Романюка незаметно форсировал реку и по лощине обошел опорный пункт гитлеровцев, расположенный на высоте. Перед селом казаки спешились и незаметно подкрались к окраине. Разгулявшаяся непогода надежно скрывала отделение старшего сержанта Никитенко, ворвавшееся в один из штабных домов. Дежурный офицер в этот момент передавал по рации очередную оперативную сводку в штаб Холлидта. Эту сводку доставили мне. В ней сообщалось, что части дивизии прочно удерживают занимаемый рубеж и ведут работы по инженерному оборудованию позиций. О наших действиях говорилось: «Казачьи войска, прорвавшиеся в тыл, движутся на Раздельную. Их подход к Большому Куяльнику ожидается…» Время, которое сообщалось в оперсводке, вызвало недоумение. Нас ожидали здесь не ранее чем через сутки.

В ходе допроса стала понятна причина столь грубой недооценки наших действий. В штабе 6-й армии и в штабах дивизий никто толком не знал, где конно-механизированная группа, что она предпримет в дальнейшем. Холлидт даже о своих дивизиях не имел достоверных сведений. Связь и управление были дезорганизованы. Только этим и можно объяснить противоречивость, необоснованность приказов вражеского командования, попадавших к нам в руки.

Эскадрон Романюка, разгромив штаб дивизии, успел выскочить на дорогу, по которой уже начал отходить один из полков 335-й пехотной дивизии гитлеровцев. Казаки были полны решимости задержать противника до подхода главных сил. Но случилось неожиданное. Фашисты при первых же выстрелах в беспорядке бросились в степь. Автомашины, танки, орудия, минометы и даже тяжелые пулеметы – все было брошено на дороге.

Конно-механизированная группа перешла к преследованию противника.

Сбросить нас со своих плеч и размежеваться с нами на местности враг был не в силах. Лишь одна румынская часть с примкнувшими к ней подразделениями гитлеровцев оторвалась было и подалась по полевой дороге к озеру. Но на этом единственном на данном участке пути был предусмотрительно выставлен заслон. Там у озера находился в засаде кавалерийский дивизион с самоходной артиллерией. Колонну противника пропустили к озеру, затем прижали к воде и разгромили. В живых остались только те, кто вовремя поднял руки, но сделать это успели немногие, настолько внезапным и эффективным был удар из засады.

Когда казалось, что группировка противника окончательно разгромлена, возникло, как это часто бывает в рейдовых операциях, новое осложнение. Командующий 6-й «армией мстителей» бросил навстречу нам свежую, только что подошедшую 127-ю кавалерийскую дивизию, усиленную двумя полками пехоты. Дивизия эта первоначально выдвигалась куда-то к северу, но в связи с изменившейся обстановкой была перенацелена против нашей конно-механизированной группы.

Вечером 3 апреля метель усилилась. Стараясь согреться, казаки спешились. Они шли боком, подавшись вперед, с трудом сдерживая напор снега и ветра. Шли, сберегая силы коней для атаки Раздельной. Шли из последних сил, движимые неистощимой волей. Танки, самоходки, автомашины проходили там, где, казалось, невозможно ни проехать, ни пройти. Их тянули, толкали, подкладывая под колеса и гусеницы бревна, доски, хворост, – все, что можно, вплоть до телогреек и шинелей. Люди устали до такой крайности, когда теряется контроль над собой, притупляется даже чувство опасности.

В этих условиях и произошло неожиданное. В полночь колонна кавдивизии противника (несколько сот всадников и 50–60 автомашин с пехотой и артиллерией), сама того не ведая, пристроилась за нашим 127-м кавалерийским полком, наступавшим в передовом отряде 30-й кавдивизии. Боевое охранение 138-го кавалерийского полка, двигавшегося в голове главных сил дивизии, обнаружило их. Командир полка подполковник Заборин тут же развернул головные подразделения танков и кавалерии и смело атаковал фашистов с тыла. 127-му полку, усиленному танками, пришлось остановиться и нанести встречный удар. Остальные силы немецкой кавалерийской дивизии были добиты мехкорпусом и отдельной мотострелковой бригадой. Это произошло после хутора Лозовый, где противник предпринял новую попытку остановить наше наступление на Раздельную. У меня сохранилась запись, что гитлеровцы из села были выбиты атакой передовых отрядов в 23.15. Значит, разгром вражеской кавдивизии вершился во второй половине этой ночи.

Перед утром вновь завязался бой. Это было в районе Понятовки, последнего населенного пункта перед Раздельной. Мы внимательно следили за ходом боя, находясь в боевых порядках передовых частей. В каждом движении, в каждом маневре чувствовалась такая усталость, что, казалось, люди вот-вот упадут и уснут. Но они упорно шли вперед, в атаку.

На восточной окраине села казаки и танкисты захватили семь 210-мм пушек, десятки автомашин с военным имуществом, большой гурт скота и другие трофеи. Вот, оказывается, откуда били этими тяжелыми системами по району Березовки. Следовательно, конно-механизированная группа значится на оперативных картах в штабе генерал-полковника Шернера «объектом № 1».

В эти дни наши разведчики были особенно внимательны и дерзки. Начальник штаба бронетанковых и механизированных войск 3-го Украинского фронта полковник Сергеев предупредил, что, по поступающим сведениям, на Восточном фронте скоро будет применен сверхтяжелый танк нового типа «Кёнигстигр», то есть «Королевский тигр». Штаб фронта требовал вести разведку в этом направлении и о захвате танка нового типа срочно доложить. Наши вездесущие разведчики день и ночь обшаривали все «закоулки» и «центральную магистраль» армии Холлидта, но пока на след «Кёнигстигров» не напали. Однако установили, что город и станцию Раздельная обороняют 258-я и остатки 335-й пехотных дивизий и охранные части немцев; станция забита железнодорожными эшелонами.