Дорогами войны - Исса Плиев

«Для того, чтобы овладеть населенным пунктом Степановка, – говорилось в политдонесении, – личному составу 30-й Краснознаменной кавалерийской дивизии надо было под огнем противника перейти по пояс в ледяной воде через реку Тилигул. И эта задача была с честью выполнена. Река была форсирована, село взято с бою, и преследование противника продолжалось. Бойцы и офицеры дивизии, промокшие в студеной воде, в морозную снежную погоду продолжали преследование, не имея возможности обогреться и обсушиться. Но никто ни слова не сказал об этом. Все рвались вперед».

Полковник Карев чем-то походил на командира 30-й кавалерийской дивизии генерала Головского: то ли своей сдержанной смелостью, то ли внешним обаянием, а быть может, просто своей глубокой и трогательной любовью к казакам. Никто никогда не слышал, чтобы он говорил что-то о себе, зато он часами мог рассказывать о своих воинах, их боевых делах. Пока мы с ним ехали в Березовку, он говорил о партийном организаторе 127-го кавалерийского полка, старшем лейтенанте Хакиеве, который, оказывается, с момента прорыва сумел провести уже три заседания партийного бюро. На них были приняты в партию те, кто подал заявление перед боем и отличился в бою.

– Вы представляете, товарищ командующий, воин в бою узнает, что он принят в партию, стал коммунистом. Ведь это же наивысшая награда за подвиг.

Хакиев, разумеется, не вызывал членов бюро к себе из боевых порядков, он сам шел туда, где пылал бой.

– Я могу вам уже сейчас доложить, кто первым форсирует следующий водный рубеж.

– Любопытно.

– Коммунист, лейтенант Алешков. На летучем партийном собрании он так и заявил: «Я со своим взводом первым форсирую Тилигул и ворвусь в село». Говорили, конечно, об этом и другие, но у него в душе сам бес сидит.

…Тело генерала Танасчишина лежит в гробу. То же спокойное, сосредоточенное выражение лица, так же сдвинуты брови. Не верится, что не сон, а смерть сомкнула ему глаза. Начальник политотдела 4-го гвардейского Сталинградского мехкорпуса полковник Козлов говорит о том, что герои, уходя из жизни, остаются в боевом строю, что героический образ их командира будет в боях напоминать о чувстве великой ответственности перед Родиной, призывать к мести и победе.

Мы выносим гроб. Его подхватывают офицеры-танкисты и устанавливают на автомобиль… Трехкратный салют… Машина в сопровождении взвода автоматчиков и эскорта мотоциклистов удаляется в сторону Вознесенска. Там будет совершено погребение.

Дальше 4-й гвардейский корпус уже до конца войны поведет генерал В. И. Жданов.

– Я получил ваше боевое распоряжение, – начал он о делах, когда эскорт скрылся за поворотом. – Вы приказываете по окончании переправы немедленно возобновить наступление и к исходу 1 апреля во взаимодействии с конницей овладеть северной частью населенного пункта Сталино. В то же время передовым отрядом – танками с десантом пехоты – овладеть городом и станцией Раздельная. Мы выполним этот приказ в указанное время.

– С выходом дивизий генералов Головского и Тутаринова на правобережье Тилигула обстановка резко изменится к лучшему. Думаю, что под покровом ночи противник предпримет попытку оторваться от нас, чтобы занять очередной рубеж.

– Что-то непохоже, – усомнился Владимир Иванович, – бомбят район Березовки с таким остервенением, будто здесь решается судьба всей войны. Весь день ведет обстрел дальнобойная тяжелая артиллерия.

– Броды нашли?

– Да, жители показали. До темноты я решил не раскрывать своих карт. Пусть немцы думают, что все надежды мы возлагаем на мостовые переправы.

– Пленные? – Мне было интересно узнать, на что нацеливают немецких солдат.

– Есть какой-то офицер, взятый в глубине обороны. Результат допроса еще не докладывали.

– Давайте его сюда. Зайдем к вам.

В сопровождении автоматчика в комнату вошел среднего роста, сутулый, обрюзгший старик. Он стянул фуражку с седой головы и угодливо поклонился, изобразив на лице дежурную улыбку.

– К вашим услугам, господин генерал, сотрудник организации Тода, – довольно бойко представился офицер.

Мы были поражены не столько тем, что он прекрасно говорил по-русски, сколько его хорошим расположением духа. Он понял нас и не стал ждать вопроса.

– О, я прелестно себя чувствую, потому что хорошо знаю Россию. У меня хорошая перспектива: я увижу конец войны и возвращение домой.

В этот момент дом содрогнулся от взрыва. Улыбка у немца мгновенно спорхнула с лица, глаза юркнули глубже под лохматые брови и замерли. Их едва было видно.

– Откуда вы знаете Россию? – спросил Владимир Иванович.

Офицер ответил не сразу, а лишь тогда, когда убедился, что бомбы рвутся где-то в стороне. Он вновь обрел «прелестное настроение» и заговорил, как человек, привыкший уговаривать.

– Я имел счастье, господин генерал, еще до Первой мировой войны несколько лет работать представителем немецкой фирмы в Петрограде и на периферии. О, уверяю вас, Россию с ее колоссальными богатствами и неисчерпаемыми людскими резервами победить невозможно. Я старый гамбургский купец и знаю, что говорю.

Мы невольно улыбнулись.

– Что это за «организация Тода»?

– Это организация, изучающая экономические возможности новых районов империи, – уклончиво ответил купец и сразу же изменил направление мысли: – Но ее деятельность свертывается. Я уверяю вас, господа генералы, что отступление наших войск (я имею в виду принадлежность к нации, а не к нацистам, это, поверьте мне, большая разница) будет непрекращающимся. Вы спросите меня: почему я так утверждаю? О, у меня есть чутье. Так вот, чтобы вы знали, руководство организацией, приданной командованию группой армий «Юг», выехало в Венгрию. Да, да, оно покинуло Россию, а это, поверьте мне, говорит о начале конца империи Гитлера. Я был в командировке на юге… и вот…

– Отправьте его, Владимир Иванович, пусть живет надеждами на возвращение домой.

Капитан настороженно выслушал мои слова и торопливо закончил:

– Можете мне поверить, Гитлер окончательно запутался. Но не это главное, его разногласия с генеральным штабом зашли так далеко, что, уверяю вас, остановить его может только пропасть…

Мы вышли на улицу. Небо хмурилось, обволакиваясь тяжелыми свинцовыми тучами. Подул холодный ветер. «Быть непогоде», – вспомнился мне прогноз казака Горбыня. На фоне мрачного, будто прогнувшегося неба с диким ревом метались черные тени «мессершмиттов» и «фокке-вульфов». Вокруг них искрились взрывы зениток, прочерчивали пунктиры траекторий трассирующие снаряды.

– Восемь стервятников уже сбили, – сказал Владимир Иванович и тут же добавил: – А вот и девятый.

Самолет вспыхнул необыкновенно ярким пламенем и, описав крутую дугу, стал удаляться на запад, снижаясь и оставляя за собой шлейф густого дыма. Под его черным следом появились два белых купола.

– Кто у вас исполняет обязанности начальника штаба? – спросил я Жданова.

– Мой заместитель подполковник Тобулко – грамотный, деятельный офицер.

Я подозвал полковника Компанийца.

– Доложите положение 30-й и 9-й дивизий.

– Обе дивизии и бригада Завьялова, товарищ командующий, продолжают развивать наступление из района населенных пунктов Викторовка и Степановка в направлении хуторов Падурец, Пьяногорка. Дивизия полковника Гадалина медленно развивает успех. Он почему-то засиделся, хотя для прорыва рубежа у него наиболее выгодные условия: закрытая местность, узкий участок реки, наличие брода, наконец, успех соседей.

– Ну что ж, теперь командиру дивизии нужно переходить к преследованию. Передайте ему, пусть не упустит момента отхода противника. Так и передайте. Позже буду у него. Владимир Иванович, – обратился я к генералу Жданову, – вы мне доложили, что решили возобновить наступление, как только стемнеет. Значит, у вас все готово?

– Да, все в полной боевой готовности. 13-я мехбригада уже начала обходный маневр через Завадовку.

– Хорошо. Сейчас 17.30. Ровно через тридцать минут произведите двадцатиминутный мощный артналет по переднему краю обороны противника и форсируйте реку через броды и на подручных средствах. В 18.30 вся наша пехота должна атаковать высоты за Тилигулом. К строительству моста, кроме наших саперов, привлеките местное население.

Ровно через тридцать минут вся корпусная и приданная артиллерия обрушили на скаты высот, обращенных к востоку, мощный огневой налет. И сразу же на берегу появилась наша пехота. Солдаты несли с собой доски, жерди, бочки, связанные пучки прутьев, фашины… словом, все, что попало под руку. Они ускоренным шагом преодолели заболоченную долину и бросились вплавь через реку. Мы выдвинулись вперед. Вскоре поступило первое донесение об успешном развитии наступления. «Овладел железной дорогой, – доложил Жданову командир 14-й мехбригады полковник Н. А. Никитин, – атакую высоту 119,9. Второй мотострелковый батальон продвигается в обход станции Рауховка с юго-запада…»