Стихотворения - Галактион Табидзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
17. Воля. Перевод В. Леоновича
Рыдайте, избранники божьего гнева,Невинный Адам, непорочная Ева!
Бегите, бегите родного чертога!И гневом Его — воспалится дорога!
Остался губитель и прячется в кущи —Чешуйчатокольчатоскоротекущий…
Кропите дорогу рыданьем и плачемПод гневом неправым, под гневом незрячим.
Здесь камни текучи и дерево шатко…И всё Ему — воля! И мщение — сладко.
<1911>18. Лирой Гамлета. Перевод В. Леоновича
Прочь! В монастырь!Беги, Офелия,Мирской кровавой суеты.Твоя хранительница — келья.Моя спасительница — ты.
Твой траур — твой убор венчальный.Разлукой сочетаюсь яС тобою, гений мой печальный,Душеприказчица моя.
Лишь там, на небесах, мы вместе…Тебе к лицу — святой венец,А мне — личина — ради чести —Колпак дурацкий, бубенец.
191119. «Стих, заметенный годами, как вьюгой…» Перевод Э. Александровой
Стих, заметенный годами, как вьюгой,В давние дни оброненный когда-то, —Вновь, возвращенный мне памятью друга,В сердце живишь ты былые утраты.
Снова полно оно чувством тревоги,Чьей-то мятежной, упрямой мечтою,Чьей-то подслушанной мною в дорогеСмутной надеждой и смутной тоскою.
Вновь неотступно стоит пред глазамиОбраз, разбуженный воспоминаньем, —Греза, рожденная юными снами,Ставшая явью, да жаль — с опозданьем.
191120. Дуб. Перевод А. Межирова
Ветвистый дуб, как часовой в дозоре, —Он со своей столетней высотыВстречает первым утренние зориИ смотрит на кавказские хребты.
Когда грозы слепящая зарницаРасполосует купол грозовой,Дуб от ее огня не заслонитсяИ будет умирать, как часовой.
Дергач заголосил. Листва сгорела.В ручей упала теплая зола.Как после орудийного обстрела,На пепелище тишина легла.
Клубится небо низкое, сырое,Могучий дуб свершил свой ратный труд.И над могилой павшего герояВ горах обвал грохочет, как салют.
191221. У окна. Перевод В. Леоновича
Седой, словно дух бесконечной дороги,Сюда из-за тысячи днейПритащится этот Старик колченогийИ станет у двери моей.
И скрипочку верно приладит и хлипкоСмычком поведет по струне…Спина эта… Беглая эта улыбка,До муки знакомая мне…
Споет обо всем невозвратно прошедшем,Взмахнет лебединым смычком,И вскрикнет струна, и вздохнет, и прошепчетО жребии верном моем.
Из сил из последних на светоч вечернийНи мертвый бреду ни живой.Постылые лавры и ржавые тернииНа камень швырну гробовой.
И всё это значит, что участью лучшейОтмечен я был меж людей…Всё так — в этой слезной — летящей — тягучейМелодии жизни моей!
191222. Осенний день. Перевод И. Дадашидзе
Тихим, сумрачным огнемДогорает день осенний,Кленов трепетные тениКлонит ветер за окном…Догорает день осенний!
Опустевший, хмурый сад,Листья, тронутые прелью,Запустенье, листопад —Вот он — горестный разлад,Поздней осени похмелье!
Плачет сердце. Оттого ль,Что безрадостна природа,Что предчувствие исходаВ нем засело, точно боль,Что безрадостна природа?
Полно маяться, душа,Под сурдинку листопада,Полно плакать виновато,Тихих слез не осуша.Вновь вернется к нам отрада!
Но надежда наугадЗамаячит в отдаленье…Только листья шелестят,Гаснет медленно закат,Догорает день осенний!
191223. Я эти цветы сберегу. Перевод О. Ивинской
О, не думай, что я схоронилВсе мечтанья эпохи заветной.В сердце тьма нерастраченных сил,Но снаружи ничто незаметно.И цветы сберегу я, покаПросветленья заря не настала,Чтоб жестокости черной рукаИх в своем вероломстве не смяла.Пусть надежда нам силу дает,Что не в снах, не в мечтах существуетНесказанный тот край и оплот,Где душа не скорбит, не тоскует.То, что было, быльем поросло,Но желаниям нету предела.Много доброго в ней. Даже злоРазложеньем ее не задело.
191224. «Порою в грохоте и лязге…» Перевод Г. Цагарели
Порою в грохоте и лязге На улице, противной мне,Песнь соловья повеет лаской В неповторимо-нежном сне.
И в клубах вечной душной пыли, В постылой суете дорогМелькнет крылом белее лилий Воздушный легкий мотылек.
Ты для меня надеждой стала, Пославшей луч издалека,О сладость песни небывалой, О трепетанье мотылька!
191225. «Ночь возникающий день повстречала…» Перевод Б. Резникова
Ночь возникающий день повстречалаИ на востоке его целовала.
День молодой заалел от стыда,Тьму он с тех пор избегает всегда.
Точно вот так на щеке твоей белойРодинка от поцелуя горела.
Еле заметна была и мала,Вспыхнув, погаснуть сейчас же могла;
Но поцелуем вторым ее тронь —И обожжет уже губы огонь
И разгорится… Так пламя АврорыВдруг озаряет высокие горы.
Тщетно вершины их будут потомПамять лелеять о счастье былом…
Ночь возникающий день повстречалаИ на востоке его целовала.
191226. Могильщик. Перевод В. Шаламова
Твое нам известно сужденье,Суровый могильщик-старик,Что в памяти даже и тениУмерших никто не хранит.Взгляни на могущество мая,Как травы цветут на лугу,Как ветви деревья вздымают,Все в белых цветах, как в снегу,И солнце своими лучами,Своей теплотой без границЛуга вышивает цветамиНе хуже любых мастериц.
Взгляни же: у свежей могилыРыдает всё утро вдова.И всё ей на свете не мило,Пусты утешенья слова.И стон, раздирающий душу,И горький доносится крик.Ты жалобы эти послушай,Суровый могильщик-старик:
«Пусть лучше растаю туманом,Исчезну, как призрак в ночи,Но сердца глубокие раныНичем не смогу залечить.Пусть жизнь проживу одиноко,Твой образ любя и храня,—Укрывшийся в сердце глубоко,Он будет сиять для меня!»
Так верно ль могильщика мненье,Что мертвый живыми забыт,Что в памяти даже и тениУмерших никто не хранит?Взгляни: приближается кто-то,Повеяло новой бедой —В кладбищенские воротаВошел человек молодой.Любимую нынче хоронит,От гроба не отойдет,Над свежей могилою стонет,Подругу из гроба зовет:
«Пусть лучше растаю туманом,Исчезну, как призрак в ночи,Но сердца глубокие раныНичем не смогу залечить.Пусть жизнь проживу одиноко,Твой образ любя и храня,—Укрывшийся в сердце глубоко,Он будет сиять для меня!»
Так верно ль могильщика мненье,Что мертвый живыми забыт,Что в памяти даже и тениУмерших никто не хранит?Та женщина снова к могилеЯвилась с охапкою розИ бросилась наземь в бессилье —Она ослабела от слез.И вот неувядшие розыЛежат у подножья креста…Ее выразительна поза,И скорбна ее красота.Глазницы ее от страданья,Как сажею, зачернены,Любимые воспоминаньяТоскою воскрешены.Бедняжка так тяжко страдает,И раньше рассыпанных розОна, как цветок, увядает,Рыдает и плачет без слез.
Так верно ль могильщика мненье,Что мертвый живыми забыт,Что в памяти даже и тениУмерших никто не хранит?Взгляни на того молодого,Что милую схоронил,Он бродит по кладбищу снова,Последних лишается сил.И с воском лицо его схоже, —Подобно свече восковой,Он тает и плакать не может,От горя почти не живой.
«Пусть будет она незабвенна,Любовь дорогая моя,Пусть в памяти сказкой нетленнойНавек сберегу ее я».Так верно ль могильщика мненье,Что мертвый живыми забыт,Что в памяти даже и тениУмерших никто не хранит?
Но вот на убитого горемТа женщина бросила взор,И долгим немым разговоромКакой-то скреплен договор.И люди становятся рядомИ смотрят друг другу в глаза,—Взаимным сочувственным взглядомТак много дано им сказать.Нет, нет, я не верю, не верю.На свете так быть не должно.Я совестью клятву измерю,Я с мертвыми здесь заодно,Не смейся, могильщик, над этим,Тебя мне ведь попросту жаль.Я пожил довольно на свете,Я верю в людскую печаль.Зачем же ты громко хохочешьВ ответ на такие слова?Зачем убедиться не хочешь,Что память о мертвых жива?
Вот женщине этой печальнойМужчина поспешно поднесВ торжественном важном молчаньеБукет из кладбищенских роз.И шепчет: «Люблю и тоскую,Одна нами правит тоска.Подругу я вижу такую,Какой не сыщу и века.Ведь мертвых не вызвать из гробаЗаклятьем твоим и моим,Забудем же прошлое обаИ новую жизнь создадим!Так бросим же скорби и плачаТяжелый мучительный груз,И новой чудесной удачейПусть будет наш брачный союз».
О, только не это, не это!Могильщик, смеяться не смей!Пусть женщина ищет ответа,Достойного чести своей!Ищи же, о женщина, слово,Что хлещет, как бич или плеть,Всей честью, всей памятью вдовьейМужчине достойно ответь!Ведь тело любимого толькоВчера ты земле предала!Ведь ты не забыла нисколько,Какой ты печальной была!Увидишь, могильщик, что сразуНайдет она гневный ответ,—Такую придумает фразу,Какой не слыхал еще свет.
Но женщина шепчет стыдливо:«Люблю и с тобой заодно…Мы оба теперь несчастливы,И горе нас мучит одно.Исчезло тяжелое время,И жизнь обновилась моя,Забудем страдания бремя,Я буду навеки твоя!»
Да, камень надгробный — забвеньеУмерших мужей или жен,Бесспорно могильщика мненье,И прав в своей горечи он.И вот уже лето проходит,Засохли, истлели венки.Ни тот ни другая не ходятС могил обрывать сорняки.Пусть думы людей не тревожатКладбищенской тишины,Пусть суетность мира не можетНарушить бессмертия сны.Не нужны житейские грезы,И даже в конце-то концовНе нужны ни розы, ни слезыСпокойному сну мертвецов.Никто вас от сна не пробудитИ не позовет никуда.И мертвых живые забудут, —Так было и будет всегда.
Вот колокол бьет похоронный,И новые вносят гроба,—И тех поседевших влюбленныхНастигла земная судьба.Могильщики гвозди вбивают,Усмешка крива и горька,—На свете вот так и бывает,Вот так и бывало века.
Умерших забытые кости,Да будет вам мир и покой!Мне грустно на этом погостеО жизни подумать людской.
191227. Спой мне! Перевод Н. Гребнева
