Пробуждение мёртвых богов 2 (СИ) - Сороковик Александр

– Мои войска уже выдвигаются обратно и через несколько дней будут в городе. Поможете ли вы мне оборонять его до этого момента? Поможете ли вы мне спасти Рим во второй раз?!

И тут вся толпа словно взорвалась. Они кричали так, будто это были не обычные граждане, а самые страшные воины, которых устрашился бы сам Аттила. Всё моё окружение, включая понтифика, изумлённо глядело на меня и на тот эффект, который я вызвал своей речью. Даже Лициния, всегда державшаяся гордо и несколько покровительственно, сейчас смотрела на меня с трудно скрываемым восхищением. Да, товарищи, психология толпы – это вам не придворные интриги, в которых вы всегда на коне.

Флавий Юлий Валерий Майориан, бывший ранее учеником самого Аэция, сейчас стоял посреди центральной площади Карфагена, отдавая распоряжения своим войскам. Город пал быстро, сопротивление оказалось весьма жалким и, практически незначительным. Вандалы явно были потрясены тем, что их король сгинул вместе со своим войском прямо у стен Рима, который, как они считали, уже пал перед ним. А теперь эти самые римляне явились к ним на порог. Когда город был взят, Майориан первым делом пресёк все попытки грабежей и мародёрства. Карфаген вновь возвращался в состав империи, и следовало не только обеспечить лояльность граждан, но и сохранить инфраструктуру, чтобы провинция как можно скорее приступила к поставкам зерна и золота в казну.

В данной ситуации полководец уже не один раз мысленно поблагодарил императора за то, что тот выделил ему свой легион. Сарматы, бургундцы и прочие варвары, воевавшие на его стороне, были совершенно необузданны и без поддержки легионеров Деция уже растащили бы город на части. Их сложно винить, как правило, они всегда отправлялись в такие походы, рассчитывая на богатую добычу, однако здесь им сразу обозначили, что разграбление недопустимо, а их самих Рим отблагодарит из собственной казны. Снова же спасибо императору, он выделил на это дело достаточно ресурсов из личных запасов.

Сейчас Майориану предстояло назначить лояльную администрацию и закрепить власть в городе, чтобы после вывода войск, провинция осталась верной империи. Его раздумья прервал гонец, примчавшийся со стороны порта.

– Пропретор, пришли новости из Рима. Рицимер осадил город и готовится к штурму. Император просит выслать подкрепление.

Майориан выругался сквозь зубы. Стоило ему вывести из Рима солдат, как Рицимер воспользовался ситуацией. На что он рассчитывает? В любом случае нужно отправлять войска.

– Когда было отправлено сообщение? – спросил полководец.

– Думаю несколько дней назад. Из Рима выпустили почтового голубя на Сардинию, затем ещё одного в южную часть острова, а оттуда срочно отправилась галера, на которой прибыл я.

– Значит, штурм уже идёт, надо поспешить.

Он хотел было уже отправить приказ о сборе войск, но остановился. Нельзя выводить всю армию, поскольку даже город ещё не полностью подчинён, не говоря уже обо всей провинции. Если сейчас оставить всё и уплыть, второго шанса может не быть. Вандалы мобилизуются, призовут союзников и, вероятно, ситуацией воспользуется Маркиан. Пропретор уже слышал о том, как войска восточной империи проводили здесь разведку перед тем, как он появился.

Можно взять с собой только легион Деция и вернуться с ним, однако оставлять город в руках варваров глупо. В лучшем случае они растащат его на части, в худшем – подчинят себе и затем придётся воевать против тех, кто сейчас сражался на твоей стороне. Вести их с собой в Рим тоже не вариант. Всё равно, что привести стаю волков в курятник, где завелась лиса.

Майориан зло сплюнул на землю. По всему выходило, что его руки сейчас связаны.

Заседание Сената сейчас больше напоминало суд присяжных заседателей… над императором. Осада длилась уже шестой день. Рицимер, как и обещал при нашей с ним встрече, повел свою армию в город вечером того же дня, однако неожиданно для него и для его армии, городские ворота не открылись, а на стенах их встретили разъярённые граждане, готовые закидывать войска камнями, обливать кипятком, а среди них находились мои телохранители, выкатившие на стены «скорпионы», привезённые мною с Сардинии для битвы с вандалами.

Войско у Рицимера было не очень большое, очевидно он не рассчитывал сильно застрять под стенами и сейчас его план рушился.

Тем не менее, беда пришла как обычно, совсем из другого места.

Сенат собрал экстренное заседание, на котором пожелал видеть меня и сейчас пухлый розовощёкий Валериан Красс активно сопя и жестикулируя, заканчивал свою речь.

– … и таким образом мы считаем ваши действия не просто неприемлемыми, но и противоречащими интересам общества и граждан Рима!

– То есть вы полагаете, – парировал я, – что город следует сдать варварам Рицимера, как это сделали вы, когда пришёл Гейзерих?

– Прекратите, Алексий, вы сейчас выступаете не перед плебсом на площади, не пытайтесь сбить нас с толку своими формулировками и сравнениями.

Я краем глаза посмотрел в сторону Гая Севера, мой «друг» сидел вновь с виноватым лицом и нервно облизывал губы. Значит ситуация явно складывалась не в мою пользу, а Север, как обычно при подобном раскладе, годился только на роль барометра: по его реакции можно безошибочно определить уровень давления, образовавшегося на заседании.

– Действительно не перед плебсом, – я понял, что придётся держать оборону самому, – ведь так презираемый вами плебс сейчас обороняет стены города, стараясь сдержать предателя, пошедшего против вашей воли в том числе.

– Рицимер, безусловно, погорячился, – вмешался другой сенатор, – однако борьба за власть была в нашей истории и раньше. У вас есть армия и ресурсы для того, чтобы вести её, не превращая Рим в поле битвы, а его граждан в своих солдат.

Зал одобрительно загудел, поддерживая выступающего.

– Да, согласен с вами, уважаемый сенатор, в нашей истории было многое, но как говаривал один мудрец, оценивать следует результат. И какой же результат видим мы с вами сегодня? Некогда огромная и великая империя сейчас теряет свои провинции одну за другой, наша армия стала посмешищем – Цезарь разметал бы её всю одним своим легионом, даже не напрягаясь, варвары ходят в Рим как к себе домой, поживиться добычей. И когда появляется человек, который имеет желание и возможности возродить империю, что делают сенаторы? Один стоит с войском варваров под стенами Рима, а остальные убеждают его в том, что возможно Рицимер не так уж и неправ?

– Вы пытаетесь играть на наших эмоциях, указывая на варваров, приходящих сюда как к себе домой и действительно, совсем недавно действия Петрония Максима привели к тому, что вандалы ворвались в город. И мы благодарны вам за то, что вы подоспели так вовремя, однако не стоит превращать в своих речах этот единичный случай в систему.

– Единичный случай? Уважаемый сенатор вероятно забыл о том, что за последние полвека это был уже третий случай нашего позора. Ранее вестготы вместе с местными рабами взяли Рим и подвергли его трёхдневному разграблению, а если об этом многие в силу возраста не помнят, то совсем недавно Аттила с его гуннами прошлись по империи словно по своему пастбищу, знатно попировав в императорском дворце в Медиолане. Это, по-вашему, не позор?

– Бросьте, Аттила, которого вы приводите в пример, был не единожды бит Аэцием и выгнан с позором из наших земель.

– Вы были там, сенатор? – я чувствовал, что начинаю терять самообладание.

– Простите?..

– Я спрашиваю вы были там, чтобы говорить что либо? Потому что я был. Я не только стоял рядом с Аэцием во время сражения, но и сам бился в рядах римской армии, сдерживая гуннов. И я видел, какой ад там был. И если бы вы сами там находились, а не слушали рассказы о битве, находясь в теплом помещении, то знали бы о том, что победить на Каталаунских полях нам удалось лишь чудом и даже это чудо после не помешало Аттиле взять столицу.

– Не нужно преувеличивать масштабы проблемы, – отозвался новый голос с дальней скамьи, – безусловно вы были там, что делает вам огромную честь, однако там, в пылу битвы, вряд ли вы могли оставаться объективны. Возможно, вам лишь показалось, что всё плохо, а опытный полководец Флавий Аэций смог сохранить самообладание и одержал победу.