Начать войну (ЛП) - "nymja"

— Где?

— Копингбранг.

Деревня неподалеку.

— Надеюсь, она будет кричать, — рассмеялся солдат.

Дарклинг взмахнул рукой, и глаза фьерданца застыли, слепо уставившись в небо.

Копингбранг — небольшая рыбацкая деревушка на берегу реки. Сорок пять лет назад она без сопротивления сдалась фьерданцам, затем снова перешла под равкианский флаг, после чего присоединилась к Новоравке. Люди там жили не плохие, просто слишком слабые, чтобы протестовать и сражаться. Население насчитывало около двухсот человек.

Первое, что увидел Дарклинг, добравшись до Копингбранга, – огромный столб, вбитый посреди площади, и привязанную к нему бесчувственную девушку. Вокруг столпились солдаты, скандирующие: «Häxa!». Копингбранг, вместе с почти всеми жителями, был уничтожен ужасными безликими монстрами.

В некоторых версиях сказка о Det Vita Offret заканчивалась тем, что белую деву уносил на руках бог смерти.

***

Дарклинг унес ее прочь от места резни. Где-то через час Алина пришла в себя, и какое-то время они просто молчали.

Наконец Дарклинг нашел голос.

— Что случилось?

Алина молчала.

— Скажи мне.

— Я использовала разрез, — выдохнула она.

— Что было дальше?

— Отпусти меня.

— Что было дальше?

— Отпусти меня, Александр.

Он подчинился, и, как только ноги Алины коснулись земли, она отшатнулась. Дарклинг не мог отвести взгляда от порезов на ее запястьях, оставленных кандалами, и темная часть его души требовала больше крови.

— Что случилось, Алина? Как ты попала в плен?

Она прикусила губу и уставилась в снег. И тогда он все понял.

— …Ты позволила схватить себя.

Алина молча растирала запястье. Дарклинг почувствовал укол страха. Он многое ненавидел в Алине, но она была его неотъемлемой частью, и он не позволит ей даже думать о самоубийстве. Он не даст ей уйти.

— Объяснись.

Алина подняла глаза. Шел легкий снег, и каждая снежинка сияла на ярком полуденном солнце. На мгновение они засмотрелись на это зрелище.

— Однажды ты спросил меня, где я храню Мала.

Страх сменился яростью: конечно, она готова была бросить его ради чего-то столь несущественного.

— И что?

Алина плотнее закуталась в пальто и медленно зашагала вперед, оставляя за собой следы на снегу, которые тут же слизывал ветер.

— Я храню Мала в сердце, потому что именно туда я вонзила кинжал, чтобы стать тебе равной. Мал у меня под ногтями, потому что я держала его, когда он умирал. Мал у меня в костях, потому что его убийство лежит на моей совести. Мал везде во мне, Александр. И есть только один способ избавиться от этого груза.

Как же он ненавидел ее в этот момент: за то, что цеплялась за следопыта. За то, что ставила семнадцать лет выше двухсот, которые они прожили вместе. За то, что до сих пор не понимала, что, кроме друг друга, им никто не нужен. За то, что не научилась отпускать. За то, что в погоне за местью чуть не погубила себя и его.

Дарклинг пересек заснеженное поле широкими шагами и обнял Алину за плечи, положив подбородок ей на макушку.

— Скажи, что мне сделать, чтобы ты забыла.

Алина вздохнула и накрыла его руки своими, словно хотела стряхнуть их, но передумала. Они долго стояли неподвижно, пока Алина наконец не задала давно мучивший ее вопрос:

— Что бесконечно, Александр?

Слова слетели с его губ, как полузабытая колыбельная.

— Вселенная и человеческая жадность.

Алина обмякла.

— И мы.

Дарклинг прикрыл глаза и прижал Алину к своей груди. Наверное, он сжимал слишком крепко, но Алина не сделала попытки освободиться. Он подумал о том, каково это будет — потерять ее и снова остаться одному.

— Нет, — почему-то голос дрожал. — Нет.

Они оба рухнули на колени, да так и простояли, цепляясь друг за друга — он в отчаянии, Алина в поисках защиты — пока солнце не закатилось за горизонт.

***

Алина согласилась вернуться с ним в Ос-Альту.

— Их нужно остановить, — прошептала она ему в обнаженную грудь, пока они наблюдали в окно за восходом солнца. — И ты все равно поедешь туда. Возможно, тебя тоже нужно будет остановить.

Дарклинг молчал, медленно поглаживая обезображенное плечо Алины. Что за безумие заставляет мужчину раз за разом обнажать горло перед женщиной, которая держит нож? Эта уязвимость вызывала беспокойство. Когда-то давно он знал, как называется это чувство.

После Алина собрала немногочисленные вещи, не взяв ни картин, ни милых безделушек на память. Он не упоминал о ее слабости с костром, она — о деревне. Оба понимали, что это путешествие в один конец. Они возвращались домой, где полыхала гражданская война.

========== Гражданская война ==========

Алина хорошо помнила, как впервые приехала в Ос Альту. Ее оторвали от Мала, от привычной жизни, и бросили в карету. А потом генерал на ее глазах разрубил напавшего на нее фьерданца. Двести пятьдесят лет спустя мало что изменилось: она все так же чужая, Дарклинг снова убивал ради нее, в воздухе витал дым гражданской войны, а Большой Дворец по-прежнему оставался самым уродливым зданием в мире.

Поезд остановился в двух милях от центра Ос-Альты. Солдаты в черной форме обыскивали купе и чемоданы. Алину едва не задержали для допроса («Нет, у нее нет проездных документов. Семьи в городе нет. Нет, она там не работает»), но Дарклинг вовремя вмешался в ситуацию. Помогло еще и то, что они оба великолепно говорили на фьерданском. У солдат за спиной висели винтовки, и у Алины дрожали руки, пока те не скрылись из виду.

Наконец проверяющие вернулись с документами, подтверждающими, что Алина и Александр Морозовы — фьерданцы. Им наказали оставаться за пределами Ос Альты до проверки данных ради безопасности. И сотрудничать с властями. Все это время Дарклинг сжимал ее плечи, и Алина не могла сказать, кого он пытался удержать — себя или ее?

Прежде чем отправиться на съемное жилье на окраине города, Алина покрасила волосы прямо в раковине поезда. Из отражения на нее смотрела юная девушка со старыми глазами.

***

Дарклингу понадобилось полгода, чтобы собрать крохи необходимой информации: бывшие члены Объединенной армии собирают сторонников. Когда он рассказал об этом Алине в один из тех интимных моментов, когда ее голова покоилась у него на груди, она только кивнула. Дарклинг не привык к ее пассивности. Когда-то давно, когда еще существовал Каньон, это могло бы стать неожиданным преимуществом, но теперь все было по-другому: Алина носила фамилию Морозова, и ее молчание оглушало.

Дни проходили, как в тумане. С каждым днем похлебка становилась все водянистей, а сквозняки в комнате — холодней. Дарклингу постоянно приходилось напоминать себе, что все эти трудности временны. Скоро у них будет хорошая еда. Скоро им не придется делить кров со старухой, болтливым мальчишкой и наглым юнцом. Скоро Алина перестанет бродить из комнаты в комнату, словно призрак. Скоро ему не придется слышать, как солдаты с винтовками на ломаном равкианском отдают приказы. Скоро у них будет все.

Через пару месяцев осторожных расспросов Дарклинг встретился в кабаке на окраине Ос Альты с отказницей Яной. Яна служила стрелком в Объединенной армии и подметила, что Дарклинг говорит на другом диалекте, нежели оккупанты. Что он колеблется, прежде чем следовать приказам солдат, и шепчет «за Равку» перед тем, как выпить кваса. Через два месяца Яна предупредила его: не стоит выходить из дома ночью. Впервые с тех пор, как он вернулся Равку, Дарклинг улыбнулся. Наконец-то пришло время их второго дебюта.

***

Алина играла в шахматы с Куртом, когда Александр вернулся домой. Она не знала, чем он занимался днем, пока она работала, но сегодня в нем что-то изменилось. Александр даже не нахмурился при виде Курта, и по его искрящимся глазам Алина поняла, что время пришло.

— Когда? — спросила она, делая ход конем и забирая короля Курта (он ужасно играл. То ли потому, что намеренно поддавался, то ли потому, что не видел дальше двух ходов. И то, и другое – плохо).