Начать войну (ЛП) - "nymja"

Алина зарычала и оттолкнула его.

— Не трогай меня!

Дарклинг горько рассмеялся.

— Ты уже не девушка, солнышко мое. К кому ты пойдешь? Не осталось никого, кто бы помнил твое имя, кроме меня.

Алина закрыла глаза, словно слова ранили ее, и исчезла.

Дарклинг со злобной ухмылкой наблюдал, как огонь пожирает последнее, что осталось от следопыта. Он приложил руку к шраму на груди. Теперь они были равны.

***

Он чувствовал горе Алины через связь, но не пришел к ней, как сделал в прошлый раз с ее царем. Ему надоело смотреть, как он любит других мужчин. Мертвецов. Дни перетекали в недели, а затем в месяцы; горе превратилось в гнев, а гнев в нечто холодное и тяжелое. Дарклинг хорошо знал, как называется это чувство — одиночество.

Они одержали очередную победу над Фьердой. На это раз военные советники заметили, что у Дарклинга на каждого солдата приходится по два гриша. И потери оказались меньше, чем прогнозировал Максим. После третьей успешной операции царица предложила ему личные апартаменты в Малом дворце. Дарклинг вежливо отказался, чем заслужил одобрение царицы и экипаж в подарок.

Война продолжилась, и они перешли в наступление: Равка заняла земли на северо-востоке. Народ восхвалял его. Дарклинг больше не монстр, прячущийся под кроватью, а могущественный командир, охраняющий детей. Люди начали лучше относиться к гришам.

Максим стал держаться отстраненно и перестал приглашать Дарклинга сыграть в покер или пропустить по стаканчику кваса после тренировок. Но Дарклинг не сильно расстроился, ведь Оксана стала приглашать его на чай.

Равка воевала уже год. Гибли солдаты, но производство развивалось, экономика росла. Чего стоят жизни нескольких отказников, когда большая часть Равки процветает, а фьерданцы бегут, поджав хвосты? На следующий год, когда Равка отвоевала еще четыре новых территории, Алина наконец вернулась.

***

Дарклинг впервые заметил Алину на краю лагеря: волосы спрятаны под шапкой, на плечах тяжелая шинель. Это напомнило ему, как она впервые пришла к нему в Малый дворец, словно призрак, используя их связь. С нее станется шпионить за ним.

Их отряд разместился на границе Новоравки и Фьерды. Алина осматривала лагерь, впитывая в себя все изменения: новейшее оружие, форму с нарукавными повязками. Ее, без сомнения, радовало, что отказники и гриши были все еще тесно связаны.Подойдет ли она к нему? Дарклинг сомневался, что на этот раз воссоединение будет приятным, хотя он оказал ей услугу. Он так и не решил, как поступить, когда к нему с докладом подошел разведчик. Когда Дарклинг снова посмотрел в ее сторону, Алины уже не было. В следующий раз он столкнулся в ней во время обеда. Алина сидела в конце скамьи и хмуро смотрела на него. На протяжении всей трапезы она не произнесла ни слова. Дарклинг разглядывал ее в ответ, пока его присутствие не потребовалось на собрании. Он мельком видел Алину тут и там: возле казарм, посреди группы эфириалок, рядом с медицинской палаткой. Так продолжалось три месяца. Дарклинг звал ее через связь, но Алина не отвечала.

Он ненавидел, когда с ним играли.

Дарклинг с солдатами возвращался после небольшой стычки с новоравкианскими (фьерданскими) повстанцами, когда снова увидел Алину. Она отвернулась от него, плотнее запахнув шинель. Рядом с ней стоял светловолосый юноша и, глядя в землю, что-то бормотал.

Терпение Дарклинга кончилось. Извинившись перед своими лейтенантами-гришами, он уверенно зашагал к Алине и уже собирался ее окликнуть, как Алина, все еще стоя к нему спиной, вдруг сказала:

— Мне жаль.

Дарклинг застыл, пораженный услышанным: она никогда не признавала, что предала его.

— Ты уверена? — отказник перестал буравить взглядом землю и теперь смотрел прямо на нее.

Дарклинг затаил дыхание.

— Уверена, товарищ Красавет, — кивнула Алина.

Дарклинг отметил про себя привлекательность отказника. И когда тот улыбнулся Алине, Дарклинга охватила холодная ярость.

— Я же просил называть меня Пашей, Марья.

Алина коротко рассмеялась.

— А я просила называть меня товарищ Сажина.

Мальчишка ухмыльнулся и наклонился к Алине.

— Может, я… — он осекся, наконец заметив Дарклинга. — Товарищ Старков, чем могу помочь?

Позже он с удовольствием вспомнит, как Алина замерла при звуке его вымышленного имени, но тогда гадал, как так вышло, что какой-то солдат знал об Алине, а он — нет.

— Полагаю, вас ждут дела в другом месте, товарищ, — медленно произнес Дарклинг.

Солдат неуверенно кивнул.

— Конечно, товарищ Старков, — прежде чем уйти ему хватило наглости улыбнуться Алине. — Марья… Товарищ Сажина.

— Паша.

Дарклинг схватил Алину за руку и наклонился к ее уху. Теперь он видел, что волосы под шапкой выкрашены в темный, а из-под шинели выглядывал воротник мундира. Его обуял гнев, но он сумел совладать с голосом.

— На пару слов.

Алина по-прежнему не смотрела на него.

— Как скажете, товарищ.

Когда Дарклинг притащил Алину к своей палатке охранники, заметив разъяренного генерала, поспешили ретироваться. Некоторые при этом бросили на Алину сочувствующие взгляды.

Втолкнув ее внутрь, он тут же отпустил ее руку. Алина выглядела больной — изможденное бледное лицо, темные круги под глазами — но с вызовом посмотрела на него.

— Ты всегда так дружелюбен со своими солдатами?

Дарклинг сжал кулаки.

— Ты подбираешь отказников, как бродячих кошек.

Алина фыркнула.

— Если бы ты уделял им больше времени, то…

— Заметил бы, что ты притворяешься одной из них.

Алина скрестила руки на груди.

— Не я одна притворяюсь, товарищ Старков.

Дарклинг криво улыбнулся.

— Я решил на этот раз побыть обычным и не амбициозным.

Алина отпрянула, Дарклинг тут же шагнул вперед.

— Ты должен остановить вторжение.

Ему стало смешно: Алина думала, что знает, что ему нужно на самом деле. Но этот разговор подождет, сейчас ему хотелось выяснить другое.

— Как долго ты в лагере?

— Довольно долго.

— Ответь мне, Алина.

— Девять месяцев, шесть на тренировочной базе, три — здесь.

— Ты, наверное, думаешь, что прятаться на виду очень умно, — усмехнулся он.

— Я не прячусь, Александр. Я наблюдаю.

Дарклинг на мгновение прикрыл глаза. Когда-то он дал ей оружие против себя, и она до сих пор пускала его в ход.

— И за чем ты наблюдаешь?

— Как ты пытаешься разрушить то, что построили мы с Николаем.

— Того, что вы построили, недостаточно.

— Для Равки или для тебя?

— Не все живут как мыши.

— Это лучше, чем жить как лавина, сметая все на своем пути.

Дарклинг шагнул ближе. Алина напряглась, но не отступила.

— Почему ты здесь?

Алина встретила его взгляд. Дарклингу ненавистно было смотреть, как она намеренно подавляет свою силу.

— Ты поверишь, если я скажу, что скучала по тебе?

«Мне бы хотелось», — подумал он про себя, а вслух ответил:

— Нет.

Ее пальцы нежно коснулись его запястья, и он чуть не вздрогнул от неожиданности.

— Однажды ты сказал, что я твой баланс. Ты правда так думаешь?

Дарклинг злился на нее: за обман, за сентиментальность, за проклятый идеализм, который, словно зараза, передался ее потомкам. Но еще он желал ее. И иногда этого достаточно, чтобы пересилить гнев.

— Да.

— Тогда я здесь поэтому, — Алина невесомо очертила шрамы на его лице. — Я не позволю тебе вернуть Равку и создать еще один каньон.

Дарклинг взял ее за запястье и прижался губами к ладони.

— Это твоя попытка сделать меня лучше?

На лице Алины отразилась щемящая нежность, Дарклинг готов был поспорить, что она вспомнила проклятого следопыта. Или глупого короля. Или то, что он сжег приют и так и не извинился (он знал, что она его не простит).

— Нет, Александр. Это моя попытка удержать тебя от убийства хороших людей, — прошептала она и ушла.

Это еще не уступка, но уже прогресс. Правила игры снова изменились. Товарища Павла Красавета перевели в Ос Альту. А товарищ Старков вдруг заинтересовался солдатами-не-гришами. В особенности одной отказницей.