Эрос за китайской стеной - Артём Кобзев

Чжоу и Ван подхватили болезнь у какой-то девицы из Ханьчжоуфу; приблизительно две недели спустя она проявилась в форме и язв, и гонореи. Военный чиновник Ван обратился ко мне первым и вскоре был излечен от своих недомоганий. Он, казалось, был чрезвычайно удивлен, когда я впервые предложил ему впрыскивание в мочеиспускательный канал. О таком он до того и не слыхивал, однако с достаточной готовностью согласился, а затем взял спринцовку и лекарство для впрыскивания и самостоятельно применял их в соответствии с моими указаниями. Его друг Чжоу, видя хороший результат от применяемых средств, очень хотел пройти такой же курс, но, будучи гражданским чиновником, более стыдился того положения, в котором оказался. Поэтому он по секрету попросил Вана возобновить запас лекарств, как будто бы для себя, а затем частным образом передать ему. Когда Ван потребовал от меня еще лекарств, я сказал, что он полностью излечен, и предположил, что он собирается вернуться к той девице из Ханьчжоуфу. Он захохотал и признался, что лекарства предназначались для Чжоу, чья застенчивость не позволяет ему прийти. Чжоу справился вскоре со своей застенчивостью и был быстро и полностью излечен.

Небрежное отношение, преобладавшее среди китайцев в XVIII и XIX веках, отражено в следующем фрагменте из того же источника:

После того, как истечение из мочеиспускательного канала прекращается и внешние язвы исчезают, люди обычно считают себя излечившимися. Они редко продолжают применять ртуть достаточно долго, чтобы излечить органическую инфекцию, и вследствие такого пренебрежения венерические язвы, пятна и струпья часто выходят на поверхность тела; спустя некоторое время следуют экзостозы костей, и многие несчастные пациенты, ведя столь прискорбный образ жизни еще несколько лет, умирают, чрезвычайно страдая.

В Китае общепринята точка зрения, что зараженный родитель передает заражение своему потомству; исходя из этого предполагается, что некоторые семьи имеют наследственное венерическое заболевание…В Кантоне… используют ртутную мазь для лечения Lues venerea[19], способ применения и изготовления которой они узнали от живущих здесь европейцев. Но в Пекине и во всех северных провинциях применяются ртутные пилюли… Чжоу (чиновник)… прекрасно знал об их сильном воздействии: они часто вызывают сильную рвоту, понос и острые боли в кишечнике. Эти неудобства и причиняемая пилюлями боль были главными причинами. мешавшими китайским пациентам продолжать прием лекарств достаточно долго для исцеления.

Е. В. Завадская-Байчжи

СЕКСУАЛЬНОСТЬ КАК ОСОБЫЙ КОЛОРИТ КИТАЙСКОЙ ТРАДИЦИОННОЙ ЖИВОПИСИ

Пить вино, любить женщину, писать иероглифы, создавать картину, сочинять стихи — все это по природе своей одинаковые деяния.

Сексуальность как культурологическая или эстетическая проблема возникла в научной литературе сравнительно недавно, в начале 1960 годов, особую остроту она приобрела в 1970–1980 гг. Так, в энциклопедическом справочнике «Новая историческая наука», изданном в 1978 г. группой французских ученых, сексуальность рассматривается в кругу таких новых для историографии тем, как «смерть», «детство», «женщина», «аккультурация» и др.

Анализ «сексуального кода» китайской традиционной живописи представляет, на мой взгляд, особый интерес уже по той причине, что все исследователи этого искусства всегда отмечали подчеркнутую стыдливость китайских художников. Действительно, основные жанры китайской классической живописи — пейзаж, цветы и птицы (травы и насекомые), бытовая живопись и портрет, если их сопоставить с классическим европейским искусством, предстают как лишенные эротических сюжетов и чувственных образов. Конфуцианскими правилами живописи предписывалось быть чисто интеллектуальным явлением (вэнь), очищенным от неблагопристойностей. Сексуальные сюжеты имели право на существование лишь в графике, которая почиталась искусством вульгарным (су).

В реальности далеко не все художники придерживались этих предписаний. Но даже и тогда, когда рамки конфуцианской морали бывали соблюдены, присущие китайской живописи суггестивность, особое искусство намека и недосказанности позволяли выражать чувственность, вызывать сексуальные аллюзии весьма изощренно и многообразно.

Живописные свитки с изображениями цветка и бабочки, пейзажа, архитектурного ансамбля, различных предметов, например вазы, стрелы, скипетра «жу-и» и т. п., как показывают исследования последних лет, содержат богатый образный мир, пронизанный сексуальностью (илл. 21. 10.1).

То обстоятельство, что живописный свиток представлял собой единство символов, способствовало тому, что в сфере восприятия искусства развивалась система ассоциаций, ибо прочтение этих символов требовало ассоциативного мышления, которое создавало общность, целостность восприятия разрозненных символов, о чем мне доводилось писать ранее (см. /2/).

Китайской культурой в далекой древности были выработаны архетипы, знаки вечности, которые в последующие столетия представали как основа, канва, по которой расшивался узор художественного стиля той или иной эпохи. В психологии К. Г. Юнга архетипы обозначены как знаки «коллективно-бессознательного» — это небо, луна, тень, вода, дерево и др. Именно эти образы — символы теснейшим образом связаны с сексуальным кодом китайской живописи. В фундаментальной работе «Человек и его символы», составителем и редактором которой был К. Г. Юнг, к названным архетипам примыкают еще треугольник, дракон, змея, сердце, печень, огонь и др., связанные с сексуальностью /7/. Пожалуй, важно напомнить читателю, что китайский живописный свиток представляет собой особым образом организованный художественный текст — по-китайски говорят: «читать картину». И основные структурные особенности художественного текста, прежде всего многослойность и полисемантизм, присущи живописному произведению китайского художника /3/. Одним из многих смысловых пластов китайской живописи, обладающей повышенной семантичностью, которая объясняется также ее близким родством с иероглификой, предстает слой, связанный с сексом.

В китайской литературе о живописи этот параметр специально не рассматривался. Суждения китайских исследователей о сексуальном смысле тех или иных живописных образов можно найти лишь в описаниях жизни художников, или в их характеристике аналогичных мотивов в художественной литературе, или в книжной иллюстрации.

В «Словаре китайской мифологии» /5/ не раскрываются сексуальные аллюзии мифологических образов; нет их и в известной работе А. С. Вильямса «Основные образысимволы китайского искусства» /9/. Английский ученый, по его собственному признанию, создавал свой труд на основе подробных консультаций китайских ученых традиционной выучки конфуцианского толка — книга писалась во время многолетней работы Вильямса в Шанхае.