Даже не думай! (СИ) - Алиса Ростовцева

— Проходи, проходи. Ты, наверное, хотела прилечь? — забота Виктории казалась настолько искренней, что я, обманувшись ее тоном, забылась и сделала еще один шаг к постели.

— И Тимур, здесь. Какая встреча! — В голосе Виктории прорезались радостные нотки, и наваждение спало.

Я тревожно оглянулась назад, с некоторым облегчением обнаруживая за своей спиной невозмутимо глядящего на журналистов Тима. Встретив мой полный растерянности взгляд, Керимов ободряюще мне улыбнулся, едва заметно приподняв уголки губ. Я тут же почувствовала себя уверенней. По крайней мере, сейчас мы с ним по одну сторону баррикад. И мне уже не страшно…

— Что вы здесь делаете? — небрежно поинтересовался Тимур, приблизившись и замерев всего в паре сантиметров от меня. О вежливости парень, как обычно, не думал.

— О, простите, — Виктория мгновенно почувствовала недовольство в голосе парня. Хотя, кто бы его не почувствовал? — Мы зашли поболтать по-дружески. Совсем ненадолго. Вы же не будете против?

Тимур отстраненно взглянул на мило скалящуюся журналистку и усмехнулся. Идея «простить» нежданное появление Мерцаловой в моей палате и более того по душам поговорить с журналисткой пришлась парню не по душе. Неприкрытое пренебрежение Керимова к бесцеремонной гостье чувствовалось в каждом его движении и жесте. А лицо…

Я невольно залюбовалась Тимом.

Я мысленно поаплодировала Тимуру, порадовавшись, что он умеет держать удар. И судя по всему, ничуть не боится вопросов матерой журналистки. Несколько минут назад я тоже уверяла Керимова, что мне наплевать на интерес сплетников к своей персоне (я даже сомневалась в том, что он вообще есть). Но сейчас сердце сжималось от страха, и ему нельзя было объяснить, что поводов для беспокойства нет и не может быть.

— Ну, зачем же так, Тим? Мы же давно знакомы, — Виктория, поняв, что благожелательного настроя ей не дождаться, вновь лучезарно улыбнулась. — У меня специфическая работа, но это не повод так остро реагировать на мое появление.

Речь Мерцаловой Тимура вовсе не впечатлила.

— Вика, давай не будем разводить «ля-ля». Что тебе здесь надо?

Журналистка задорно рассмеялась.

— Тим, да ты ничуть не меняешься! Чуть что не так, сразу выпускаешь иголки. А ведь я пришла сюда из чистого любопытства. Поинтересоваться здоровьем Ксюшеньки… для начала, — Виктория лукаво взглянула на меня и вновь улыбнулась.

Она вообще без конца улыбалась. А у меня от ее слащавых улыбочек сводило скулы.

— Ксения прекрасно себя чувствует, спасибо! — копируя интонации Мерцаловой, воскликнул Тимур. — Если это все, то, может, вы оставите нас?

— Ну, конечно, дорогой! — Виктория фривольно обратилась к Керимову, на секунду сбив с парня его идеальную маску. Тимур напрягся после «дорогого», но взял себя в руки почти мгновенно.

— Счастливо, — прохладно ответил Керимов. И осторожно сжав мое плечо, подтолкнул меня к кровати.

Ну, если вы настаиваете, то тогда, конечно…

Я опустилась, наконец, на разобранную постель и натянула на себя тонкое покрывало, стараясь скрыть свою дрожь. От напряжения меня ощутимо потряхивало. Даже на экзаменах мне не бывало настолько страшно.

— Все в порядке? — заботливо уточнил у меня Тимур. Я чуть было не испортила нашу игру, уставившись на парня в изумлении. Последний раз таким обходительным Керимов был, дай Бог памяти, классе в пятом. Я смутилась под внимательным взглядом Тимура и быстро пришла в себя. Мерцалова наблюдала за нами с загадочной полуулыбкой.

— Как мило, — чуть слышно пробормотала Виктория. Оглянулась на своего молчаливого коллегу и, жестом позвав его за собой, не прощаясь, вышла из комнаты. Я облегченно вздохнула, как только за нежданными гостями закрылась дверь.

— Испугалась? — спросил Керимов, понизив голос и обращаясь ко мне, по-прежнему тем же непривычным для наших отношений тоном.

— Не очень, — мне не очень хотелось признаваться в собственных страхах.

Тимур понимающе усмехнулся. Потом огляделся по сторонам, потратив несколько секунд на внимательное изучение моих соседок. Катя с Анной сидели в гробовом молчании с каменным выражением лиц и были как никто другой похожи на двух старушек, набравших в рот воды, лишь бы не сболтнуть сейчас чего-нибудь лишнего.

— Tu ne peux pas y rester longtemps (прим. Автора: тебе не стоит надолго здесь оставаться), — непринужденно переходя на французский язык, как бы между прочим заявил мне Тим. Любопытные соседки разочарованно вздохнули.

Я оценила красивый ход Тимура. Иностранный язык в нашем случае был идеален для общения в присутствии нежелательных «ушей». Хорошо, что Тимур додумался именно до этого и не стал вновь предлагать мне выйти в коридор.

— Меня еще не выписывают, ты не забыл? — так же по-французски поинтересовалась я, кажется, допустив какую-то ошибку в согласовании времен. Тимур чуть-чуть поморщился, показывая, что мой ляп не остался незамеченным.

Блин, надо повторить правила, когда доберусь до дома. До экзаменов остался примерно месяц.

— Я решу этот вопрос, надо только посоветоваться кое с кем, — бодренько заявил Тимур и принялся что-то искать на экране своего телефона.

— Ты мне предлагаешь в моем состоянии отправиться домой? — мой голос сорвался на полуистеричные нотки.

На французском языке, это, должно быть, прозвучало офигенно красиво. Соседки уставились на нас с нескрываемым интересом. Слов они не разобрали, конечно, но ведь по тону разговора совсем не сложно догадаться, что мы с Керимовым вновь очутились на грани ссоры.

Тимур отвлекся от своего навороченного гаджета и окинул меня внимательным взглядом.

— Что-нибудь нужно придумать, — чуть менее уверенно возразил мне Тимур и вновь уткнулся в свой контакт-лист.

— Тимур, если ты и дальше будешь лезть в мою жизнь, ты огребешь на свою задницу массу проблем, я тебе обещаю, — слово «задница» на французском получилось у меня особенно эмоционально. Несколько месяцев назад я отыскала его в одной популярной песне, сегодня мне представился неплохой шанс проверить его в деле.

Керимов был впечатлен. Вряд ли, моими познаниями во французском «недоматерном», как любит говорить наш препод по стилистике. Но Тимур определенно внял моим словам и важностью моего посыла проникся.

— Это типа такое предложение убираться в задницу? — парень решил не отставать от меня в употреблении французских ругательств. Его исполнение тоже было довольно впечатляющим. Если кто знает, как звучит эта фраза на французском, должен понять.

Это потрясающее слово на языке любви произносится как «кю». Звучит очень нежно.

У Керимова получилось прекрасно. В сочетании с высокомерным выражением лица — особенно хорошо. Только вот проблема, такого выражения как «убираться в задницу», во французском языке не было. По крайней мере, со словом «cul».

Я сообщила об этом Тимуру и рассмеялась. Парень скорчил очередную презрительную гримасу и, не прощаясь, вышел из палаты.

О, какие мы обидчивые!

Я усмехнулась, испытывая удовлетворение от собственной маленькой победы, и укрывшись одеялом с головой, свернулась клубком.

Я избавилась от Тимура. Визит журналистов пережила без проблем. Что ж, значит, самое время чуть-чуть поспать.

Если бы я знала, что после пробуждения меня будет ждать очередной не слишком приятный сюрприз, я бы вообще не сомкнула глаз. Но, не ведая о действиях Тимура, решившего исполнить свое обещание даже вопреки моим угрозам, я безмятежно заснула.

Сладких снов, Ксения…

… несколько часов. Мы ей предлагали сходить на обед, но она не стала вставать.

— Я хотела бы поговорить с Ксенией наедине. Вы не могли бы оставить нас ненадолго?… — предельно вежливо неизвестная женщина обратилась к моим соседкам.

— Да, пожалуйста, — нестройно ответили голоса. Что-то зашуршало, раздались шаги, и после хлопка двери все стихло.

Я завозилась на постели, окончательно проснувшись. Кожей я чувствовала пристальное внимание незнакомки, попросившей моих соседок выйти и теперь молчаливо наблюдающей за мной.

А если притвориться спящей, интересно, она станет меня будить?

Мысль исчезла под натиском расцветшего всеми цветами радуги желания узнать, кто же пожаловал ко мне на этот раз. Любопытство оказалось сильнее меня.

Я распахнула глаза и уставилась на миниатюрную, ухоженную женщину лет пятидесяти. Я не видела ее уже несколько лет, со времени нашего совместного с Керимовым школьного выпускного, но за прошедшие годы мать Тимура не сильно изменилась. Я без труда узнала ее, и мое сердце привычно пустилось в галоп от неприятных предчувствий.

— Здравствуй, Ксения, — сидящая на стуле возле изголовья моей постели, Керимова тепло мне улыбнулась, вызвав во мне непроизвольное желание так же искренне улыбнуться ей в ответ.