Даже не думай! (СИ) - Алиса Ростовцева

Я оглянулась на Керимову, но женщина не выглядела желающей немедленно закончить разговор и выйти из палаты, позволив мне поговорить по душам со старым другом. Она даже не подозревала о том, кто именно мне звонил.

Пока я тупо смотрела на свой трезвонящий мобильник, мелодия успела два раза пройти по кругу. Потом звонок сорвался, чтобы уже через минуту повториться вновь. Андрей горел желанием немедленно услышать мой голос… и мои объяснения…

Я выдержала не больше минуты. Собравшись с силами и зло сверкая глазами на Керимову, так не вовремя явившуюся в гости, я приняла вызов.

— Привет, Андрей! — преувеличенно бодро воскликнула я, чтобы несколько сбить с толку Флейма.

— Не надейся, — мрачно буркнул мне в ответ парень, и я несколько сникла. — С тобою все в порядке? Ты себя нормально чувствуешь?

Я улыбнулась. Андрей, даже бесконечно злясь на меня, в первую очередь переживал о моем здоровье. И в отличие от Керимовой — вполне искренне.

— Так себе, — призналась я. — Но пока держусь.

— Я так и думал. Мы с Ником скоро будем у тебя, что тебе привезти?

— Ничего-ничего! У меня все есть! — я поспешила предупредить Андрея, представляя, куда забота обо мне может завести парня. Мне вовсе не хочется стать обладательницей целого холодильника продуктов. А Флейм ведь вполне способен скупить маленький магазинчик, чтобы побаловать меня любимыми вкусностями.

— Ясно. На наш вкус, значит.

— Только без фанатизма! — я сделала последнюю попытку приструнить энтузиазм парня.

— Ага, — буркнул Андрей. — У тебя там случайно не сидит твой Керимов?

— Керимов?! — изумленно переспросила я. — С какой стати?

И только потом покосилась на мать Тимура. Глупый вопрос…

— С какой стати, говоришь? А где еще быть несостоявшемуся папаше, как не рядом с тобой?

— С чего ты это взял? — обреченно спросила я, теперь точно убеждаясь в правдивости слов Керимовой. Журналисты, твари, сработали оперативно и уже добрались до моих лучших друзей. Вряд ли бы, Дина рассказала ребятам о том, что я в больнице. Она просила меня самой им позвонить. Так что…

— Да, донесли уже, — небрежно ответил Андрей, будто речь шла о чем-то привычном.

— И ты поверил? — с грустью уточнила я у Флейма, предчувствуя, что от клейма залетевшей от Керимова подружки мне удастся отмыться с большим трудом.

Флейм вздохнул и тихонько фыркнул.

— Они были убедительны, Кси. Но мы тебе кто? Друзья или так… мимо проходили? Я, надеюсь, что бы за глупости ты не натворила, ты сама обо всем нам расскажешь.

— Да, теперь — да… — твердо заверила я парня. С души будто груз свалился. Если Андрей с Ником мне верят, значит, все будет хорошо. Я справлюсь.

— Ну, тогда, жди через полчасика. Мы уже выезжаем.

— Жду, — обрадовано воскликнула я и отключилась.

Мария Анатольевна с милой улыбкой смотрела на меня.

— Теперь ты веришь?

Я пожала плечами.

— Верю. Журналисты быстро работают. Но это ничего не меняет, — предупредила я, когда заметила, как победная улыбка озарила лицо моей собеседницы. — Сейчас ко мне приедут мои друзья, и мы придумаем что делать. Если, вы говорите, что врачи почти готовы меня выписать. Я завтра же уеду за город к своим знакомым. Поверьте, мне есть у кого остановиться.

Мария Анатольевна несколько сникла, но предприняла новую попытку меня переубедить.

— Ксения, это хорошо, что у тебя есть, кому о тебе позаботиться. Но я советую тебе принять наше приглашение еще по одной причине.

Боже, когда же Керимовы оставят свои попытки решить мои проблемы за меня. Или решить свои за мой счет, что, в сущности, одно и то же.

— Тебя легко будет найти, у кого бы из знакомых ты не остановилась. Круг твоих друзей в любом случае ограничен.

Я разозлилась. Да что же это такое! Мы будто говорим с Керимовой на разных языках.

— Пусть находят! Я не боюсь разговора с ними! Все равно я отвечу им лишь правду и…

— Ты обещала Тимуру другое, — не впечатлившись моим выпадом, аккуратно заметила Мария Анатольевна.

— Я обещала молчать, — я скрипнула зубами. — Я помню.

— Когда они тебя найдут, молчать, вряд ли, выйдет. Не думала об этом?

— Я прикушу язык, — пообещала я.

Керимова рассмеялась снова.

— Детский сад. Ксения, прояви капельку благоразумия.

— Проявляю, если вы не видите. В конце концов, я просто не пущу всех любопытных на порог, — это был не самый плохой выход из ситуации.

Керимова нахмурилась и всплеснула руками, будто говоря мне «упрямая девчонка, как же ты не понимаешь!» — Это еще больше подстегнет их интерес. Тебе нужно, чтобы за тобой следили? У тебя сессия скоро, между прочим.

Вот это был удар ниже пояса. Про экзамены я и сама уже думала неоднократно. Но напоминать мне о них вот таким тоном, словно я, нерадивая студентка, умудрилась о них забыть!

— Сессия — это мои проблемы, а не ваши. Вы пришли ко мне, притворяясь заботливой мамочкой. И вы все это время взываете к моему разуму. «Ах, Ксения, лучше сделать так. Тебе безопаснее уехать с нами». Вам-то какое дело, что от меня не отстанут, что мне будут задавать вопросы?! Почему вы сразу не скажете правду? Не скажете, что вы беспокоитесь о репутации своей семьи, например. Хотя, на мой взгляд, в наше время это кажется глупым. Но… почему вы все время мне лжете, прикрываясь благими намерениями и заботой обо мне?! Ведь это не так.

Керимова опустила голову, щеки ее пылали. Моя речь задела ее.

Несколько мгновений мы молчали. Я пыталась отдышаться и унять бешено колотящееся сердце.

— Ты не совсем права, Ксения, — натянуто улыбаясь, ответила мне Мария Анатольевна. — Я забочусь, в первую очередь, о своем сыне. Не спорю. Но когда я предлагала тебе свою помощь, была уверена, что тебе все равно, по каким причинам я так поступаю. От чего именно оберегаю Тима.

— Вы могли бы просто меня попросить! — воскликнула я, все еще злясь на женщину.

— Я прошу тебя сейчас. Это что-то изменит?

Керимова выпрямилась на стуле и чуть-чуть подалась ко мне, умоляюще глядя в глаза. Я нервно сглотнула.

Никогда не считала себя Матерью Терезой. Тем более, для Керимова. Но…

Он мне помог в универе. Бескорыстно или ради какой-то выгоды. Это не имеет значения уже. Тимур мне помог. И, значит, сейчас — моя очередь.

— Хорошо, — скрепя сердце пробормотала я. Решение принято, каким бы неприятным и тяжелым оно мне ни казалось. Керимов, вероятно, тоже не очень был рад необходимости мыть свою машину…

Керимова молча кивнула.

— Я не буду спрашивать, что вы задумали. Почему вам нужно, чтобы я поехала вместе с вами… Вы все равно не скажете мне правды или, что еще хуже, вновь придумаете что-нибудь.

Женщина виновато улыбнулась, а я усмехнулась. В который раз ловлю себя на мысли, что, убеждаясь в своей правоте, не испытываю радости.

— Я буду готова завтра к одиннадцати тридцати. Если вы решите проблему с врачами. И договоритесь, чтобы меня выписали.

— Да. Я сейчас займусь этим, — пообещала мне Керимова.

Я вздохнула. И отвела глаза, бессильно откидываясь на подушку. Разговор с матерью Керимова здорово меня утомил.

— Спасибо тебе, Ксения, — сердечно поблагодарила меня Мария Анатольевна, на мгновение замирая у распахнутой двери. В этот раз она была искренней.

— Я пока ничего не сделала для вас, — прохладно ответила я.

— Ты пообещала, это уже не мало.

Керимова улыбнулась в последний раз и скрылась в коридоре.

— Здравствуй, Кси, — шепот друга разнесся по палате, и от неожиданности я подскочила на кровати, с трудом разлепляя тяжелые веки.

Вроде, только что прилегла всего на пару минут, чтобы снять усталость, навалившуюся после разговора с Керимовой. А оказалось — прошло уже больше часа. Время близится к семи…

Я отвела взгляд от небольшого будильника, скромно устроившегося на краю моей тумбочки, и сонно уставилась на Андрея. Он настороженно наблюдал за мной через щель едва-едва приоткрытой двери. За его спиной в нерешительности замер улыбающийся во все тридцать два зуба Ник.

— Привет, — мой голос был хриплым спросонья.

Я махнула ребятам рукой, приглашая их зайти, наконец, внутрь.

Андрей тяжело вздохнул, скорчил жуткую гримасу, будто перед прыжком в ледяную воду. И, наконец, аккуратно приоткрыл дверь. Как два огромных кота, они с Ником бесшумно скользнули в комнату и напряженно застыли у самого порога.

Я вопросительно выгнула бровь. Ребята до этих пор стеснительностью не отличались. Но, видимо, обстановка «женского отделения» подействовала на безбашенных балагуров удручающе.

— Эй, ну, вы что? — позвала я мальчишек. И Ник первым пришел в себя.

Как всегда, жизнерадостный и неизвестно чем именно до жути довольный, парень улыбнулся и подобрался ко мне поближе. Наклонился, сжав в богатырских объятиях, и потерся щекой о мою макушку.