Лисьи байки: мистические рассказы - Олег Савощик

воспитанно и мирно, трепет жильцам они всё-таки внушали. У меня у самого всё замерло, как увидел вскинутые морды и жуткий оскал. Хищники услышали жертву.

Лишь мгновение они стояли на месте, определяя источник звука. В следующую же секунду две машины для убийства пролетели мимо меня в дверной проём подвала.

– Вот же ж мать! – только и успел выругаться я, бросаясь следом.

Понимая, что мне ни за что не успеть, буквально слетел по лестнице, едва не вывихнув ноги. Пока нащупывал выключатель, я готовился увидеть окровавленные морды и разорванную на куски несчастную животинку.

Котенок спокойно сидел в коридоре, вылизывая шерстку. Ротвейлеры пытались ползти и пятиться одновременно, волоча пузо по серому бетону. Матерые псы скулили как побитые дворняги.

Видели когда-нибудь здоровенные туши собак, ползущих задом? Зрелище нелепое и забавное. Вот только помимо смеха оно вызывает нечто еще. Необъяснимую, первобытную оторопь: когда видишь, что кто-то сильнее, быстрее и кровожаднее тебя вдруг начинает стелиться по земле.

Стоило прислушаться к этому чувству ещё тогда. Но особой внимательностью я не отличаюсь, тем более к собственным эмоциям. Потому мне казалось, что котёнок всё ещё в опасности. Я схватил тёплый комочек светлой шерсти и, спрятав за пазуху, направился к выходу.

– Каин! Авель! – Снаружи орал хозяин, потерявший своих собак. – Мужик, кобелей моих не видел?

– Внизу, – коротко кивнул я.

Котенок удобно устроился под моей курткой, словно и не было ничего. Дрожал почему-то лишь я один.

***

Дорога до работы заняла больше времени, чем обычно – надо было заскочить в магазин, купить молока моему новому знакомому. Заодно в пути очень уж хотелось высказаться, и свободные уши, пускай и кошачьи, были весьма кстати. Мне надо было с кем-то поделиться своей историей.

Познакомился я, значит, с барышней. Точнее, это она сама со мной познакомилась. Подсела в баре, где я, в честь зарплаты, решил позволить себе парочку пивка. Разговорились. Следующее, что помню, – как она снимает с меня одежду. Уже в моей квартире. Вчера я точно не планировал наклюкаться, ибо сегодня на работу, да и с двух бокалов пива меня так развезти не могло. Тем не менее больше я ничего не помню. Наутро девушки у себя дома я не обнаружил. Как, впрочем, не обнаружил и кошелька с телефоном.

Не знал, что клофелинщицы ещё существуют.

Наличных у меня было немного, от карточек ей всё равно проку нет, а вот за телефон с кошельком обидно. Особенно за кошелёк. Хороший, итальянский.

Сетуя на несправедливость судьбы и коварство женщин, мы добрались до офиса. Нежась в тепле за пазухой, мой собеседник уснул. Да и какая разница, всё равно, как дурак, с котом разговариваю.

Не успел я переступить порог своего кабинета, как надо мной навис босс:

– Ну и где ты шляешься? Во сколько ты на работе должен быть, Антон?

Спорить или обращать внимание на тот факт, что задержался я лишь на четыре минуты, здесь было бесполезно. Не тот человек.

– Да вот… – Я расстегнул куртку. – Котёнку помог.

Начальник скривился, отчего ему добавился ещё один подбородок.

– Фу, ты сюда ещё и животных таскаешь. Где ты его подобрал? Он же явно блохастый!

Котенок открыл глаза и внимательно изучал начальника. Тот презрительно пялился в ответ.

– Значит так, у меня сейчас собрание с генеральным, некогда тут с тобой разбираться. Чтобы объяснительная лежала у меня на столе до обеда. И да, – бросил он уже в проеме. – Избавься от него!

– Ага, сейчас, – буркнул я, доставая котёнка. – И ничего ты не блохастый, правда?

Понимая, что, может быть, и неправда, я всё же погладил малыша.

– А этого ты не слушай. Мудак он.

Достать в офисе, где постоянно чаевничают женщины, блюдце, не составило труда. Глядя на жадно лакающего молоко зверька, я думал, что не все котики одинаково красивы. Этот был явно кривоват, с заломленным ухом и непропорционально большой головой. Шёрстка его слежалась и местами словно была опалена. Из-за грязи сложно было понять, какого она цвета.

– Кушай, Котангенс. Вечером мы тебя отмоем.

О да, я мастер давать прозвища.

***

Тем же вечером я допоздна доделывал отчёт. Отмытый, вкусно пахнущий и сытый котенок спал неподалеку. Водные процедуры, кстати, не сделали из него красавца. То, что я принял за подпалины на шерсти, оказалось чудаковатым узором.

А ещё я даже не успел заметить, как в голове укоренилась мысль оставить его себе. Никогда не задумывался о домашнем питомце, к котам всю жизнь относился равнодушно, а тут раз! И новый сожитель. Но было в нём что-то особенное, притягательное. Характер как минимум.

– Мяу, – раздалось со стороны дивана.

– Что, опять кушать?

Ещё одно одобрительное “мяу” подтвердило мою нехитрую догадку.

– Сейчас закончу и открою тебе консервы.

Их мы прихватили по дороге домой.

– Мяу! – уже более настойчиво.

Я уже тогда заметил, что его мяуканье отличается от писка обычных котят. Куда более четкое, внятное, хорошо поставленное, если можно так выразиться. Но главное, я был уверен тогда и совершенно убежден в этом сейчас, – обладающее интонацией. Для животных это вообще нормально?

– Иду уже, иду!

Наш разговор прервал телефонный звонок. На стационарный телефон мне могут позвонить лишь родители, да и то не в столь поздний час. Я уже хотел было не отвечать, но мысль о том, что с родными могло что-то случиться, заставила поднять трубку.

– Антон Эдуардович? Лепницкий? – Строгий мужской голос.

– Это я. Слушаю.

– Говорит следователь Голованов. Скажите, вам знакома гражданка Маслова Анна Анатольевна?

Перебрав в картотеке памяти с пару десятков родственников и знакомых, честно ответил:

– Нет, не припомню такую.

В трубке помолчали.

– Скорее всего, она представилась другим именем. У нас есть основания полагать, что вы стали жертвой мошенницы и воровки прошлым вечером.

Вот это да! Я ведь даже заявление не писал, не верил, что смысл есть. А тут такое! Ай да полиция, ай да молодцы, удивили.

– Да-да, но как вы узнали?

Следователь вздохнул, трубка затрещала:

– Гражданка Маслова сегодня утром попала в происшествие.

– Она цела? – Вещи вещами, но человеческая жизнь всё ещё слишком большая плата за воровство.

– Частично. Ну, то есть жить, конечно, будет, но вот заниматься промыслом навряд ли. Она положила свои