Проклятие - Евгений Федоров

Одно к одному. Припомним, что случилось с мужем Марины на агапках, душа его давно полонена страхом и трепетом, пребывает в туге и печали, и всё из-за нескладного, еретического, злосчастного, позорного вывиха, нигде не описанного, правды не найти, да такого не было вообще никогда со времен сотворения мира, ну, по крайней мере с изгнания из рая. Бедняге стало казаться (может, не без некоторого основания, такое даром не проходит), что отныне он порчен, жидковат, вял, функционально слаб и недоброкачественен как муж — изъян серьезный, жалящая стигмата ужаса, ты ему стой! а он, как боевой конь, не стоит; поневоле приходится предпочесть интиму с женой нечто иное, визионерство, солипсизм — попал под влияние младшего сына, зараза эдакая! втихаря мастурбирует свою вялую импотенцию. Еще молод, к врачу бы пойти, к врачу обращаться совестно, непреодолимо стыдно, да и что может сказать врач, ведь загадка не сугубо терапевтическая, а больше психологическая, низкая, грубая истина, случай небывалый, исключительный, напрочь медицине неизвестный; напоказ несчастный сердце не держит, страшная изнанка сердца, скрывает, что вылетел за борт сексуальной жизни, хоть в петлю по примеру тещи (моление о чаше! еще Достоевский, острый психолог, говаривал, что ад есть страдание о том, что нельзя уже больше любить); очень опасается быть разоблаченным, смешным, боится садистического внимания друзей, уж эти мне друзья, всегда они тут как тут, всё видят, всё понимают, страшно стать посмешищем, не приведи Господи! Все мы опасаемся оказаться жертвой психологической проницательности, досужего домысла и любопытства друзей. Сколько сложностей, одни сложности, закомплексован, впрочем, и сам не знает, так это всё или не так, может, не плоть хила, инвалидна, а просто жена надоела, опротивела, осточертела хуже горькой редьки, не волнует, может, с другими женщинами дело пойдет, всё будет иначе, получится, придет желаемое исцеление? Нужна умная проверка и достаточно серьезная, нужны опровержения твоей внезапной, ранней инвалидности, только счастливый опыт годности и пригодности может ободрить трусливую душу, снять проклятый, страшный комплекс безумного Гоголя, тотальный, гремучий, пронзительный страх перед женщиной; ходил в страхе, страсти по Гоголю, вей-вей, душа рвалась к честному эксперименту, опыт — гибнущим подмога, у нашего сексуального инвалида, в отличие от Николая Васильевича Гоголя, иная опасная крайность, трудный, кошмарный, противоречивый случай сексуальной инвалидности: с одной стороны — жуткий, патологический страх каждой новой женщины, с другой — всё это перемешано, но плохо перемешано, сосуществует, живет самостоятельной жизнью.

Так вот, мы к тому: мямля, безответный, муху не обидит, прирученная, тихая размазня, с рук ест, пешка, слюнтяй, подкаблучник; да, пусть пешка, но и пешка может фортель выкинуть, начнет жить, как ей любо, возмечтает в свободные ферзи рвануть. Словом, после того страшного случая на агапках у мужика было масса переживаний, грустил, скучал, мучался, кризис жанра, стиля, на душе ужасно фуево, как сказал бы Солженицын, а Солженицын знаток русского языка, непререкаемый авторитет, читайте внимательно “Один день Ивана Денисовича”; несчастный муж, а что ему оставалось делать, стал исправно и старательно прикладываться к бутылке, устраивать сложный церемониал, когда открывал очередную, душевно священнодействовать, искать спасения в чрезмерных возлияниях, всё с горя, (этого раньше не водилось, в Березняках наши святоши-романтики были твердыми, воинственными трезвенниками, однако, будем помнить, что романтизм коварен, легко перескочить из одной крайности в другую, очень даже опасен, нам бы бурю, нам бы штормик, нам бы шквалик, нам бы шкалик, вспомним рисунки Гофмана на полях дневника)! Всё с горя, для русского так характерно, наш недуг, любой предлог подходит, утешения ищем в ней, родимой, без продыха, без просыха…

И сделался муж Марины банальным выпивохой; нашел утешение на дне бутылки, истина в вине, алкоголь в голову долбает крепко, если это дело без должной тренировки и закалки, во всем нужна сноровка, закалка-тренировка, хватишь стакан, другой — обретается последняя свобода, заносит она нас, еще стакан — своеволие заявляешь, значит, и прощелыжностъ, жестокость, упрямство (а жизнь не черновик, не исправишь, не напишешь набело). В итоге ее муж взбрыкнул, занесло крепко, к удивлению многих он оказался не только не обремененным совестью, а напротив — порядочным бестией, меньше всего думающим о последствиях своеволия. У него пятеро детей, младший совершенно дефективный, а он как с цепи сорвался, одержимость, неразборчив, орангутанг, о пагубных последствиях не думая, набросился на баб, крутит романы, ведет тайный дневник, ведет донжуанский список (ничего тут такого, великий Пушкин вел донжуанский список); в минуты соития не забывается окончательно, прислушивался внутренним ухом, предусмотрительно и исподтишка сквозисто, украдкой подглядывает, зырит внутреннем глазом, следит за собою, за гротескным боевым братом-ослом, так бы выразился на нашем месте Франциск Ассизский, за своей ненадежный, коварной, каверзной мужской физиологией, ищет правды, секс с гносеологическим соусом, себе, своей душе доказывает полноценность, годность, нормальная бушующая плоть.

В донжуанском списке Пушкина насчитывается 100 баб (у Дон Жуана за 1000 перевалило), а наш несчастный догнал до 7, тень истины, понять толком не может, одолел ли демона; временами катастрофическое улучшение, победа над слабостью, благоприобретенной немощью, плачевным вывихом, преображение, надменен, милиционер, пленный, военный, самый здоровенный, красавец, химия, химия, синяя, с мглисто фиолетовым отливом, порою пепельно-пурпурно-красная, врубелевская гамма, в подобных, врубелевских, блоковских цветах богослов Флоренский, проницательный, редкостный ум, видит — цвет сатаны, свиреп родимый, сгусток энергии, мощное демоническое разрушающее и оплодотворяющее начало! хоть на пятаки руби, дикая, сверхъестественная энергия, мощен, как утреннее восходящее неправдоподобное солнце, как боевой конь, похвально, как в юности. Но раз на раз не приходится, строптив, временами позорная вялость, безголосие, случаются превратности, мучим внутренней диалектикой, противоречия, концы с концами не сходятся, станешь психоложником, психопатом, впадешь в черную и несусветную меланхолию, болезнь прошлого столетия — может, от луны все зависит? загадка, уравнение со многими неизвестными, математические иксы, игреки; ничего, как-нибудь?

Всё же удостоверился в своей годности, опираясь на славный метод индукции, рекомендованный на все случаи жизни Бэконом, обрел новую веру, одолел недуг, третья правда, ура! с этим знанием жить можно, трали-вали, отпустило, преодолен синдром Кьеркегора, протухшие яйца, видит оптимистический свет в конце туннеля, до потолка, умора, эх! сестра моя жизнь и брат мой осел, маячит, подавай любую Регину нам, хоть подтаскивай, хоть оттаскивай, хоть блондинку, хоть брюнетку, оформим, то да се и на бочек, сон сразит, мертвецкий, не зря, поди, это дело называют (удачно! хтоническая глубина!) — переспать. Сердце успокоилось и развеселилось, обрел вкус к жизни, пора бы опомниться, перебесился, выздоровел, спеши к семейному очагу возвратиться; не всё так просто, наметились психопатологические искривления, деформации души. Во всю успел поработать искуситель-змей, замутил душу, она влипла, как муха, в медовый сюжет; разболтан донельзя, душа развращена, заражена (чуть ночь, мой демон тут как тут: больная, губительная игра воображения, пред нею бледнеет и кажется скучной действительность), неуправляемая подлая чувственность, попал под черный, жесткий тоталитаризм страсти, болезнь души, сексуальный маньяк, с самим собой не справляется, шалун, жуткий шалун (в просторечии — блядун), нутро насквозь и глубже прогнило, душа рокальна, всё куда-то отчалило, всё испортилось крепко, омрачена душа грехом, привычкой, трясина, психологические дебри, продолжает, как тут у нас удачно выразился Веня Ерофеев, “гневить Бога”. Ненасытен, как развернувшийся кровопийца Дракула, демон неги и сладострастия (античность его изображала в образе юноши с тремя членами, стоящими, отбиты, не сохранились, реконструкция, существуют лишь в воображении искусствоведов, все-таки эти древние чего-то знали, чего-то понимали); пусть это плод фантазии, пусть фикция, но и фикция преследует, еще как, докучает. Сменился химический состав крови, уже не члена вывих, а души, что опаснее много, хуже лечится, грешит не тело, а душа, душа жаждет новизны, солененького, идет затягивающая, засасывающая, безрадостная, вечная погоня за греховной новизной (сначала себя обманывал, фарисейски надувал: — Нет, жена лучше, жена у меня чуткая, замечательная), зуд и чад похоти отравил душу, дни тьмы, эта самая дурная, бесовская похоть быстро пустила глубинные корни, они кровожадным, кровососным вампиром сосут сердце, искривилась, кривда глубокая, до неузнаваемости покоробилась нежная душа, назад ходу нет как нет. Всё, как у Адама (синдром Адама — извращение природной сущности человека, феномен известен с незапамятных времен, ходит с Мафусаиловой бородой, описан у апостола Павла, у Блаженного Августина, но нашей современной медициной не то что плохо, а вовсе не изучен), деформировался весь внутренний уклад сердца, уже невозможно остановиться, в пропасть летит, привык по прихоти страстей скитаться здесь и там, дивясь божественным природы красотам, — в женской красоте есть что-то страшное, инфернальное, несет, несет, свежо, интересно, шлея под хвост попала, очередной раз подкатишься со шкодливо-медоточивыми, игривыми, рискованными разговорами, смелыми речами, щекочущими нервы, шуры-муры, понял, как мужик бабу донял, никакое не домогательство, не нахрап, а сродство душ, тут как тут избирательное сродство душ (в стихах это изумительно: Ветер воет, дождь идет, / Вечер к ночи клонится / Парень девушку е..т, / Хочет познакомиться!) — как не обнять, не приласкать девочку, ей же это надо, хочется, а взялся за грудь, оговорка, за гуж, не говори, что не дюж, всё само в руки плывет. Женщины его любят, развилось демоническое, сверхъестественное чутье, еще новая добыча, новая дичь, здоровый аппетит, юность прекрасна, ножка, эти ножки, чудо! отказаться — выше сил, нет мочи, а прелестницы сами ножки показывают, увлекают, завлекают, провоцируют, соблазн, сами нас раззадоривают, а чего они ножки показывают, великий бог деталей (Пастернак), искушают, дразнят, на аморалку толкают. Причем тут мода и ее злой террор, о моде кому другому рассказывайте, разве не для этого самого они ножки нам кажут, чтобы мы клюнули, ястребами кидались на новую добычу, на новую дичь? сами, сами стараются устранить, избежать глубоких отношений, побалуйся, мальчик, со мною, а там, глядишь, на крючок сядешь. Задержанное, болезненное наслаждение, спазмы крайнего восторга, жизнь хороша!..