Судьба страха - Рон Хаббард

Боги, я не мог даже вынести это из ангара!

Неудивительно, что Больц велел мне управляться самому.

Проблема состояла в одном: у меня слишком много золота.

Возникла идея: может, просто взять себе немного… но я тут же ее забраковал. Это было немыслимо. Я не мог отказаться даже от тени этого прекрасного металла.

Подожди, сказал я себе, нужно подумать.

Моя прежняя ошибка состояла в том, что я не старался держать его при себе. Больше ее повторять нельзя.

Если я появлюсь в Стамбуле с такой грудой золота, меня замучают расследованиями. Мой хитрый план местных покупок посредством Главного торгового центра Пахалт, основанного мною раньше, не был рассчитан на такое количество золота. Я сомневался, что такой большой золотой запас имелся даже в Турецком национальном банке.

Да, мне нужно было его конвертировать. Несмотря на мою всепоглощающую любовь к золоту, мне требовалось перевести его в наличные, прежде чем кто-нибудь превратил бы все это в свинец, покрашенный краской. Но где? И как?

Единственным местом, где принимали золото, не задавая вопросов, согласно новым законам, была Швейцария. Но чтобы добраться туда, требовалось пересечь множество границ.

Границы? А фронтовой «прыгун»! Но это значило бы раскрыть секрет антиманковцам. Это значило бы трясти золотой мошной перед носом у пиратов. Они и за малую долю такого богатства убили бы всякого. Как мне провернуть это дело? Как одурачить Стэбба? Я должен был что-то придумать! От этого целиком зависела моя жизнь. И чем бы я ни рисковал, я не намеревался отказываться от такого подарка судьбы.

Но боги, как я нуждался в хорошей идее!

И тут же мне было дано по молитве моей! Моментальный посыл из звездного царства!

Как молния средь ясных небес, блеснула она, эта нужная мне идея!

Всю мою усталость как рукой сняло. Блеск золота наполнил мне душу. Его желтая энергия наподобие аромата драгоценных духов прошла у меня по нервам и придала новой силы моим конечностям. О, теперь, однако, кое-что переменится! Я бросился вниз по наружной лестнице «Бликсо», спрыгнул со старой посудины, забежал в караулку и, схватив трубку местного телефона, позвонил водителю такси.

— Слишком рано, — сонно протянул он. — Что за спешка?

— Деньги, — отчеканил я.

— Вы что-то получили? — Сонливость его улетучилась моментально.

— О таком тебе даже и не мечталось.

— Буду сию минуту.

О, вот и доказательство. Теперь и в самом деле должно было кое-что измениться.

Машина подъехала, визжа тормозами, отчего ее развернуло вполоборота.

— Давай в больницу! — приказал я.

Он понял. На полной скорости мы отмахали весь путь до самого подъезда.

Выскочив из машины, я промчался мимо регистрации, пролетел по коридору и ворвался в комнату Прахда.

— Ой нет! — взвизгнула медсестра Билдирджина. — Только не вы!

Я отреагировал на это коротким лающим смехом. О, уж точно кое-чему предстояло перемениться!

— Прахд, — сказал я, — для вас есть одно дело.

— И тогда мне начнут платить зарплату, — предположил он.

— Сделаете то, что вам скажут, — отрезал я.

План, уже разработанный, хранился у меня в голове.

Сначала предполагалось устранить антиманковцев с дороги на целый день. О да, у меня ведь имелась контрольная звезда. Но я не хотел идти ни на какой риск. Я не хотел, чтобы фронтовым «прыгуном» управляли антиманковцы в состоянии гипнотического транса или полной бесчувственности от воздействия электрошока. Это золото было слишком уж ценным товаром, чтобы так рисковать.

— Через несколько минут я приведу сюда экипаж из пяти человек, — сказал я Прахду. — Вы сделаете им прививку против эпизоотии.

— Нет такой болезни, — возразил Прахд.

— Тогда придумайте ее! — рявкнул я. — А во время процедуры вы обнаружите у них бешенство. И весь день будете удерживать их здесь, в палате, и ни при каких обстоятельствах не позволите им возвратиться на базу, пока я не распоряжусь.

— На лечение от бешенства уйдет только час, — возразил Прахд.

— Тогда придумайте лечение, на которое ушел бы весь день! — прорычал я сердито.

— И тогда мне начнут платить зарплату? — заладил он.

Чтоб ему (…)! Неужели этот идиот не понимал, что официально он покойник? Я не мог выплачивать ему жалованье, поскольку тогда в бухгалтерских книгах отразилось бы, что некто еще жив.

— Сделаете то, что вам велено! — прокричал я.

— Но еще не рассвело, — упрямился он.

— Ну что ж, Рим построили не за день! — рявкнул я и выбежал из комнаты. «Не подчинится», — мелькнула мысль. Я снова ворвался в комнату и припугнул его:

— Если не сделаете этого, я сожгу больницу!

Это подействовало безотказно. Ведь больница ничего для меня не значила. Никаких доходов извлечь из нее я не мог. Он понимал, что я не шучу. Поэтому примирительно вскинул руки и энергично закивал в знак согласия, твердя: «Я это сделаю, сделаю!»

Я побежал к машине.

Визжа тормозами и шинами, такси полетело по направлению к баракам.

— Жди здесь, — сказал я водителю и побежал по туннелю.

Прошмыгнув через ангар, я ворвался в спальню к антиманковцам.

На меня тут же навели пять стволов бластганов.

— Ста-ановись, быстро! — ничуть не испугавшись, прокричал я.

Они лежали на койках, глядя на меня в прицелы бластганов.

— Капитан Стэбб! — рявкнул я грозно. — Выйдите в коридор. Дело серьезнейшей срочности.

Ворча, он последовал за мной. Самым что ни на есть конспираторским тоном я сказал:

— Стэбб, есть важное дело. Мы намерены совершить величайшее ограбление, еще неслыханное на этой планете!

О, доложу я вам, он так и навострил уши. Треугольная голова приблизилась к моему лицу. Близко посаженные глаза-бусинки загорелись живым огнем.

— Это что, какой-нибудь блеф?

— Боги, никакого блефа, — соврал я. — О деталях сейчас ничего сообщить не могу, но это будет налет, который войдет в историю пиратства!

— Пора бы уж, — сказал он.

— Да, но теперь вы увидите большую перемену, — сказал я и добавил: — Пошевеливайтесь. Нам нужно пройти кое-какую подготовку. Там, где нам предстоит действовать, свирепствует эпидемия. Немедленно доставьте весь свой экипаж в больницу на прививку. Такси ожидает на улице.

— А что за план?

— Подробности по возвращении, — сказал я. — Действуйте!

Он велел всем встать и одеться. Вывел их к такси, в утренний холодный рассвет, и усадил в машину.

— Доставьте их к доктору Мухаммеду, — приказал я. — Затем возвращайтесь — и прямо ко мне.

Они уехали.

Я бросился назад в жилое помещение команды. Я отыскал комнату и постель начальника строительства базы.

Деньги уже не были для меня препятствием. Я разбудил его, помахав у него перед носом тремя стодолларовыми банкнотами. Он двинул по ним кулаком, схватил их, поглядел-поглядел и сел на постели, уже настороженный.

— Есть еще две такие же, — сказал я, — если ты в точности сделаешь то, что я от тебя хочу.

— Если это убийство, просите стражу. Если вы сделали еще одну перепроектировку базы, то не мешайте мне спать.

О, надвигалось время перемен!

— Ни то ни другое, — отрезал я. — Простая строительная работа.

Он заинтересовался. Мы повернули световые пластины вверх, усилив освещение, и быстрыми, иногда неровными каракулями я нарисовал ему то, что хочу.

— Ха, это несложно, — сказал он. — И вы заплатите мне еще две такие бумажки?

— Только если все будет готово к трем часам дня.

— Это тоже не проблема. Я подниму рабочих.

Ого! Как легко у меня все вышло!

Я выскочил наружу, юркнул в «Бликсо» и забарабанил по двери каюты помощника капитана, оставленного за дежурного.

Я поведал его растрепанной голове то, что мне нужно.

— А чего сейчас-то меня будить? — возмутился он.

— Да потому что мне не терпится вручить тебе вот это. — Я сунул ему в ладонь стодолларовую банкноту. — А если постараешься, когда сегодня днем получишь сигнал, другая тоже будет твоей.

Его пальцы сомкнулись вокруг бумажки, словно солнце галактики, захватывающее космический корабль, идущий на великой скорости.

Теперь все сложилось в цепочку. Провала быть не должно!

Я спустился вниз и, открыв хранилище, три часа промурлыкал над моим драгоценным золотом. Недолго ведь пробудет оно у меня. В последний раз испытываю я эту радость причастия — куда же деваться. А уже через день мне больше не видеть его никогда. Как это печально.

Но если сегодня все пройдет хорошо, у меня появятся деньги.

Двести пятьдесят пять миллионов долларов!

А деньги — это власть!