Пока ты здесь - Наталья Николаевна Ильина

заслонил затылок Игоря. Целуются они, что ли? Кто их снимал? Какая-то вечеринка… Она мысленно понадеялась, что папа и соцсети – две разные планеты.

Она опаздывает, а Елена все не заканчивает тренировку. Дина устала и злится. Гардемарин устал и вредничает. Елена устала и раздражается на Дину. А ей отчаянно хочется послать на фиг все будущие соревнования, вместе взятые, Елену Прекрасную, коня вместе с конюшней и этот душный вечер – ее ждет Игорь!

Мама и папа уверены, что Дина снова заночует у Люськи. Но не на этот раз! У Люськи она только переодевается и наспех подкрашивает лицо.

– Ой, подруга-а, – тянет Люська, но никакого укора в ее голосе Дина не слышит. Люська отчаянно завидует Дине и вовсе этого не скрывает.

– Нет, ну ты смотри! Смотри на себя – красотка! Василевский в обморок упадет, когда увидит!

Дина стоит перед зеркалом. И правда – со щеками, горящими румянцем, и лихорадочным блеском в глазах, в длинном Люськином платье с высоким, до самого бедра, разрезом, – она кажется самой себе взрослой прекрасной незнакомкой.

– Шикарная бабочка вылупилась наконец из нашей гусеницы!

Подруга подходит сзади и кладет ей подбородок на плечо. Теперь их в зеркале двое – заговорщиц. Секунду они смотрят на отражение, а потом одновременно начинают смеяться.

– Сама ты гусеница! – давясь от смеха, нервного, слишком бурного, восклицает Дина.

– Ну уж нет! Я – стрекоза! Элегантная, с такими, – Люська плавно взмахивает руками, – прозрачными крыльями.

– Это которая лето красное пропела? – хохочет Дина.

– Нет, зайка моя. Мне мой муравей пропасть не даст, главное – его найти, – усмехается целеустремленная и практичная Люська.

Дина обнимает подругу, шепчет:

– Ты – самая лучшая.

– Да знаю я. Иди, заждался твой принц.

На пороге Дина оборачивается и ловит Люськин взгляд – задумчивый, изучающий.

«Завидует», – думает Дина и улыбается. Есть чему. От счастья и сладкого ужаса замирает сердце: она едет к Игорю домой. Впервые. На всю ночь…

Воспоминание оборвалось, оставив привкус счастливого ожидания и леденящий сердце вопрос: неужели у них что-то было? Нет! Не может быть! Дина резко отстранилась от Алекса, помотала головой.

Он глянул удивленно, быстро спросил:

– Что?

– Ничего!

Ответ получился резким, почти грубым.

Дина прикусила губу, тронула парня за рукав:

– Прости, это так неожиданно происходит. Бац! И ты барахтаешься в обрывке незнакомой тебе жизни, а потом снова – бац! И ты опять здесь…

– Ничего. Все в порядке, я понимаю.

Алекс и не подумал обидеться, а Дину вдруг разозлила эта его чрезмерная «хорошесть». Ну вылитый ангел, крыльев только не хватает! Что он мог понимать? Девушка сердито отвернулась, чувствуя себя так, словно была виновата в чем-то похуже неоправданной грубости.

Долго молчать не получилось. Тишина угнетала.

Дина потеребила рукав его толстовки и смущенно попросила:

– Расскажи что-нибудь. Про Доктора. Ты вроде хотел… Почему он живет в ларьке?

– А какая разница, где жить, если не помнишь свой дом? – пожал плечами Алекс. – Доктор – умный мужик, много знает. Не смотри, что выглядит как бомж. Здесь ведь это без разницы. Витек вон вырядился, а толку? Магазины открыты, бери что хочешь, только ведь не поможет.

Он помолчал и продолжил:

– У Доктора друзья были. Компания. Раньше. Они пытались выбраться отсюда. Весь город обследовали. Доктор рассказывал, что за городской чертой ничего нет.

– В смысле? – не поняла Дина.

– В смысле совсем. Чернота вроде тумана. Граница. Один в нее вошел и не вышел. Больше никто не рискнул. Потом решили искать таких, как ты, – после того как Доктор сообразил, что вам помощь нужна. Это «уходящим» уже не поможешь. И тех, кто возвращается, Тьма не трогает до заката.

– Стоп! – затормозила Дина. – Ты меня запутал, как же не трогает, если она за мной в школе гналась и дома?

– Других, не таких, как ты, – вздохнул Алекс.

– А у таких, как я, название есть?

– Вообще-то есть, – неохотно ответил он. – «Дичь».

– Что? – Она округлила глаза. – Почему?

– Не знаю. Это же не я придумал, – поспешил оправдаться Алекс. – Может быть, потому, что Тьма за вами охотится?

– Что ей надо? Что в них, во мне такого?

– Никто не знает. Доктор с друзьями пытались это понять и не смогли. Вас таких совсем немного. Я заметил только одно: перед тем как вернуться, «дичь» вспоминает что-то особенное, даже страшное, потому что некоторые кричат или начинают плакать… И исчезают. Возвращаются.

– И никто не рассказал тебе, что именно вспомнил? – усомнилась Дина.

Алекс грустно посмотрел на нее и вздохнул.

– На это не остается времени.

– Время, время, – передразнила она, машинально поднимая руку с бесполезными часами на запястье. – Тут его совсем нет, времени. Сколько мы уже бродим? Часов восемь, если не больше…

Поясница у Дины ныла, гудящие ноги служили лучшим подтверждением словам.

– Время здесь есть, – возразил Алекс. – «Уходящие» его не замечают, им все пофиг, а счастливчикам-«возвращенцам», которых по пути обратно не трогает Тьма, обычно его бывает достаточно. Для нас, кто здесь застрял, его слишком много, а для «дичи» – слишком мало.

Дина невольно задрала голову: солнце висело высоко.

– Не называй меня «дичью», пожалуйста, – тихо попросила она Алекса.

Он серьезно кивнул и снова взял девушку за руку.

Под невысоким путепроводом, идущим через Ланское шоссе, на корточках сидел человек, боком прислонившись к бетонной стене. Он бормотал одно и то же, монотонно и непрерывно:

– Иди-иди. Вперед-вперед. Туда-туда. Зовет-зовет.

Босой, в серых брюках и синей майке, он даже не дрожал. Появления Дины с Алексом не заметил. Просто смотрел перед собой тусклыми глазами и бормотал. Приглушенное эхо шепеляво вторило: «…Ити-ити, от-от».

Дина осторожно подошла и прикоснулась к плечу неподвижной фигуры.

– Не надо, – устало посоветовал Алекс. – Еще один «уходящий». Он ничего не чувствует и не слышит. Даже не видит, наверное. Они всегда спотыкаются, но никогда не теряют направления. Пойдем. Ему нельзя помочь.

Дина отдернула руку: поросшее редкими черными волосками плечо мужчины было холодным, словно у покойника. По ее спине пробежали мурашки. Дина вдруг осознала: она стоит в тени. Ей показалось, что у самой стены что-то едва заметно шевельнулось. Она коротко взвизгнула и выскочила на свет. «Мамочка-мамочка-мамочка!» – запульсировал в висках дикий, иррациональный страх перед живой Тьмой. Как можно было так беспечно расслабиться, чтобы почти забыть об опасности! Алекс потянул ее прочь от путепровода и скорчившейся под ним фигуры, и Дина безропотно последовала за ним, пытаясь прийти в себя.

Довольно большой отрезок пути они прошли в молчании. За это время им встретилось еще несколько «уходящих» и один «возвращенец» – дядька с румяной физиономией и огромным пузом, обтянутым красным свитером. Он был настолько напуган, что издалека шарахнулся от них, как от прокаженных, раньше, чем Дина успела раскрыть рот. С неожиданной для его комплекции резвостью чемпиона мира по бегу припустил обратно во дворы, откуда и появился.

– Слушай, Алекс! – Молчание угнетало, и Дина прервала его первой. – Как ты тут живешь? У меня и без половины воспоминаний в голове полная каша, а что должен чувствовать ты, не представляю!

– Сейчас уже привык, – невесело усмехнулся парень. – Это сначала чуть не рехнулся. Носился по городу