Пока ты здесь - Наталья Николаевна Ильина

Она протяжно всхлипнула в последний раз. Слезы кончились. Истерика прошла. Идти или оставаться, но не голой же? Она потянулась за вещами. Алекс молча повернулся спиной и принялся стаскивать с себя мокрый свитер.

– Скажи, – тихо спросила Дина, с трудом натянув на влажные ноги чьи-то серые спортивные штаны почти по размеру, – если бы девушка, которую ты любишь…

Алекс замер. Дина смотрела, как напряглась его спина, вовсе не тощая, как ей показалось сначала, но лишенная загара, белая. Он успел сменить джинсы на чужие, и они висели на нем мешком, зато были сухими.

– Если бы она заболела, – продолжила Дина, – и болезнь изуродовала ее лицо. Сильно, так, что понадобится много операций, чтобы восстановиться, но прежней она никогда не станет… Ты бы ее бросил?

– Нет, Дина. – Алекс повернулся. – Я бы тебя не бросил.

Дина поджала губы. Глупо было спрашивать. Он слишком правильный, чтобы ответить по-другому.

– Угу, – промычала она, завязывая шнурки на чужих белых кроссовках, подозрительно новых, словно их и не надевали вовсе. – Ты просто понятия не имеешь, как ужасно это выглядело.

Алекс бросил мокрую одежду на подлокотник дивана и протянул ей руку, приглашая встать. Дина поднялась, непонимающе глянув в его непроницаемое, затвердевшее лицо. Он потянул ее дальше в холл, шлепая по полу босыми ногами. За здоровенным фикусом пряталось зеркало в тяжелой металлической раме. Дина подняла взгляд и остолбенела.

– Все эти шрамы ничего не значат, Дин, – доносился до нее голос Алекса, как сквозь вату. – Конечно, без них ты была бы намного красивее. И будешь, когда выберешься отсюда. Но не лицо делает тебя такой, какая ты есть, – сильной, храброй и честной.

Из зеркала на Дину смотрела… Дина. Дина, разбившая другое зеркало, униженная парнем, которого любила, осмеянная одноклассниками и преданная подругами. Дина, которая до сих пор не знала, как же это с ней произошло?

Она резко отвернулась и наткнулась прямо на Алекса, который стоял у нее за спиной. Ужасаясь прозрению – выходит, он видел ее такой с самого начала или она изменялась вместе с полученными воспоминаниями? – посмотрела ему прямо в глаза. Серые, сильно потемневшие глаза. Потянулась вперед и вверх и коснулась горящими губами его губ. Легко, благодарно, без тени страсти. Алекс вздрогнул, словно поцелуй его обжег.

– Пошли отсюда. Мне нужно попасть в конюшню.

Она отступила назад, не решаясь больше заглянуть ему в лицо, и сгребла с дивана чужой, нелепо-помпезный пуховик цвета старинного золота.

Каменный остров, прячущий старинные особняки за высокими заборами нуворишей, был мрачен и тих. Дорога виляла вдоль канала, и только негромкие звуки шагов пытались разорвать угрюмое молчание пустого мира. На Дину морозцем по коже накатила жуть недоброго предчувствия. Доберется ли она до последнего луча быстро опускающегося к горизонту солнца, было неизвестно, а вот в конюшню попасть просто необходимо. Она остро ощущала, что именно там хранится последний кусочек пазла, которого ей отчаянно не хватало, для того чтобы понять все до конца.

– А куда ты пойдешь потом, ну… – Она замялась, голос увязал в тишине. – Потом?

– В «Асторию», которая «Англетер», – немедленно отозвался Алекс, словно только и ждал ее вопроса. – Я там живу.

– Неплохо устроился!

Дина удивленно покосилась на Алекса. Ей не казалось, что он так уж тянется к роскоши.

– Да нет, – помотал он головой, – ты не поняла. Там есть бар, «Ротонда», а в нем – прекрасный рояль. Помнишь, как звучал инструмент в школе?

Дина нахмурилась. Визит в школу был, кажется, сто лет тому назад. Она помнила, что играл Алекс, но совершенно не помнила – как. Вообще-то было немного не до того…

– Здесь все звуки неправильные – глухие, грязные, дребезжащие. Этот рояль звучит чище всех, вот я и играю на нем каждую ночь, чтобы отвлечься от того, как меняется в темноте город, когда уходят люди.

– А ты успеешь добраться? – встревожилась Дина, представив, как он бредет в сплошном мраке один.

– Постараюсь. Брось, со мной ничего не случится. Сейчас главное, чтобы ты успела.

Дина кивнула и постаралась ускорить шаг, но ноги гудели и отказывались слушаться. «Давай, кулёма!» – отругала она себя бабушкиными словами, и это неожиданно помогло.

Глава 3. ВЕЧЕР

Солнечный диск увеличился в размере, словно распух, опускаясь к горизонту, но все еще оставался немного выше деревьев в парке. Он наливался огнем, дробился на сотни отражений маленьких солнц в сплошных стеклах новомодных домов Крестовского острова.

– Надо спешить, – подгонял Дину Алекс.

Впереди, за оградой парка, среди деревьев быстро мелькали невнятные тени. Убедить себя, что это просто люди, спешащие к закату так же, как и они с Алексом, у нее не получалось. Люди не могли издавать далекого злобного шипения. Она и сама понимала, что спешить надо, и была бы рада перейти на бег, но сил почти не осталось. Ноги стали тяжелыми и горячо пульсировали тупой болью, ныли поясница и спина.

– У метро повернем налево, и там совсем уже рядом, – задыхаясь от быстрой ходьбы, выпалила она Алексу.

Конный клуб, где Дина занималась с самого детства, прятался между высоким корпусом больницы и выстроенным несколько лет назад обычным жилым домом. Ворота во двор оказались распахнуты настежь.

Дина проскочила мимо входа в манеж, завернула за угол и резко затормозила. За широкими дверьми конюшни притаилась темнота.

– Поздно! – схватил ее за руку Алекс. – Туда нельзя!

Дина вглядывалась в тонущий во мраке проход. Двенадцать больших шагов… четвертый денник от входа. Она сотни раз здесь ходила, тысячу!

Дина крутится на заднем сиденье папиной машины, то расплющивая нос о стекло, то стискивая в руках куртку и напряженно вглядываясь через спинки передних сидений в стоп-сигналы медленно ползущих в пробке машин. Она волнуется.

Мама рассказывает что-то о тете Рите, своей подруге, папа изредка роняет «угу». Они едут за город, в неизвестную конюшню, Дина совершенно не понимает зачем. Клуб, где она занимается уже целый год, очень хороший. Ей нравятся девочки, нравится тренер, нравятся лошади учебной смены. Почему ее везут куда-то далеко, когда сейчас она должна быть на манеже?

«Ты позанимаешься в другом месте», – сказала мама. И ничего не объяснила в ответ на Динины испуганные «почему».

«Другое место» оказывается длинным зданием, со всех сторон окруженным полями. Надо всем этим простором столько неба, что Дина невольно разевает рот. Так далеко в поле, что кажутся игрушечными, пасутся лошади. Много лошадей. Больше, чем во всей Дининой конюшне.

У дверей длинного здания их встречает хромая собака. Она приветливо машет хвостом, отчего вся ее рыжая попа смешно виляет из стороны в сторону.

– Буська! Оставь людей в покое! – кричит высокая и широкая, почти квадратная женщина в красных резиновых сапогах. Сапоги заляпаны грязью.

– Здравствуйте! – хриплым и резким, как воронье карканье, голосом здоровается она с родителями и нависает над Диной: – Так это, значит, ты будешь