Кровь Моего Монстра - Рина Кент

в том, что мне нужно быть в курсе, потому что знание — это сила, и, по-видимому, по словам шпионов Виктора, мой придурок-брат незаметно конфискует эту власть после того, как короновал себя главой семьи, как только мой отец уйдет на пенсию.

Конечно, процесс происходит с помощью моей мамы. Или, точнее, Юлии. Да, она женщина, которая родила меня, точно так же, как мой отец был тем, кто пожертвовал сперму, но ни один из них не должен был быть чьим-то родителем.

Но я отвлекся. Только слегка.

Мое внимание снова возвращается к отчету разведки, лежащему передо мной, и я перечитываю его еще раз.

Завтрашняя миссия должна быть идеальной. Я не потерплю ни не удач, ни потерь.

На самом деле, мой план настолько пуленепробиваемый, что мои люди и я должны выполнить его за половину отведенного нам времени.

Все, что нам нужно сделать, это приземлиться возле гнездаповстанцев в горах. Разделиться на две команды, чтобы зачистить их с обеих сторон. Мои снайперы позаботятся обо всем, что осталось, а потом все станет историей.

Под каким бы углом я на это ни посмотрел, миссия настолько проста, что даже оскорбительно. Но я не недооцениваю вероятность того, что что-то пойдет не так.

Раздается стук в дверь, прежде чем она открывается, и Виктор стеной появляется на пороге. Я знаю его всю свою жизнь, но это не меняет того факта, что он мрачный, стойкий и абсолютно унылый тип.

— Они готовы, — объявляет он.

— Ты разделил их роли?

Он кивает.

— Очень хорошо, — я отталкиваюсь от стула и сжигаю отчет разведки. Я уже выучил его наизусть, так что бумажная копия не нужна.

Мы с Виктором идем по коридору молча. Я могу сказать, что ему есть что сказать — он всегда это делает и десятилетиями играл роль занозы в моем боку — но, к счастью, сегодня он предпочитает держать свои мысли при себе.

Что тем лучше, поскольку я на миллион процентов уверен, что все, что он скажет, будет о возвращении домой, возвращении власти и постановке моих брата и матери на их место.

Однако Виктор не знает, что все должно произойти в свое время.

Мои люди ужинают после долгого тренировочного дня. Я дал им столько дерьма, что не удивлюсь, если они слишком устали, чтобы нормально есть или сидеть. Но опять же, завтра у меня не может быть ошибок.

Им пришлось выучить путь, по которому мы пойдем, наизусть. Если кто-то ошибется, он будет рисковать не только своей жизнью, но и жизнью своих товарищей по команде.

Я готов дать им немного свободы сегодня вечером.

Я останавливаюсь у входа.

Вместо мрачной, несколько осторожной атмосферы, которую я привык ожидать перед каждой миссией, зал кипит полной противоположностью.

Посуда разбросана, напитки разлиты повсюду, а в углу идет какое-то соревнование по еде. Смех, проклятия и праздные поддразнивания заполняют пространство до краев.

Но самое главное, настроение непринужденное.

Максим и Рулан поют своими богоподобными голосами, которых врагу не пожелаешь. Затем посреди нарушения прав человека проскальзывает более мягкий голос.

Мои глаза прищурились на худощавого, хрупкого солдата между моими людьми, и это не кто иной, как Липовский.

Конечно.

Почему я не удивлен, что он в центре всего этого?

Остальные хлопают, кричат или стучат чашками по столу в такт пению. Юрий кричит Максиму и Рулану, чтобы они заткнулись, потому что они затмевают более приятный голос Липовского, под который они поют громче.

Мое внимание остается на Липовском.

Приведение его в часть не было хорошо продуманным решением. Да, он показал улучшение, и я мог видеть в нем потенциал, но с ним слишком много работы, которая того не стоит.

Как бы он ни укреплял свои мышцы, он все равно остается самым слабым физически. Он также тот, у кого больше всего взглядов и тонких техник уклонения.

Он работает в моем подразделении уже месяц и столько же тактично избегает проводить со мной время наедине.

Это тонкие вещи, такие как постоянное пребывание в группе и участие в глупых выходках Максима и физической рутине Юрия.

С того дня, как он впервые за несколько месяцев помог Команде Б выиграть футбольный матч, все они перешли на его сторону. Он легко влился в группу и привык к отряду. Не только как солдат, но и как настоящий член общества.

Хотя у нас есть фельдшер, он лично очищает рану у раненого и даже имеет наготове небольшую аптечку. Ублюдки на самом деле предпочитают его медику, потому что он явно более мягкий.

Какого хрена они заботятся о мягкости, когда они солдаты?

Излишне говорить, что он чертовски плохо влияет. Я мог бы избежать этой досадной смены моих людей, если бы просто оставил его гнить в его предыдущем подразделении.

— Слишком поздно отправить его обратно в пехоту. — Виктор озвучивает мои мысли.

Или то, что он думает.

Принятие Липовского было моментом хаоса, который я повторил бы снова с большим удовольствием. Да, он раздражающий маленький ублюдок, но он дисциплинирован и хорошо играет с командой. Он также отличный снайпер, которому не хватает только полевых действий.

Он не антагонист и не индивидуалист. Бонус в том, что он действительно заботится о благополучии своих коллег.

В тот момент, когда Юрий подружился с ним, я понял, насколько влиятельным может быть Липовский. Максим всех знает и дружит со всей армией.

Юрий, с другой стороны, никогда не чувствовал себя свободно, разве что в компании Максима и теперь с новичком. После одного инцидента несколько лет назад ему пришлось сделать репаративную операцию, и он еще больше погрузился в себя. Пока Максим не взял на себя задачу вывести его из ступора. По незнанию, Липовский тоже помогал в этом.

А Юрий — влиятельный стратег в моем арсенале. Поэтому всякий раз, когда он в хорошем настроении, я могу рассчитывать на получение от него наилучших результатов.

— Он полезен, — говорю я Виктору.

Он смотрит на меня так, как будто я плод сатаны и непослушная проститутка, не утруждая себя скрыть карту отвращения, покрывающую его лицо.

— Он чертов слабак, который тратит в два раза больше времени на те же действия, что и другие.

— Сейчас одна и пять десятых. Не два.

— Все же больше, чем нужно.

— Ты не родился горой, Виктор. Улучшение требует времени.

Он сужает глаза.

— Если бы я не знал тебя достаточно хорошо, я бы сказал, что ты защищаешь скользкого ублюдка.

— Черт возьми,