Изображая зло. Книга вторая - Евгения Никифорова

– И сверх того, у прошлого есть привычка воскресать, – раздался голос из-за двери гостиной.

Миссис Говард, стоявшая возле проёма, как цепной пёс, от неожиданности вздрогнула и развернулась в направлении звука. Послышались шаги – стук каблуков о паркет. Мелькарт задержал дыхание, и не он один. Взбудораженные бессмертные ждали появления кого-то, кто опоздал на вечеринку и сделал это осознанно. Понаблюдать за ситуацией извне, произвести эффект… Новый гость ступил на порог спустя несколько мгновений.

Раньше Мелькарт его не видел.

– Приветствую, – произнёс незнакомец, оглядывая присутствующих так, будто все они были его должниками.

– Вы? – воскликнула Перенелла.

Николас утешающе накрыл ладонью её кисть, но в то же время лицо старика отражало явную неприязнь, открытую и непримиримую, какой не удостоился даже Избранник Трисмегиста. Раймунд побелел, как мел. Бэзил оттянул ворот рясы, сминая ткань. И только Майер расплылся в широкой улыбке, снова отличившись.

– Я припозднился, – незнакомец извиняюще улыбнулся.

– Не страшно, – Мелькарт указал на свободное место напротив. – Присоединяйтесь, прошу.

– С удовольствием.

Под настороженные взгляды бессмертных он прошествовал по комнате и, поправив полы жутко дорогого, стильного пальто, занял предложенный стул и забросил ногу на ногу, чувствуя себя совершенно вольготно. Пепельные волосы, ниспадающие на плечи, кремовая кожа, серо-голубые глаза – гость был, пожалуй, красив, но одно не столько портило, сколько останавливало от падения пред этой сильной личностью – плотоядное выражение, пугающее, предупреждающее… Внешне он чуть опережал по возрасту Мелькарта, что тоже было обманом. Впечатление, произведённое им на бессмертных, поражало.

– Я слышал часть вашей беседы с госпожой Фламель, – гость не удостоил Перенеллу взгляда, всё его внимание было приковано к Мелькарту. – Настоятельно рекомендую не воспринимать слова этой женщины всерьёз.

– Вначале представьтесь хозяину дома, – холодно отозвалась она.

– Всенепременно. Соблюдать правила хорошего тона… Утомительно, но необходимо, полагаю. Давненько я не выбирался в свет, – он улыбнулся как-то жутко, болезненно. – Меня зовут Кристиан Розенкрейц, и я безумно рад встрече.

Объяснять Мелькарту, кто посетил его английское убежище, не стоило: он знал легенду о каждом. Правда, не всегда легенды оказывались правдивы. И не всегда одарены фактами. Больше домыслами тех или иных лиц, когда-то что-то услышавшими. Однако, своими глазами изучая живую легенду, можно было уверенно утверждать, что Кристиан Розенкрейц заметно выделялся из числа знатоков естественных наук. И проблема заключалась не в его успехах, не в предпринятых им решениях, а в нём самом.

Мелькарт, наконец, догадался, почему испытал краткое разочарование в бессмертных. Они были пассивны. Привыкли к гармонии, захлопнулись в ракушке и провели в таком состоянии множество столетий, убеждённые в собственной самостоятельности. Сменялись поколения, люди приходили и уходили, и им пришлось срастись с ролью наблюдателей. Время было неумолимо. Они тоже. Немощность, гниение, тлен – всё самое страшное обошло их стороной, не коснулось их застывших, как на картине, тел. Только души горели, не способные вырваться за пределы тюрьмы. В сумерках просторной гостиной этот огонь ощущался особенно отчётливо. И катализатором стал Кристиан Розенкрейц.

– Прежде всего, поздравляю вас с победой, Тессера, – продолжил он, не обращая ни малейшего внимания на презрительные взгляды. – Это достижение уже возвысило вас над родом человеческим. И благодарю, что освободили меня от спячки. Только гений мог совершить такое.

– Я не очень понимаю, о какой спячке вы говорите, – признался Мелькарт. – По-моему, я для вас ничего не делал.

– Розенкрейц время от времени притворяется мёртвым, – насмешливо пояснил Николас. – И пробуждается как раз перед великими происшествиями, чтобы внести свою лепту, а потом снова исчезнуть.

– Значит, это правда, что вы провели в могиле сто двадцать лет? – потрясённо спросил Мелькарт.

– Там было неплохо. Я хоть отдохнул.

– А какое содействие оказал я?

Розенкрейц не спешил отвечать. Носом втянул воздух, подобно зверю, улавливая запахи. прищурился, изучая Мелькарта, сделал одному ему известный вывод и произнёс:

– Думаю, мы подружимся.

– Я в этом не уверен, – Николас не собирался сдаваться. – Насколько я помню, все ваши так называемые друзья плохо кончали. Если господин Тессера разумный человек, он наверняка откажется от столь сомнительного… предложения.

– Ключевое слово здесь «так называемые», – тот снисходительно посмотрел на старика. – И «разумный» в вашем понимании звучит оскорбительно. Оставьте господина Тессера в покое.

– То есть оставить его вам?

– Но вы-то явно упустили возможность.

– Мне придётся прервать эту бессмысленную склоку, – повышенный тон Мелькарта заставил всех отвлечься.

– Вы просто не понимаете…, – начала было Перенелла, но гневный взгляд странных контрастных глаз вынудил её замолчать.

– Я не знаю, как между вами развивались отношения до моего прихода, – пытаясь сохранить невозмутимость, продолжил Мелькарт. – Либо чересчур интенсивно, раз вы за одним столом усидеть не можете, либо вообще никак, раз кому-то даже сказать нечего. Но сейчас всё это не важно. Я собрал вас для другой цели. Я считал, будет правильно, если человек вроде меня, обладающий силой Жезла, не в одиночку начнёт распоряжаться миром, а разделит его с достойными представителями человечества, чей огромный опыт сослужит полезную службу. Теперь я вижу… я ошибся. Вы разочаровали меня даже больше, чем Совет Девяти.

– Да не сердитесь на нас! – сочувственно ответил Майер. – Мы давно друг друга не видели, вот и соскучились!

– Что вы несёте?! – прошипел Раймунд.

– А что? – фыркнул немец. – У нас же всегда так! Что ни встреча, так драка.

– Есть из-за чего, – добавил Филарет.

– Мы здесь не для ваших забав, – Николас поднялся со стула, раздражённый. – Дальнейшая дискуссия безрезультатна. Ваше предложение, конечно, интересно, господин Тессера, но я в вакханалиях обычно не принимаю участия. Поэтому позвольте откланяться.

– Ваше право, – равнодушно откликнулся Мелькарт, стараясь не показывать, что слова Фламеля на самом деле глубоко задели его.

Перенелла встала вслед за мужем.

– Не играйте по чужим правилам, – произнесла женщина напоследок.

Мгновение спустя Фламели скрылись из виду. Миссис Говард отправилась провожать их до парадных дверей. Мелькарт наблюдал за уходом пары с чувством человека, проигравшегося в пух и прах, и внезапно для себя заметил тяжёлый взгляд Кристиана Розенкрейца, направленный на идеально прямую спину Перенеллы.

– Этого следовало ожидать, – Филарет напустил на себя задумчивый вид. – Не удивлюсь, если Гебер последует за ними.

– Как правильно подметил Фламель, мы не поощряем «вакханалии», – араб впервые подал голос. – И что бы ни говорил господин Тессера, все предлагаемые им действия приведут только к одному результату – к кровопролитной гражданской войне. Которая вполне способна перерасти в мировую. Ведь ваша политика не остановится на Великобритании, не так ли? Из-за этой чудовищной провокации вся Европа окажется втянута в резню.

Атмосферу кинжалом разрезал громкий смех. Мелькарт выпустил пожиравшего его демона и, приподняв голову, залился мрачным весельем.

– Я сказал что-то смешное? – спросил Гебер, чувствуя себя оскорблённым.

– Ваша проницательность не знает границ, – издевательским тоном ответил Мелькарт. – Но вы упустили крошечную деталь. Европа уже втянута в резню. Количество терактов на национальной почве увеличивается в геометрической прогрессии. Две культуры, западная и восточная, загоняют народ в тиски, смешивают людей в общую массу, для которой нет правил; они ещё не придуманы для этой тюрьмы. Помнится, немцы искали врагов в евреях – они плодились, как кролики, и сколько бы их ни изживали, этот потрясающий народ не терял самосознания и сил. Жестоко обошлись и с цыганами: женщинам в лагерях прокалывали матку, дабы они не смогли продолжить «грязный» в понимании сумасшедшего фюрера род. Оглянитесь! Разве возможно, чтобы над христианской усыпальницей звучал азан? Разве возможно, чтобы напротив кафедрального собора стояла мечеть? Но это уже произошло, и такие организации, как «Nette de la France» и прочие – ответ на общественный нарыв, который растёт и растёт, угрожая однажды взорваться. Если бы предки знали, к чему приведёт захват колоний, они никого не пустили бы на свою землю. Пока по чужеродной идеологии живут пара десятков беженцев, это не страшно ни для экономики страны, ни для её жителей, однако если эту идеологию начинают исповедовать миллионы… Проблема Запада и Востока имеет лишь единственно верное разрешение: каждый должен жить у себя дома. Я переделаю мир так, что родина перестанет быть раздроблена на куски, города – на этнические кварталы. Предотвратить падение Римской империи – вот моя основная задача. Рим воссияет в своём величии… умывшись кровью варваров.