Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

— надрывно-экзистенциальную «Скажи мне правду, атаман» — реминисценцию на темы Гражданской войны. Тревожно-звенящий женский голос рванул над площадью к изумлению компании туристов, стоящих у памятника Минину и Пожарскому.

Тут я более или менее огляделся.

Лимузин остановился близ Лобного места. Прямо напротив — Спасская башня, левее — Минин с Пожарским, собор Василия Блаженного. Правее — Мавзолей с трибунами и некрополем. Иллюминация мощная, светло почти как днем, но народу до странности немного. Какие-то одиночные фигуры бродят призраками, да вот еще группа туристов, похоже, зарубежных.

— О! — вскричал Антоныч, едва увидев эту толпу. — А ну-ка, счас учиним дружбу народов!

И, нырнув в салон, вынырнул с бутылкой водки и повалил к иностранцам. Естественно, молча он идти не мог, отчего зычно завопил, легко покрывая Буланову:

— Эге-гей!.. — растопырив руки. — Дружба, мир! Братство!

— Жвачка!.. — крикнул вслед кто-то из наших остряков.

— Из горла, что ли, будет их поить?.. — хмуро пробормотал Вадим.

Буланова прекратила выть, и после краткой паузы внезапно грянул Леонид Агутин: «Хоп-хэй, ла-ла-лэй!» — отчего наши девчонки дружно взвизгнули, готовясь пуститься в пляс — да и пустились кто во что горазд. Особенно Татьяна завелась — особа энергическая и совершенно без комплексов. Жизненной силы в ней было заряжено на десятерых.

Интуристы — это были в основном немолодые солидные люди — дважды обалдели. И от зрелища залихватских танцев, и от напора Антоныча. Он размахивал руками, бутылкой — в самом деле, неужто предлагал выпить из нее как из трубки мира, всем из горлышка?.. Черт его знает. Видно было, что гости смотрят на горластого русского с недоумением, а кое-кто даже с испугом. Преобладающее выражение лиц было примерно такое: «мы слыхали, что русские странные, но чтобы настолько…» Возник некий тип — гид, что ли. Молодой человек. Он умоляюще обращался к Антонычу, прижимал руки к груди… Наш меценат, похоже, и ему стал совать бутылку с целью выпить, но тот категорически отказывался.

Так и не удалась эта задушевная миссия. Огорченный Топильский вернулся, на расспросы ответил так:

— А ну их на хрен! Немчура какая-то. Глаза вылупили как на слона. Ни черта не соображают!.. Бестолочь.

Пока эта критика звучала, немцы, возглавляемые гидом, спешно отправились в сторону Васильевского спуска. А дурацкую «хоп-хэй» сменила лиричная «Семь тысяч над землей» в исполнении Валерия Сюткина.

— Земеля! — окликнул меня Вадим.

— Да?

— Выпьем, — он улыбнулся.

— Конечно.

И мы опрокинули по рюмке бурбона «Джим Бим», бутылку которого Вадим вытащил из салона.

— Как тебе мероприятие? — спросил он, ладонью вытерев губы.

Я посмотрел на упоенно отплясывающих девушек, видать, ощутивших себя на седьмом небе — им до сей поры наверняка такое и в голову не могло прийти. Что им вдруг станет доступна такая сногсшибательно сладкая жизнь, ну прямо калька с фильма Феллини. Роскошный лимузин! Танцы на Красной площади!.. Это же сон, внезапно ставший явью!..

— Думаю, будет что вспомнить, — сдержанно ответил я.

Гранцев неопределенно хмыкнул.

— Это да, — сказал он. — И детям, и внукам потом будем рассказывать…

— А ты уверен, Вадик? — легкомысленно крикнул поддатый Серега, — что у тебя дети-внуки-то будут⁈

Вадим посмотрел на него так, как смотрят на неразумного подростка.

— Не будь уверен, — процедил он, — я бы о том и слова не сказал…

К этому времени веселье стало гаснуть. Его программа, похоже, не предполагала больше ничего, кроме ухарских плясок вокруг лимузина, а это весело примерно полчаса, потом начинает поднаедать. Нет, конечно, есть люди, способные скакать так хоть всю ночь, хоть всю жизнь… Но для этого надо совсем уж безмозглым быть, а наши все были народ как-никак образованный. Первое упоение от «дольче виты» схлынуло. Восторг не может быть бесконечным без информационной подпитки.

Впрочем, кое-какой новый мотив возник. Антоныч вдруг отловил трех девушек провинциального вида — из краткого разговора выяснилось, что они первокурсницы МГУ, психологического факультета, расположенного тут же рядом, на Моховой, в старинном здании. «Казаковский корпус» — так неофициально именовалось это здание. Второй месяц учатся.

— Что, и живете здесь же? — удивился наш толстосум.

— Нет, что вы! Живем в ГЗ, просто решили прогуляться по центру…

ГЗ — Главное здание, на Ленинских горах, то бишь, теперь на Воробьевых.

— А! — воскликнул Семен. — Тогда знакомьтесь: это ваши старшие товарищи, аспиранты Академии управления. Культурно отдыхаем у стен Кремля.Присоединяйтесь!

Девчонки были нормальные, симпатичные. Две скромные, одна явно побойчее. Эта шустрая и рванула тему:

— А что, можно?

— Конечно! — крикнул Радик, шикарно взмахнув рукой. — За содружество вузов!

Наши парни, конечно, вдохновились появлением такого цветника, чего не скажешь о девушках. Те, прямо сказать, не обрадовались неожиданному пополнению в рядах. Лица потускнели. Я уловил, как Ирина беспокойно нашла взглядом меня. Подмигнул, улыбнулся — без слов подтвердив, что волноваться нечего.

Скромницы начали отвязанную подругу притормаживать, что-то сердито шепча той на ухо. По крайней мере, одна из двоих. Но инерция гостеприимства работала, к девушкам потянулись мужские руки с бокалами. Надо отдать должное ребятам: они вовсе не собирались напоить молоденьких барышень. Налили им легкого вина.

Бойкая отмахнулась от подружек-шептуний и с удовольствием пригубила красного. Чуть помявшись, и те взялись за фужеры.

— За процветание психологической науки! — не без иронии провозгласил Вадим.

Девушки только приложились к золоченым ободкам бокалов, как за моей спиной задребезжал надтреснутый голос:

— Позор-р-р! — с раскатистым «р-р».

Я резко обернулся и увидел ветхого старца в столь же ветхом зимнем пальто с облезлым меховым воротником и в каракулевой шапке примерно такой же древности. Тяжеловесные пластмассовые очки заслоняли половину исхудалого лица, но было видно, что его выражение гневное. И что старикану очень хотелось бы потрясать тростью, а возможно, и пустить ее в ход — но передвигаться он мог, видать, лишь на трех точках опоры. Если честно, даже непонятно, как этот трухлявый гриб выполз из дому, да еще допер до Кремля… И главное, зачем⁈

— Позор! На Красной площади такое безобразие!.. Дожили! Демократы поганые до чего страну довели! Ельцин, Гайдар, Чубайс! Все предатели! Изменники! Все американцам продали!..

Какова связь между Ельциным, Гайдаром и нашим присутствием на Красной площади — дед прояснил тут же:

— Иуды! — он все-таки оторвал на секунду клюку от булыжника и потряс ею в нашу сторону. — Пляшете под дудку империалистов⁈ Где устроили пьянство, разврат? Совесть у