Русская община и коммунизм - Жак Каммат

" Для того, чтобы расколоть крестьянство и некулацкие элементы привлечь на свою сторону, потребуется много времени" (там же, т.40) не означало ли это, что община сохранялась, несмотря на то, что статистика не показывала этого? Позже он впервые отметил, что с крестьянами существовал альянс на экономическом уровне в 1921-м. Эволюция Ленина в отношении крестьянства выказывает себя в формуле "демократическая диктатура пролетариата и крестьянства", которая стала "демократической диктатурой пролетариата и бедного крестьянства", затем "диктатурой пролетариата... при поддержке бедного крестьянства или полупролетариев".

Это не решающий фактор, но его достаточно для того, чтобы предпринять новый анализ этого вопроса. Это также следует сделать со знаменитой мерой эсеровской программы, которую они не смогли применить и которую реализовали напрямую крестьяне с согласия и даже с помощью большевиков; земля - крестьянам. Таково было требование крестьян к царю, освободившему их от крепостничества, но наложившего на них выплату выкупов. Крестьяне считали, что земля принадлежит им, как вспоминал Плеханов:

«'Мы принадлежим вам, а земля принадлежит нам', говорили крестьяне помещикам».

Нельзя с точностью утверждать, что это доказывает мелкобуржуазный характер крестьян: их собственнический инстинкт. Царь ушёл, они вернули себе своё. Понятно, что многое за это время изменилось. Аристократам и буржуазии удалось монополизировать землю, создав множество второстепенных антагонизмов. Но в основном произошло то же, что и с Коммуной:

" Коммуна — это обратное поглощение государственной власти обществом, когда на место сил, подчиняющих и порабощающих общество, становятся его собственные живые силы...".

Рабочие вновь ввели республику, отнятую у них Второй Империей. Русские крестьяне вернули себе землю и свою общность, отнятые у них царизмом. Это могло стать началом реформирования общин на более высоком уровне, при условии, что крестьян поддерживало бы новое государство, которое должно было устранить элементы, пагубные для развития общин, как Маркс писал в своих черновиках писем к Засулич. Победа марксизма стала препятствием для реализации этого решения. Государство считалось создателем организационных форм (и действовало как таковое, ср. создание комитетов крестьянской бедноты в 1918-м), а не живительной координационной силой для связей различных общин между собой и с городами. Это стало выражением не органического централизма, а деспотического централизма.

Наконец, вполне возможно, что коммунитарный феномен не проявлялся с одинаковой интенсивностью (документы не проясняют этого обстоятельно), но существовали регионы, где это происходило, без малейшей степени сомнения – на Украине.

Махновщина была бы невозможна без сопротивления крестьян на их общинной основе, и Троцкий не отрицает данных, приводимых Аршиновым. Троцкий лишь негативно подтверждает основные характеристики, описанные выше в своей полемике (Военные записи). Движение обвиняется в анархизме, и в нем, конечно, участвовали анархисты (только они защищали его и аплодировали ему), но это было лишь частью истины, потому что означало бы забвение того факта, что всё народническое движение, как выражение общины, было анти-государственническим. Но мы видели, что русский марксизм утратил своё народническое измерение в своём желании способствовать развитию капитала. Позиция Маркса в черновике письма к Засулич не была таковой:

" Ныне этот недостаток (изолированность общин, благоприятная для прививания деспотизма - ред.) весьма легко устраним. Следовало бы просто заменить волость [Это слово написано Марксом по-русски. ред.], учреждение правительственное, собранием выборных от крестьянских общин, которое служило бы экономическим административным органом, защищающим их интересы".

Именно это пытались реализовать украинцы, как объясняет Аршинов в своей книге «Махновское движение».

Ещё один случай, который гораздо труднее анализировать – это Кронштадт и намного менее известное восстание в Тамбовской губернии. Так, заняв позицию по народникам и из-за своего непонимания позиций Маркса по России, большевики не могли понять сам феномен, или принять его; более того марксизм на мировом уровне видел в капитализме прогрессивный элемент и защищал его. В то же время, даже противостоя капитализму, марксисты всё равно превозносили его роль, всё по той же причине: из-за развития производительных сил. Фактически, именно пролетарский класс как целое не смог найти окончательного решения по русскому вопросу.

Мы хотели бы отметить последнее крупное историческое движение, более или менее выказавшее черты коммунитарности в своём поведении: насильственную коллективизацию 1929-го, которую Дойчер считал второй революцией "даже более радикальной, чем первая". (Staline, изд-во Gallimard, Livres de poche, стр. 362) Если Дойчер и обличал насильственный характер коллективизации, он в то же время отмечал энтузиазм этого движения вначале:

"Начало коллективизации стало бесспорным успехом".  (там же)

что также отмечал Бруэ:

"Коллективизация действовала гораздо менее схематично и фактически в менее прямолинейной манере. Она пробуждала бесспорный энтузиазм среди беднейших слоёв крестьянства, которые были тогда призваны к вековой борьбе за землю, в новой форме, против тех, кого считали эксплуататорами (кулаки - ред.). В этом смысле можно было говорить о самом настоящем крестьянском 'Октябре'.".  (« Le parti bolchevik », изд-во Minuit, стр. 316)

Следует отметить, однако, что борьба бедных крестьян против кулаков вскоре превратилась в борьбу против государства. Следует также отметить, что зачастую целые деревни были связаны с кулаками. Непоследовательность мужиков происходила из более глубоких причин, это могла быть защита собственных общин.

Комитеты крестьянской бедноты, основанные в 1918-м, были неудачным начинанием. Крестьяне откликнулись с апатией (без желания сотрудничать на экономическом уровне) на разрушение их старых общинных отношений. Вот почему они могли обманываться насчёт природы коллективизации вначале, и взбунтоваться против неё позже. Но после того, как Сталин сбросил балласт, и колхозы относительно стабилизировались, он осознал опасность общинного возрождения:

"Он напугал партию, сказав, что колхозы могут стать даже опаснее для режима, чем частные фермы. В старину крестьянство было разобщено и тяжело на подъём: ему не хватало способности к политической организации. С начала коллективизации крестьяне организовались в компактные органы, которые могли поддерживать советы, но могли также обернуться против них с большей эффективностью, чем индивидуальные фермеры. Для того чтобы сохранить контроль партии над ними, были основаны сельские политотделы".  (I. Deutscher, « Staline », стр. 406-407)

Сталин хотел бы превратить крестьян в наёмных работников, находящихся в прямой зависимости от государства, не больше и не меньше, и полностью уничтожить их старую общинную организацию. Они, и старое народническое движение, отказывались подчиниться этому, начиная с 1861-го. Поэтому Сталин мог разрешить эту трудность, всё больше превращая колхозников в ростовщических кулаков, распространяя тот же принцип не только на крестьянство, но и на городские слои рабочего класса19.

Однако, согласно некоторым авторам общинные достижения не полностью исчезли даже сегодня, согласно некоторым авторам. Как мы уже отмечали, это говорил П. Паскаль, и Б.Г. Керблей пишет об этом в своей статье «Перемены в советском сельском