Русская община и коммунизм - Жак Каматт

Русская община и коммунизм

Этот текст изначально должен был стать предисловием к французскому изданию двух сочинений Амадео Бордиги о России: «Россия и революция в марксистской теории» и «Экономическая и социальная структура России сегодня». Однако Интернациональная Коммунистическая Партия, обладавшая авторскими правами на эти тексты, подала в суд, и они так и не были опубликованы. Предисловие Каматта в конечном итоге было опубликовано в журнале Invariance II серия, № 4, 1974 г. (примеч. Э. С.)

I

Публикация текстов Бордиги и написание предисловия к ним были отталкивающей задачей для нас. Спираль русской революции стала одним из крупнейших событий этого века. Благодаря ей, орда мыслителей, писателей и политиков получила работу. Среди них выделяется банда спекулянтов, утверждающих, что Россия является коммунистической страной с преобразованными социальными отношениями. Однако люди там живут так же, как и мы, отчуждение существует и там. Поэтому преобразования социальных отношений недостаточно. Надо изменить человека. Начиная с этого открытия, каждый 'функционирует' в рамках своей специализации, разрабатывая социологические, экологические, биологические, психологические и т.д. решения. Другая банда приписывает себе революцию, доказывая, что капитализм можно гуманизировать и адаптировать к человеку, снижая рост и предлагая ему этику воздержания, удовлетворяя его интеллектуальной и эстетической продукцией, ограничивая его материальные и эмоциональные потребности. Она заставляет компьютеры провозглашать апокалипсис, если мы не будем следовать советам просвещённых капиталистов. Наконец, ещё одна банда заявляет, что в СССР не капитализм и не социализм, но некая смесь обоих, русский коктейль! Здесь опять приводятся в движение разные науки, для того чтобы доставить новые продукты на переполненный рынок.

Вот почему необходимость швырять Бордигу (а также самих себя) в этот активистский водоворот вызывала у нас страх и отвращение. Тем не менее, это всё-таки необходимо, хоть и под риском быть вовлечёнными в этот отвратительный меркантилизм, с одной стороны, в любом случае, как отмечал Маркс "Как можно избежать грязи в обычном буржуазном взаимодействии или торговле? Именно там её обиталище". (Маркс Фрайлиграту, 29.2.1860.), и, с другой стороны, миф о русском коммунизме полностью покидает сознание тех, кто искал и боролся после мая-1968, всё меньше и меньше коррумпируя их сознание. Тексты Бордиги могут оказаться полезными также и по этой причине, для перехода от мифов к реальности и понимания будущей коммунистической революции.

Русская революция давно уже осталась в прошлом. Но её интересно изучать в исторических последствиях и в вопросах, которые она не смогла разрешить. Бордига, который внимательно следил за всеми превратностями этой революции, и её многогранным продолжением во всём мире, умер в 1970-м. Но его отношение к русскому феномену сохраняет поучительный и всеобъемлющий характер.

Следует рассмотреть человека, который стал автором представляемой здесь работы, для того чтобы понять с какой глобальной точки зрения здесь рассматривается русская революция. Бордига особенно известен из-за замечаний Ленина; его порицали за абстенционизм и навешивали на него ярлык анархиста. Для многих Бордига остался лишь ультралевым коммунистом, который исчез с революционной сцены в 1928-м. В поверхностном смысле это верно. Убеждённый в том, что великих людей, т.е. клоунов, которых он называет пустозвонами порождает лишь контрреволюция, он отошёл от активной деятельности в анонимность1, которая была оправданной, но которая не означает, что он отошёл от коммунистического движения. С 1944-го по 1970-й он участвовал в Интернационалистической Коммунистической Партии, которая стала Интернациональной Коммунистической Партией в 1964. Его статьи появлялись в газетах Battaglia comunista и il Programma comunista и журналах Prometeo и Sul filo del tempo.

Бордига резюмировал свою позицию по русской революции в конце первой части «России и революции в марксистской теории»2, которая в то же время показывает его фундаментальное теоретическое отношение, его абсолютное сопротивление сомнениям, не эвристическим сомнениям, являющимся лишь хитростью разума по Гегелю, ставящим определённость в скобки, но сомнениям, представляющим собой проникновение власти врага, вторжение окружающей идеологии, чреватость смертью из-за отказа от любого энтузиазма и революционной перспективы, конкретизированного в альянсе с существующими течениями и приятии господствующих формулировок времени.

Бордига много писал о русской революции. Его деятельность была сильно обусловлена потребностью защищать её и, с другой стороны, как он заявлял в 1951-м:

"Анализ контрреволюции в России и её сведение к формулам не является центральной проблемой для пролетарского движения на этапе восстановления, которого мы ожидаем, потому что это не первая контрреволюция, марксизм знает целую их серию"3.

Вся эта деятельность выходит за рамки тематики одной лишь русской революции, приближаясь к будущей революции, но в то же время можно определённо утверждать, что Бордиге не удалось перерезать пуповину, связь с русской революцией.

Он сразу поддержал большевиков в 1917-м, иногда не зная всех событий и, в некоторых случаях, он предвидел меры, которые они предпримут. Революция не была для него сюрпризом, она не заставила его поставить под вопрос марксизм, она стала для него просветляющим подтверждением. Его фундаментальным образом занимала подготовка партии в Италии и на всём Западе к осуществлению задачи большевиков: к захвату власти. Именно с этой точки зрения он вёл полемику о создании рабочих советов. Для него, они рождались в момент самой революции. Но в Италии, особенно в 1917-м, ей следовало помогать, вести её, и для этого нужен был классовый орган, партия. Более того, он считал, что советы часто рассматриваются через анархо-синдикалистскую призму: пролетариат создаёт органы, заменяющие (при том, что капиталистический способ производства (КСП) всё ещё остаётся в силе) капиталистические органы: ср. его статьи в il Soviet в 1919–20 гг. Начиная с 1919-го, Бордига считал, что была утрачена крупная революционная возможность и что революционный этап завершился. Поэтому надо было укреплять партию и противостоять предсказанной им атаке справа, стремившейся к уничтожению социалистических сил. В Коминтерне он выступал за укрепление партий, считая, что меры должны быть направлены на то, чтобы все партии Интернационала приняли чисто марксистские позиции, отсюда его роль в принятии 21 условия, два из которых были написаны по его идее. Для осуществления борьбы на мировом уровне, следовало занимать правильные классовые позиции, без каких-либо изъянов, без обмана.

Позже, когда фаза отлива достигла зенита, Коминтерн пытался возобновить революционную деятельность, возвращаясь к массам (единый фронт), а затем через большевизацию национальных компартий. Бордига был против всех этих формулировок, считая их камуфляжными мерами, которые стали к тому же проявлениями новой волны оппортунизма. Однако он никогда не ставил под вопрос пролетарский, социалистический характер русской революции. Он