Русская община и коммунизм - Жак Каматт

является одним из них, но с определённым, исторически уникальным происхождением. Фактически, это единственное государство, появившееся из единства двух революций при политической и повстанческой победе. Оно стало единственным отвернувшимся от второй задачи, но оно всё ещё не выполнило первую: превращение России в регион меркантильной экономики (с глубокими последствиями для Азии)".14

Касаясь роли России в мировом масштабе, Бордига утверждал, что центром контрреволюции являются США, а не СССР. США могут действовать сами или через ООН, и в своей полемике с Даменом15, он предлагает следующую шутку, для того, чтобы объяснить себя:

"..давай уберём Усача (т.е. Сталина) из Москвы и, для того, чтобы ни над кем не насмехаться, заменим его Альфой (т.е. Бордигой). Трумэн, который уже продумал эти вопросы, прибудет через пять минут".16

Бордига считал основной победой контрреволюции тот факт, что сталинисты объединились с США во время войны 1939–45 гг. СССР были куплены американским долларом. Он считал, что то же самое случится с Китаем во время корейской войны.

Всё это было озвучено в форме тезисов на встрече Интернационалистической Коммунистической Партии в Неаполе, см. «Уроки контрреволюций, двойных революций, капиталистической революционной природы русской экономики» (1951). Для некоторых это стало скандалом; как можно было использовать прилагательное «революционный» по отношению к СССР в 1951-м? Бордига повторяет это в «России и революции в марксистской теории»; для него существовали разные революции, отличавшиеся (когда Бордига это писал) от той, которую мы должны реализовать: от коммунистической революции. Поскольку она не реализовывалась и особенно, поскольку не было никаких признаков её приближения, (для Бордиги) было очевидно, что распространение КСП на Россию и Азию было революционным феноменом, как Маркс говорил об этом в 1848-м в отношении Европы.

Однако если рассматривать то, как русская революция, по определению смогла лишь дать толчок появлению КСП, теперь следует описать характеристики нынешнего русского общества и правящего класса. Если вопросы появляются вновь и вновь, это потому что анализ не коснулся основной точки развития капитала и не коснулся самых недавних тенденций. Вот почему Бордиге пришлось вернуться к Марксу для того, чтобы описать русский феномен.

"Только видение, забывшее материализм, позволяет себе отклоняться, когда не видит 'личность' индивидуального капиталиста перед собой. Капитал был внеличностной силой, начиная с молодого Маркса. Детерминизм без людей не имеет смысла, это правда, но люди являются инструментом, а не мотором"17.

Фактически, дебаты шли об определении капитала. В «Убийстве мертвецов» он вспоминает, что Маркс характеризует КСП производством прибавочной стоимости и жадностью до прибавочного труда ("Ненасытный аппетит к прибавочному труду" в I томе Капитала18). На этой основе он рассматривает "новинку госкапитализма":

"Когда постоянный капитал начинает фигурировать как ноль, начинается гигантское развитие прибыли. Это всё равно, что говорить, что прибыль предприятия остаётся, если капиталист избавлен от обузы поддерживания постоянного капитала.

Эта гипотеза является реальностью современного госкапитализма. Передача капитала государству означает, что постоянный капитал равняется нулю. Ничего не меняется в отношениях между предпринимателями и рабочими, поскольку они зависят лишь от величины переменного капитала и прибавочной стоимости.

Является ли анализ госкапитализма чем-то новым? Без какого-либо высокомерия мы используем то, что знали с 1867-го. А это очень кратко: Пк = 0.

Не будем оставлять Маркса без следующей страстной фразы, следующей за этой холодной формулы:

"Капитал – это мёртвый труд, который, подобно вампиру, живёт, высасывая живой труд, и живёт тем больше, чем больше труда он высасывает".19

Бордига развил эту тему, которую он часто поднимал вновь в связи с вопросом о госкапитализме, деловой деятельности и спекулятивной эксплуатации естественных катастроф (он определял итальянскую экономику, как специализацию по катастрофам). Здесь он показывает, что капитализм, в своём развитии, является обобщённым гангстеризмом, универсальной преступностью и, добавим мы, безумием.

"Для того чтобы эксплуатировать живой труд, капитал должен порождать мёртвый труд. Он любит сосать молодую тёплую кровь, и убивает трупы"20.

Только путём разрушения постоянного капитала, его неподвижной части, он может высвободить новый производительный процесс, при котором капитал снова может удовлетворять свою жажду прибавочного труда.

С другой стороны, он отвечает в «Доктрине одержимого дьяволом тела»21 на вопрос, что такое правящий класс? Здесь он снова опирается на анализ Маркса из «Капитала»:

"Личность капиталиста уже не обладает значением здесь, капитал стократно существует и без него в том же процессе. Человеческий субъект стал бесполезным. Класс, не состоящий из индивидов? Государство на службе не у социальной группы, а у бесплотной силы, работы Святого Духа и дьявола? Обратимся к иронии старого г-на Маркса. Вот обещанная цитата:

"Обращая свои деньги в товары, служащие строительным материалом для нового продукта и факторами в трудовом процессе, интегрируя живой труд в их безжизненную объективность, капиталист одновременно трансформирует стоимость, т.е. прошлый труд в его объективированной и безжизненной форме, в капитал, стоимость, которая может осуществлять процесс валоризации, в ожившего монстра, который начинает 'работать', 'словно одержимый дьяволом'."22

В 1952-м Бордига ответил на «Экономические проблемы социализма в СССР» Сталина своим «Диалогом со Сталиным»23, где он повторяет то, что говорил в предыдущих статьях (ср. «В вихре меркантильной анархии»); русская революция закончилась. Он также отвергает сталинский тезис о том, что закон стоимости сохраняется при социализме, и повторяет это несколько раз. Бордига каждый раз вынужден возвращаться к работе Маркса для того, чтобы возобновить интегральный анализ критики политической экономики.

Утверждение об окончании русской революции не разрешало проблему. Как вышло, что пролетариат должен был выполнять буржуазную революцию? (Бордига называл Ленина великим буржуа, а Сталина романтическим революционером). Разве Октябрь 1917-го не был пролетарским? Именно тогда Бордига набросал серию статей о происхождении русской революции. Он настаивал на выводе, уже сделанном KAPD в 1922: это была двойная революция, пролетарская и буржуазная. Поскольку первая была поглощена (что было частично подтверждено в 1946-м), вторая расцвела пышным цветом. Пролетариат реализовал буржуазную революцию:

"В этом состоянии подвешенности, которое пришло после войн проигранных на границах и национального унижения от того факта, что мусульманские и жёлтые народы были более продвинутыми в капиталистических методах ведения войны, они нашли условия для выполнения 'романтической' задачи пролетариата; т.е. как разрешить историческую головоломку, не беря власть в свои руки, а отдавая её своим социальным эксплуататорам. Вся литература была посвящена этому: серией колоссов, начиная, возможно, с Гоголя, были написаны революционные романы до самой революции, в то время как величайшие Толстой, Достоевский и Горький, в разное время и по-разному, но приняли социальные постулаты