Герои 90-х. Люди и деньги - Валерия Башкирова

С первых выпусков новый еженедельник поразил своих читателей не только новостями бизнеса и курсом американского доллара, но и тем, что впервые в отечественной прессе к власти — президентам СССР и России, к правительству, к Верховному Совету СССР — журналисты перестали относиться подобострастно. Например, выборы первого президента России в 1990-м году освещались в «Коммерсанте» под заголовками «Бориску на царство!». Политические герои страны на страницах новой газеты представали обычными людьми, плохо разбирающимися в экономике, боящимися принять резкие решения, держащимися за ускользающую власть. Естественно, у правительственных чиновников такая позиция газеты вызывала неадекватные эмоции — от истерики до ненависти. Были периоды, когда власти предержащие и «Коммерсантъ» враждовали по-настоящему, потому что газета отстаивала интересы нового класса бизнесменов, которых с легкой руки «Ъ» весь мир вскоре будет звать «новыми русскими». Но одновременно во «вражеском лагере» у «Коммерсанта» появились настоящие поклонники и союзники — те самые «конфиденциальные источники», которые, рискуя служебным положением, рассказывали читателям газеты, как именно живет и работает российская власть.

С появлением в 1992 году ежедневной газеты «Коммерсантъ-Daily» еженедельник стал больше ориентироваться на крупный бизнес, который к тому времени появился в стране. А поскольку бизнес, даже крупный, не может существовать без смычки с властью, то политики и государственные чиновники стали главными героями наших публикаций. Знаменитое «по мнению экспертов “Коммерсанта”» приводило многих чиновников в священный трепет. И это неудивительно, потому что Ъ-«эксперты» часто оказывались значительно компетентнее многих из них. Доходило до того, что тогдашний заместитель председателя Госкомимущества Альфред Кох в ответ на жалобу директора крупного предприятия о том, что приватизация проводится незаконно, посоветовал ему заглянуть в редакцию «Коммерсанта», где в приватизации «разбираются гораздо лучше, чем я».

Со временем узкая «бизнесовая» специализация стала тесна для постоянно расширяющейся аудитории. Поэтому еженедельник — как говорили в старые добрые времена, «по просьбам трудящихся» — стал расширять тематику. Он первым познакомил своих читателей с каждым отечественным олигархом, первым начал рассказывать, как создавались крупные состояния в России.

Тогда многие СМИ начали упрекать еженедельник в дружбе то с тем, то с другим олигархом. В связи с этим вспоминается такая история. Один из тех, с кем, по мнению широкой общественности, дружил «Коммерсантъ», приехал в редакцию с многочисленной охраной лично разбираться по поводу конкретной заметки. Доводы обиженного олигарха были весомыми: «Я — еврей, — заявил он. — А еврей — это почти итальянец. У итальянцев свято понятие вендетты. Поэтому в качестве вендетты требую увольнения автора материала». Конфликт кое-как уладили. Но автору злополучного материала еще долго звонили и сообщали, что он (автор) потерял в метро крупную сумму денег. Нашедший предлагал встретиться. Но автор почему-то упорно отказывался. Все закончилось проколотыми шинами. В редакции эта история получила название «Месть олигарха».

Сегодня государственные чиновники, политики и олигархи уже не впадают в ступор, услышав мнение экспертов «Власти», — они сами охотно выступают на страницах еженедельника. А это значит, что за это время изменились не только мы, но и сама власть…

2. Шок. Сторонники и противники «шоковой терапии»

От Павлова до Гайдара

В начале 1990-х народ в целом стремительно нищал и ожидал от жизни самого худшего. Люди не верили заверениям в том, что никто ничего не потеряет. А государство продолжало играть с населением «в наперстки». Сначала была павловская реформа.

«Павловской» ее назвали по фамилии министра финансов, а с января 1991 года — премьер-министра СССР Валентина Павлова. Ее целью были изъятие у населения избыточной денежной массы и стабилизация денежного обращения в стране. Иными словами, решение проблемы дефицита за счет отъема налички у населения.

Первый этап павловской реформы ознаменовался указом об изъятии из обращения 50- и 100-рублевых купюр и обмене их на более мелкие, который был подписан Горбачевым 22 января 1991 года. Указ был доведен до сведения широких масс населения поздно вечером, когда сберкассы уже были закрыты. Наиболее предприимчивые, чтобы спасти свои сбережения, успели воспользоваться услугами касс в метро и почтовых отделений при вокзалах, отправив самим себе почтовые переводы. Остальным пришлось давиться в очередях или попросту плюнуть на свои сбережения — на обмен купюр давались всего три дня, причем обменять без проблем можно было не более 1000 руб. «в одни руки». А в сберкассе можно было снять не более 500 руб.

В результате из обращения было изъято около 14 млрд. наличных. Много это или мало — судить можно по-разному. А вот доверие населения к правительству, и без того традиционно слабое, за эти три дня было утеряно навсегда. Далее последовала апрельская реформа (повышение) цен: 2 апреля 1991 года произошло одновременное повышение всех розничных цен в 2–4 раза. Это стало началом второго этапа павловской реформы.

Виктор Геращенко, эксглава Госбанка СССР и Банка России, вспоминает о Валентине Павлове: «Он работал первым замом в бюджетном управлении Минфина и подавал надежды. При Совмине СССР была создана группа, которая готовила реформирование экономики. Как раз Павлов вместе с Абалкиным и были в ней главными закоперщиками. Павлов одно время работал в Госкомцене, где готовили ценовую реформу, поскольку никакая экономика не может быть рыночной, если все цены неправильные и нет налоговой системы. В СССР же предприятия налоги не платили, там всю прибыль направляли в бюджет, а потом ее распределяли. В этой группе были три основные темы: реформа цен, налоговая система и разные формы собственности. В результате появился план из 400 мероприятий, которые необходимо было исполнить последовательно. Нельзя вводить налоговую систему, если нет реформы цен. А за ней, возможно, потребуется денежная реформа. И так далее».

Павловская реформа, хотя и была отчасти реакцией на тектонические сдвиги в экономике страны, все-таки вполне укладывалась в административно-командный набор инструментов. Это была далеко не первая конфискационная реформа в СССР…

А вот потом, уже после путча, в 1991–1992 годах, последовали гайдаровские реформы — либерализация цен, т. е. отказ от государственного регулирования ценообразования, и приватизация. И это уже были реформы вполне рыночные, можно даже сказать, шокирующе рыночные. Собственно, это и была «шоковая терапия».

В медицине «шоковая терапия» используется для лечения психических и неврологических заболеваний, в экономике — для выхода из тяжелых кризисных ситуаций. И в той и в другой области этот метод считается весьма спорным: слишком много опасных побочных эффектов.

Что дала России «шоковая терапия» начала 1990-х? Привела ли она к излечению от тяжелой болезни или только ухудшила общее состояние «больного» — российской экономики? Следует нам благодарить или проклинать «шокотерапевтов», и прежде всего Егора Гайдара? И можно ли было перейти к рынку иначе, без тяжелых последствий для подавляющего большинства населения? Ответы на эти вопросы не знает никто. «Шоковая терапия» началась и закончилась почти 20 лет назад. Но споры не утихают и по сей день.

Достаточно вспомнить заголовки газетных статей буквально накануне денежной реформы: например, «Валентин Павлов сказал, что денежной реформы не будет. Ну-ну» (Коммерсантъ. 1991. 7 января).

История не имеет сослагательного наклонения. И хотим мы того или нет, но сегодня мы живем в стране, которая была подвергнута насильственно жесткому лечению.

Pro и contra

Егора Гайдара, скончавшегося в 2009 году, называют главным строителем нового российского государства или разрушителем страны. «Гайдаровские» экономические реформы считают как спасением от голода и национальной катастрофы, так и живодерским экспериментом, выкинувшим из нормальной жизни миллионы людей.

В беседе с писателем Александром Бориным отец Егора, Тимур Гайдар, рассказал, что «Егор еще на первом курсе экономического факультета, кажется, в 1975-м, и группа его однокашников напечатали и собирались расклеивать листовки с призывом к рабочему классу подниматься за свою свободу, у нас с Егором возникло первое и, пожалуй, последнее политическое разногласие. “Пересажают, как щенков, и все дело. Время придет, понадобятся настоящие специалисты. Вот и готовьтесь”».

В 1991 году Гайдар вошел в состав правительства РСФСР — был назначен заместителем председателя правительства. С февраля по апрель 1992 года исполнял обязанности первого вице-премьера правительства, министра финансов РФ, а с июня по декабрь 1992 года занимал пост исполняющего обязанности главы Совета Министров РФ. 22 сентября он был назначен на должность министра экономики РФ. Получил известность как глава «правительства реформаторов» и автор «шоковой терапии».