Герои 90-х. Люди и деньги - Валерия Башкирова

Между тем, по данным Московского союза кооператоров, товарооборот всех кооперативов страны за первые семь месяцев 1989 года не превышал 1% произведенной в стране продукции и при всем желании не мог ничего «усугубить». Но… только кооператоры Москвы заработали за этот же период 2 522 100 руб. Это был доход 300 000 предприятий — именно столько кооперативов возникло в столице за два года «легализации».

Какими они были и откуда взялись в непорочном советском обществе? Предприниматели «первой волны» имели разные судьбы, но схожие характеры. Они всегда стремились заработать «больше, чем вчера».

Один из основателей кооператива «ИВС» Сергей Кабаев в советское время работал программистом в оборонном НИИ, а в отпуск отправлялся «шабашить». Сейчас он управляет флагманом российской электроники — заводом «Квант».

Президент СП «Диалог» Петр Зрелов, по его признанию, тоже ездил в стройотряды, а когда родились дети, то работал на четырех работах: лаборантом на кафедре, натурщиком в Строгановке, собирал телевизоры и ремонтировал климатические установки. И так до тех пор, пока не стал заместителем гендиректора КамАЗа.

Герман Стерлигов подрабатывал частным извозом.

Первый частный ресторатор Андрей Федоров работал в системе общепита — по его признанию, «жарил котлеты и воровал».

«Деньги меня не испортили, — рассказывает Сергей Кабаев. — Когда-то я получал 300 руб. и жена 120 руб. Мы и по сей день вместе. А потом деньги — понятие относительное. У меня все деньги вложены в завод — его не положишь в чемоданчик и не увезешь на Канары. Бизнес у нас интеллигентный, разборок почти не бывает. А вот знакомых убили многих. Почти всех убили. Скажем, каждого второго…»

История Петра Зрелова написана в лучших традициях русской сказки: пришел заморский принц-миллионер и дал денег. А Зрелов их многократно преумножил, что, скажем так, нехарактерно. «Многих из первых совместных предприятий 1987 года уже нет, — вспоминает первопроходец. — Мы — единственные, кто не схлопнулись и даже расширились. Мы с женой всю жизнь занимали до получки, — продолжает он. — Только на КамАЗе мне 600 руб. положили. Кого могут испортить деньги? Одни начинают рискованно вкладывать и все теряют. Другие решили, что не все от жизни взяли, и завели другую семью. Третьи удрали за границу. Некоторые погибли — это те, кто “не делился”».

Все сходятся на том, что на заре капитализма делать бизнес было куда проще — было бы желание. Налогообложение тех лет вспоминают со слезами умиления: первый год работы — 3%, второй — 5%, третий — 10%! Через пару лет опомнились — 20, 40 и 60%. И котировки «нала» к «безналу» пошли два к одному. Госпредприятия до 1990 года налогов вообще не платили. Компании с иностранным участием — 30% налога на прибыль, да и то после двух лет налоговых каникул.

Долларовым миллионером можно было стать с одной сделки. Прибыльность операций в 1000% казалась нормальной. Продавалось все! Вывозилось все! «Копали лопатой», — вздыхают ветераны. И рэкет в первые годы был мелочно-хулиганским. Иногда ему, рэкету, можно было набить морду. Но вскоре слово «крыша» стало не менее актуально, чем «лицензия». «К нам пришли примерно на второй год работы, — рассказывает один бывший кооператор, ныне крупный бизнесмен. — Мы только раскрутились. Они оказались разумными людьми. Мы тоже. У нас сложились нормальные деловые отношения, они даже вложили в нас кучу денег. У нас работали их люди, причем это были хорошие профессионалы. Такой вот совместный бизнес. По некоторым направлениям мы и сейчас работаем вместе. Есть у нас и другие “инвесторы”».

На рыночные рельсы переходили не только предприимчивые индивиды, но и вся экономика. Предприятия акционировались, акции распределялись между работниками предприятия. Поскольку те обычно не знали, что делать с этими бумагами, то акции рано или поздно оказывались в руках предприимчивых людей. Либо предприятия разорялись…

Но одно дело — крах «свечного заводика», а совсем другое — падение гигантов, на которых держалась экономика страны — предприятий нефтегазовой промышленности или энергетического комплекса. К тому же предприятия эти могли дать своим хозяевам такие барыши, которые кооператорам и не снились…

А поскольку во главе газовых, нефтяных и прочих столпов экономики стояли далеко не глупые люди, наиболее дальновидным из них удалось спасти свои детища — не без пользы для своего кармана, конечно. Так был создан, например, «Газпром» — нынешнее «национальное достояние». Создал его Виктор Черномырдин.

Виктор Черномырдин стал заместителем министра газовой промышленности СССР еще в правление Леонида Брежнева — в 1982 году. А на следующий год, уже при Юрии Андропове, возглавил еще и Всесоюзное промышленное объединение «Тюменгазпром» — прообраз нынешнего «национального достояния». На этом посту ему впервые пришлось сочетать функции партийно-правительственного чиновника и «красного директора». В 1985 году, при Михаиле Горбачеве, он стал министром газовой промышленности СССР, а в 1989 году создал государственный газовый концерн «Газпром» и сел в кресло председателя правления. А весной 1992 года стал вице-премьером и министром топлива и энергетики России.

В ноябре 1992 года Борис Ельцин подписал указ о преобразовании государственного концерна «Газпром» в РАО  «Газпром», и в феврале 1993 года постановлением Совета Министров — Правительства РФ было учреждено РАО «Газпром».

Трактир на Кропоткинской

Об Андрее Федорове заговорили СМИ еще в 1987 году. Именно он открыл первый в стране кооператив в сфере общественного питания — кафе «Кропоткинская, 36». Потом кафе стало рестораном, увеличив свою площадь за счет подвальных помещений бывшего доходного дома Трубецких. Кстати, Трубецкие сами ежегодно приезжали ужинать к Федорову всем кланом. Кроме этого первого ресторана Андрей Федоров вскоре открыл еще несколько — и в России, и за ее пределами.

На вопрос о том, первый он все-таки или нет, Андрей Федоров отвечает: «По крайней мере так писали в газетах. Думаю, что да, потому что строить кафе мы начали еще осенью 1986 года. Тогда еще ни о каких кооперативах речи не было. Но мне вовремя шепнул один большой чиновник. Я всегда хотел иметь свое дело, а тут он и шепнул — давай, готовься… А когда вышли эти постановления, то я уже с готовым уставом пошел в исполком». На вопрос корреспондента ИД «Коммерсантъ» В. Гендлина «Кто шепнул?» он прямо отвечает, что это был начальник Главного управления общественного питания г. Москвы. «Мы были в хороших отношениях, я ведь двадцать четыре года проработал в общепите. Тогда я был директором ресторана в мотеле «Солнечный» на Варшавском шоссе. В общем, знал всю эту кухню». Конечно, и в те годы, как и сейчас, отношения с чиновниками определяли успех в бизнесе, но тогда все было по-другому. «Сейчас бы никто не смог получить помещение так, как мы получили. Тот же чиновник дал мне на выбор список из семи квартир, откуда были выселены жильцы. Я выбрал этот дом: тут пустовали две квартиры на первом этаже». Открывая ресторан в 1987 году, Федоров вместе с двумя компаньонами вложил в дело 17 000 руб. Еще 30 000 руб. ему лично выделил Виктор Геращенко, тогда председатель Госбанка СССР. В кредит, конечно. «Там была интересная история, — рассказывает Федоров. — Мы приходим в управление Сбербанка — так и так, нужен кредит на раскрутку дела. Оборудование, закупка продовольствия — все такое. На нас глаза выкатили по семь копеек: “Это как? Вы кто такие?” “Мы — кооператив”, — отвечаем. Они смотрят, как на чудаков. Не было такого порядка, чтобы частникам банк выдавал кредиты! В конце концов меня принял первый заместитель председателя ЦБ Валерий Пекшев. Позже я разговаривал еще с двумя заместителями. А потом Геращенко лично рассмотрел вопрос и распорядился выделить деньги. Итого мы вложили 47 000 руб., которых хватило на организацию 50 посадочных мест».

Что касается взяток, то, как говорит Федоров, «мы ведь все считали. Ко мне со всех концов страны приезжали начинающие кооператоры перенимать опыт. И вот мы считали всякие затраты — на то, на се, ну и на взятки тоже. Насчитали 5000 руб. Это были приличные деньги в 1987 году. Ставки тогда еще не устаканились. Кстати, насчет коррупции была замечательная история. Я написал открытое письмо в “Огонек” в 1989 году. И там изложил свои расчеты, доказав, что столичные кооператоры за год уплатили чиновникам 31 млн. руб. И вот однажды в октябре утром смотрю по “ящику” утренние дебаты в Верховном Совете. Выступает Геннадий Янаев и, потрясая моей статьей, обращается к Горбачеву: “Представляете, Михаил Сергеевич, что этот Федоров написал?” А Горбачев и говорит Бакатину: “Ну что ж, надо разобраться в этом вопросе”. И на следующее утро у меня сидели люди из МВД и прокуратуры, выпытывали — кто давал, кому давал? Я говорю: “Нет, ничего вам не скажу, я еще жить хочу”».