Легкое бремя - Самуил Киссин

Баратынский

Пусть дни идут. Уж вестью дальней вея,Меня настигла хладная струя.И жизнь моя — бесчарная ЦирцеяПред холодом иного бытия.

О жизнь моя! Не сам ли корень молиК своим устам без страха я поднес —И вот теперь ни радости, ни боли,Ни долгих мук, ни мимолетных слез.

Ты, как равнина плоская, открытаНапору волн и вою всех ветров,И всякая волна — волна Коцита,И всякий ветр — с Летейских берегов.

«Чистой к Жениху горя любовью…»[41]

Чистой к Жениху горя любовью,Вечной ризой блещет сонм подруг.— К твоему склонюсь я изголовью,Мой земной непозабытый друг.

Ветерок — мое дыханье — тишеВеет вкруг любимого чела.Может быть, Эдмонд во сне услышитТу, что им живет, как и жила.

Может быть, в мгновенной снов измене,Легкий мой учуявши приход, —Новую подругу милой ДженниОн, душой забывшись, назовет.

Что еще? И этого не надо.Благодарность Богу и судьбе.Разве может выше быть награда:Только знать и помнить о тебе.

«Закатный час, лениво-золотой….»

Закатный час, лениво-золотой.В истоме воздуха медвяный запах кашки.По шахматной доске ленивою рукойСмеясь передвигаем шашки.

В раскрытое окно широкою волнойНа узел Ваших кос, на клеточки паркетаЛьет ясный блеск, льет золотистый знойЛениво-золотое лето.

Я не хочу мечтать. Я не хочу забыть.Мне этот час милей идиллии старинной.Но золотую ткет невидимую нитьВаш профиль девичьи-невинный.

И все мне кажется — душа уж не вольна, —Что наша комната — покой высокий замка,И сладостно звучат мне Ваши имена:Анджела, Беатриче, Бьянка.

У Омфалы («О, нет, не у любви в плену…»)[42]

О, нет, не у любви в плену,Не под ярмом тяжелым страстиЯ нить неровную тянуПод звон ненужных мне запястий.В наряде легком хитрых жен,В руке, что тяжела для лука,Веретено — и так склоненУ ног твоих, Омфала-Скука.На палицу чуть опершисьИ тонкий стан Немейской шкуройОбвив, ты гордо смотришь внизНа Геркулеса облик хмурый.Мне сила ведома твоя,И я, сдавивший горло змеюВ младенчестве, — муж, — ныне яИ нити разорвать не смею.Но знай, не до конца я твой,Мне суждена одежда Несса,Костер на Эте роковойИ вопль предсмертный Геркулеса.

«Я камень. Я безвольно-тяжкий камень…»[43]

Я камень. Я безвольно-тяжкий камень,Что в гору катит, как Сизиф, судьба.И я качусь с покорностью раба.Я камень, я безвольно-тяжкий камень.

Но я срываюсь, упадая вниз,Меня Сизиф с проклятьем подымаетИ снова катит в гору, и толкает,Но, обрываясь, упадаю вниз.

Я ведаю, заветный час настанет,Я кану в пропасть, глубоко на дно.От века там спокойно и темно.Я ведаю, заветный час настанет.

«В твоих чертах зловещая гримаса…»

В твоих чертах зловещая гримаса,В твоих чертах голодная тоска.Так не минуешь ты положенного часа,И гибель страшная близка.

И ты цепляешься за глинистые глыбы,И за тобой, скользя, летит обрыв,И нет людей, что поспешить могли быНа твой призыв.

И жизни жалкая прикрасаТак далека.В твоих глазах голодная тоска,В твоих чертах холодная гримаса.

«Прости меня за миг бессильной веры…»

Прости меня за миг бессильной веры,Прости меня. Тебе не верю вновь.С востока облак зноя пыльно-серый,На западе пылающая кровь.Как больно мне. Растянутые костиПод жесткими веревками трещат.В засохших ранах стиснутые гвоздиЖгут, как огонь, и ржавят, и горят.И никнешь ты. Твое слабеет тело,Взор, потухая, светится мольбой,Рай близок? Ад? А мне какое дело.Но всюду быть. Но всюду быть с Тобой.

«И вот достигнута победа…»[44]

И вот достигнута победа,И птицею взмывая, тыВенчаешь подвиг АрхимедаИ Винчи вещие мечты.

Но пусть с решимостью во взореЛетишь ты, новых дней Икар.Тебя не солнце ввергнет в море,А легкий рычага удар.

А солнце — где? А небо? Выше,Чем в оный день над Критом, тыКружишься над ангара крышей,Бескрылый раб чужой мечты.

Железных крыльев царь и узник,Кружишь. Нам весел твой полет.А Феб, не враг и не союзник,Тебя презреньем обдает.

«Мир успокоенной душе моей…»[45]

«Мир успокоенной душе моей»,Немного призраков осталось в ней.И сердцу мир — без боли, без огня,Не мучит и не радует меня.Что жизнь моя? — Тяжелая водаГлубокого заросшего пруда,Где мшистый камень с высоты упав,Безгрезно спит в лесу подводных трав.

«На мшистых камнях колокольчики синие…»

На мшистых камнях колокольчики синиеСиней, чем в росистых полях.Так вот где забыть о тоске и унынии,О злых и ликующих днях.Здесь море заставлено шхерами тесным,Здесь кроткое солнце и леньПод легкими сводами, бледно-небеснымиИ в самый ласкательный день.Здесь море и ветер, играющий шлюпкою,Не знают, что значит прибой.Так вот где оно, это счастие хрупкоеМолчанья и мира с собой.

«На серых скалах мох да вереск…»