Легкое бремя - Самуил Киссин

«Пришел земной, тяжелый гость…»

Пришел земной, тяжелый гость,Ходил по берегу спесиво;А мы, как зыблемая трость,По ветру стелемся лениво.

А мы, как беловейный дым,Дыханью каждому послушны,Кипим над ним, летим над нимТолпою легкой и воздушной.

Земные грузные следыЗемное оставляло тело,А я, под тихий плеск водыЯ песнь призывную запела.

Сестрицы стали в легкий круг………………………………..Земной лаская грубый слух,Земное, злое зренье нежа.

И вот густей полночный мрак,И тише, и призывней пенье.Но он направил тяжкий шагК огням прибрежного селенья.

«Как уютно на мягком диване…»

Как уютно на мягком диванеТы закуталась в белую шаль.Старых снов побледневшие ткани.Уходящего вечера жаль.

Меркнут угли под сизой золою,Мягкий сумрак сереет в углах,И неслышною легкой рукоюТени чертят узор на стенах.

Тихий вечер, он наш не случайно.В этот мглистый и нежащий часМолчаливая сладкая тайнаНезаметно овеяла нас.

«Листьев широких качанье…»[36]

Понял: мы в раю.

В.Б.

Тень латанийНа эмалевой стене.

В.Б.

Листьев широких качанье,Тени гигантские рук.Длинный прерывистый звук.Это ль часы ожиданья?

Лампы спиртовой гуденье,Вспышек коротких игра.Длинны мои вечера.Долги, раздельны мгновенья.

О, если б ждать мне напрасно!Милый мой, не приходи!Длинная ночь впереди.Я ко всему безучастна.

Что это, сон иль забвенье?О, как безгорестно жить!О, как безрадостно жить!Что это, сон иль забвенье?

«Ты в зимний вечер ждешь меня покорно…»[37]

Ты в зимний вечер ждешь меня покорноС раскрытым томом Фета на диване.Недвижны крылья темные латаний,Но тень дрожит на кафели узорной.

Ах, в этой старой маленькой гостинойСебя веселым помнишь ты ребенком(На утре дней и радостном, и звонком!)Средь мебели, таинственной и чинной.

Но дни текли, текли. Веселье реже.Познали горечь счастья наши души,И вздохи стали чище, глубже, глуше.Латании, латании всё те же.

Вот и теперь их тень дрожит укорноПри слабом свете ламповых мерцаний.Ты в зимний вечер ждешь меня покорноС раскрытым томом Фета на диване.

Летом («Пуст мой дом. Уехали на дачу…»)

Пуст мой дом. Уехали на дачу.Город утром светел и безлюден.Ах, порой мне кажется, заплачуОт моих беспечных горьких буден.

Хорошо вдыхать мне пыльный воздух,Хорошо сидеть в кафе бесцельно.Ночью над бульваром в крупных звездахНебо, как над полем, беспредельно.

Жизнь моя, как сонное виденье.Сны мои, летите мимо, мимо.Смерть легка. Не надо воскресенья.Счастие мое — невыносимо.

Прогулка («Дорожка в парке убрана…»)

Дорожка в парке убрана,Не хрустнет под ногою ветка.Иду. Со мной моя жена,Моя смиренная наседка.

Гляжу в просветы меж ветвей:Вот небеса уже не сини,И стадо поздних журавлейСечет вечерние пустыни.

Под ветром гнутся дерева,Дрожат и холодеют руки.А ты в душе моей жива,Ты весела, как в день разлуки.

И та же осень, тот же свист,Осенний свист в пустой аллее.И голос твой как прежде чист,Звучит призывнее и злее.

И в веяньи осенних струйПьянит опять и дышит тайнойПолупритворный поцелуйИ долгий вздох, как бы случайный.

И не забыть мне до сих порОчарований злых и мелких!Который час? И медлит взор,И медлит взор на тонких стрелках.

Пора домой. Нет сил вздохнуть,Но я тебя не выдам взглядом.И наш осенний ровный путьМы продолжаем молча, рядом.

Весна («В синем воздухе сонные нити…»)

В синем воздухе сонные нити,Вы серебряным звоном звените.Вы нежнее, вы легче, чем иней,Тихо таете в благости синей.

Вскрылись реки. К чему теперь прорубь?Белый в небе цветок — белый голубьВыше, выше все в небо взлетает.Верно, тоже, как иней, растает.

«…Как бы прозрачнее и чище…»

…Как бы прозрачнее и чищеЛазурь над головой твоей.А сердце — тихое кладбищеБылых надежд, былых страстей.

И беспечально, безнадежно,Как светлый месяц в лоне вод,В душе простившей, безмятежной,Воспоминание встает.

И сладкой делает утрату,И сладостным — прощальный миг.И улыбаясь мне, как брату,Встает забытый мой двойник.

«Опять хотения земного невольный узник и слуга…»

Опять хотения земного невольный узник и слуга,Я покорился снова, снова веленью вечного Врага.Я променял мой сон невинный, святых пустынь безбольный сон,На яркий, радостный и синий, огнепалящий небосклон.И взор огнем зажегся снова, и кровь стучит, кипит опять.Я раб хотения земного, Царя Земли на мне печать.И шумно все вокруг, как праздник, отверст ликующий дворец.Но жизни радостный участник — ее невольник, не творец.

«О, как томителен мой день…»