Робеспьер - Эрве Лёверс

поступков его родственников? Не принуждается ли несправедливо осуждённый человек к бегству из своей страны, становясь в ней бесполезным или даже опасным, так как "тот, кого осуждают на презрение, вынужден стать заслуживающим презрения"? Разве страх бесчестья не поощряет отцов к снисходительности по отношению к их преступным сыновьям?

Превосходно вписываясь в свой век, Робеспьер занимает позицию "литератора" и "писателя-философа", призванного руководить "государственным деятелем" и "мнением". В качестве гражданина, философа, юриста он намерен участвовать в интеллектуальной жизни эпохи Просвещения. Именно на этих правовых основаниях он предлагает отменить конфискацию имущества, разрешить бастардам получать доступ к церковным доходам, подвергать дворян и простолюдинов одинаковым наказаниям; он призывает к этому Людовика XVI и побуждает его отметить родственников осуждённых "знаками милости, когда они могли бы быть этого достойны за свои качества". Тон точно выверенный, уважительный, но он не мешает молодому адвокату высказаться в пользу судебной реформы; более того, он не мешает сожалеть, что "политические привилегии", принцип монархического правления больше держится на "тщеславии, чем на добродетели", которая есть "любовь к законам и к родине". Опираясь на определение Монтескье, прославляя общественную добродетель, эту пружину республиканского правления, он намечает основы академической критики монархии, тем не менее, не отказываясь от неё. Он знает, что знаменитый бордоский судья объяснил, что разложение правительства, потеря его сущности, начинается почти всегда с утраты его принципов.

Как и в деле громоотвода, Робеспьер получает похвалы прессы. Его брошюра представлена и прокомментирована в "Газетт де трибуно" ("Судебной газете"), а также, более развёрнуто, в "Л'анне литерэр" ("Литературном годе"): "Вы найдёте в его трактате, - пишут в последнем, - рассудительность, украшенную обаянием красноречия, силу, соединённую с чувством, философскую глубину и весь пыл патриотической души, искренне проникнутой любовью к человечеству. Одним словом, это произведение должно делать величайшую честь г. де Робеспьеру, и как оратору, и как гражданину". Что касается Лакретеля, завоевавшего первую премию, он рассказывает о трактате Робеспьера и долго рассуждает о нём в "Меркюр де Франс". Посоветовав ему углубить его идеи и его стиль, он отдаёт должное "счастливому таланту" своего соперника: "Мы будем возлагать на него ещё больше надежд, когда узнаем, что автор, посвятивший себя профессии адвоката, которой он так хорошо соответствует и к которой подходит с таким здравомыслием, вёл своё первое дело в то время, когда он писал свой трактат".

Литератор

Незадолго до получения этой премии за лето 1784 г. Робеспьер поддаётся соблазну другой академической авантюры. Как его новая работа далека от той, которая только что была окончена! Речь не идёт о том, чтобы писать, как гражданин, бороться с предрассудками или высказываться за осуществление не терпящей отлагательства реформы; речь не идёт также об одном из тех великих общественных и экономических вопросов, которые занимают его современников. Нет, Робеспьер избрал темой прославление поэта, умершего несколькими годами ранее: Грессе (1709-1777). Амьенская академия повторно выдвинула на конкурс похвальное слово тесно связанному с ней великому человеку, а также члену французской Академии, который обладал исключительной известностью. Робеспьер начал свою работу с февраля 1784 г.; Бюиссар сблизился ради него с одним амьенским знакомым, профессором Селье, который переслал ему некоторые сведения о Грессе и об ожиданиях местных академиков.

Однако, несмотря на свои усилия, Робеспьер не получает премию (август 1785), как, впрочем, и никто из его соперников. Но что важно на самом деле - в декабре он представляет свою слегка отредактированную работу публике, наравне с Жирусом, аббатом Ноэлем или Жаном-Сильвеном Байи, будущим членом Учредительного собрания. Изданное анонимно, его похвальное слово на этот раз имеет небольшой отклик в республике Писем; наиболее пылкую дань уважения отдаёт ему его друг Дюбуа де Фоссе, который пользуется этим, чтобы посмеяться над требовательностью своих амьенских коллег: "Что ещё нужно было для чести смертного? Для чести Грессе разве нужен был алтарь?" В биографиях Робеспьера "Похвальное слово Грессе" рассматривалась с глубоким пренебрежением, и, начиная с Жерара Вальтера, его разоблачённая "посредственность", кажется, освобождает нас от того, чтобы на нём задерживаться. Верно, что тому, кто высматривает черты будущего члена Конвента, похвальное слово поэту и театральному автору ничего не даёт. Жан-Батист Грессе, такой знаменитый в своё время, и так быстро забытый. Кому знаком теперь его шедевр, шуточная и комическая история, написанная о попугае Невера по имени Вер-Вер?

И всё же, это похвальное слово небезынтересно и возникло не только из-за стремления к награде, получить которую Робеспьер полагал для себя возможным. Наверняка, оно было важным для него, для того, кто желал стать "литератором", не ограничивая себя только серьёзными вопросами. "Похвальное слово Грессе" позволяет ему продемонстрировать свои литературные вкусы: своё уважение к античным классикам, свою любовь к великим авторам XVII (Мольер) и XVIII столетий (поэт Жан-Батист Руссо, которого некоторые биографы путали с Жан-Жаком), а ещё своё пристрастие к драме, этому новому жанру, который, в отличие от комедии и трагедии, приближает действие и персонажей к повседневной жизни и, следовательно, делает "иллюзию" более полной, а "наставление выразительным". Напоминая о склонности Робеспьера к подшучиванию и высмеиванию, написанный им текст также содержит осуждение развращающих роскоши и безбожия. Грессе интересует его, потому что его произведения талантливы, и потому что как человеку ему были присущи вера и различные добродетели, потому что он одновременно и "великий поэт", и "благородный человек".

Отсутствие премии никоим образом не становится препятствием на пути молодого Робеспьера в аррасской академии. 5 февраля 1785 г. он становится её канцлером; в следующем году, через несколько недель после напечатания его "Похвального слова", его "единогласно" избирают председателем (4 февраля 1786). Он должен официально приступить к исполнению своих обязанностей по завершении весеннего публичного заседания, которое состоится в этом году 26 и 27 апреля. Во второй день заседания он представляет трактат о "той части законодательства, которая регулирует права и состояние бастардов"; текст занимает аудиторию "семь четвертей часа". Изданный отчёт о заседании, тем не менее, не даёт нам ничего, кроме заглавия... Определённо именно оратор попросил об этом секретаря академии Дюбуа де Фоссе, желая его переработать и представить на новом конкурсе академии Меца. Однако у адвоката не было времени к этому вернуться ни до июня, ни в следующем году, когда тот же самый вопрос был выбран темой конкурса. Он слишком занят; в 1786 г. он публикует три юридических